📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаБродяга. Воскрешение - Заур Зугумов

Бродяга. Воскрешение - Заур Зугумов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 84
Перейти на страницу:

Вот мы и разработали с Рамазом схему, следуя которой, запал был почти полностью исключен, а любой мент, выдававший себя за арестанта, тут же изобличался «дорожником» просто и безо всяких дополнительных средств.

Многого, конечно же, я не могу поведать читателю, но смею уверить, что имею право гордиться нашим с Рамазом изобретением. Менты вскоре буквально взвыли и долгое время не могли понять, как и когда мы умудряемся передавать малявы и кто же их переиграл по части «дорог», пока какая-то падла не выдала нас. Но было уже поздно, схема работала как часы, и сбоев в передаче информации почти не случалось.

Подобные хитрости я придумал и применил и в общении с пятым корпусом и «большим спецом», но здесь «дороги» были относительно надежны, и мне пришлось лишь усовершенствовать передачу на некоторых перевалочных пунктах.

Может быть, когда-нибудь, когда в тюрьмах нашей страны наконец-то будут созданы нормальные человеческие условия и «дороги» и хитрости, связанные с их применением, канут в Лету, я напишу целую книгу об этом уникальном и простом изобретении заключенных ГУЛАГа. Прерогатива здесь, как и во всем, что касается новшеств, внедренных как той, так и другой стороной в тюрьмах и лагерях, принадлежит исключительно России. А пока мне приходится быть осторожным, чтобы не навредить людям, находящимся сейчас в заключении.

Глава 9

Так в заботах и хлопотах воровских прошел еще один год и наступил Новый, 1997-й. Под Новый год освободились сразу несколько Жуликов: Якутенок, Дато Ташкентский, Авто Сухумский и Маис. Один Бог знал, что с собой притащит на горбу этот год. И как показало время, хорошего было мало, да и что в тюрьме может быть хорошего? Вот Гучу «окрестили» (подельника Дато Какулии) — это было хорошим известием, базару нету, а остальное?

В марте исполнялась годовщина смерти сразу двух Воров — Паши Цируля и Гриши Серебряного. Если с первым я был знаком целую вечность и крал вместе не один год, то второго никогда не видел, только слышал о нем. Говорят, он был молод, полон сил и подавал большие надежды, но его жизнь оборвала одна блядина по кличке Черный. Эта падаль плавала по тюрьме, нанося невидимые удары шпане исподтишка, в спину, но в один момент — раз — и куда-то исчезла. Наверное, менты убрали за ненадобностью, как использованный презерватив. Это их обычный метод сотрудничества с такой падалью, и здесь я с ними абсолютно солидарен.

Годовщину эту я решил отметить чисто по-жигански, как и подобало. Заранее обговорив с Ворами централа все детали и получив от них добро, я дополнительно заказал для этих целей со свободы на общак конфеты, чай и курево. Получалось так, что у одного из Урок годовщина была десятого, а у другого — двенадцатого марта. Я объединил обе эти даты и решил помянуть эти печальные даты десятого марта.

В тот день после обеда я запустил по «аппендициту» «прогон», в котором просил помянуть вместе со мной и всей босотой тюрьмы покойных Урок, а следом шли грузы с чаем, куревом и глюкозой.

Все прошло как нельзя лучше, иначе мне не пришлось бы чалиться в карцере, правда, недолго, всего несколько суток. Легавые были вынуждены выпустить меня, ибо с требованием арестантов «аппендицита» и «большого спеца» трудно было не согласиться.

В предыдущей главе я вспомнил добрым словом одного из трех положенцев Бутырки — Рамаза. В этой хотелось бы упомянуть о втором — Игоре Люберецком.

Трудно переоценить ту пользу, которую он принес арестантам централа, особенно чахоточным. Дело в том, что через несколько месяцев после моего этапирования из Матросской Тишины на Бутырку, прямо под Новый, 1997 год, в «Кошкином доме», на третьем этаже открылся «тубанар». Туда в спешном порядке поместили всех чахоточных «Бутырки», и тех, которых выявили только что, и тех, которые находились в единственной на то время в Бутырке туберкулезной хате № 137.

Трудно описать, какой бардак и неразбериха творились там первое время, но главным был полный подсос буквально во всем. Самое непонятное состояло в том, что менты ничего не разрешали передавать из корпусов. Это был маразм какой-то! Еще одна непонятка вроде той, которая была на Матросской Тишине.

Теперь общак для нужд больных я срочно увеличил в несколько раз и, как только появлялась возможность, передавал гревы через «судовых», но они, к сожалению, не всегда доходили до места назначения. Игорь Люберецкий был первым, кто наладил бесперебойную «дорогу» на «тубанар», и уже немного позже мы с босотой разморозили ее окончательно.

Вспоминая об этом неспокойном времени, мне бы хотелось, чтобы люди, которые находятся сейчас в тех местах, о которых я пишу на страницах своих книг, помнили, что блага, которыми они сейчас пользуются, многим из моих ближайших друзей и мне в том числе доставались непросто. Порой приходилось мучиться и страдать, но мы были честны друг перед другом и знали точно, что эти страдания — не зря, они во благо преступного мира, потому что мы искренно верили во все воровское, а значит, во все честное и благородное.

Некоторых из них давно нет в живых, некоторые чалятся где-то по острогам теперь уже ГУИНа, и совсем уже единицы доживают свой век на свободе, с волнением и озабоченностью глядя на беспредел и неразбериху, которые творятся сейчас в преступном мире.

Глава 10

В этой связи хотелось бы рассказать один курьезный случай, который мог бы пролить свет на многие аспекты тюремной жизни. В 88-й хате, как я уже упоминал, сидел Степа Мурманский. От его окна на втором этаже до моего (наискось) было метра три, не более. «Дорога» к нему у меня стояла постоянно на контрольке, то есть постоянная, как и положено, где сидит Урка. Что уж говорить об общении? Оно тоже было постоянным. Зачем зря тратить бумагу и всевозможные средства, подтягивать людей и прочее, когда «по порожнякам» можно и так поговорить?

Так вот, однажды к нему в хату хозяин тюрьмы Волков привел малолетку. Это был низенького роста, шустрый оголец четырнадцати лет. Молодой «щипач», но уже с определенными амбициями крадуна. Я до сих пор не знаю, каким образом этот пацаненок вообще попал в Бутырку, ведь малолетние преступники содержались на Матросской Тишине, но дело не в этом. После проверки Степа мне цинканул, чтобы я, по возможности, спустился ночью к нему в хату. Возможность представилась, и я спустился. Это было нечто!

Представьте себе камеру-восьмиместку и четверых старых каторжан, у которых по пять и более судимостей, вместе с молодым Уркаганом, а посередине сидит ребенок. И все бы ничего, но ребенок-то тоже под стать им, заключенный. Это был сюжет для фильма, который бы пользовался успехом у всех без исключения. Я поначалу глаз не мог оторвать от такой картины.

Степа мне цинканул не в кипеш, чтобы я был посерьезней, и я тут же изменил мимику, поздоровался со всеми, в том числе и с огольцом, как с равным, и присел на нары.

— Ну что ж, Санек (так звали парня), ты хотел карманника? Вот тебе карманник, и притом знаменитый карманник, лучше и не придумаешь. Тут вот какое дело, Заур, — продолжал Степа на полном серьезе. — Попросил меня Санек научить его воровать. «Раз, говорит, ты Вор в законе, то, значит, должен научить». Я ему еле втолковал, что у Воров специализации разные. Я, например, домушник, а что касается карманной тяги, то это совсем другое дело, здесь должен быть специалист наподобие тебя. Но в любом случае без начальных знаний его учить никто не станет. А он говорит, что двоечником был.

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 84
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?