Братья Стругацкие - Геннадий Прашкевич

Из печальных событий 1972 года нужно отметить смерть Ефремова.

Это случилось 5 октября. К работам Стругацких Иван Антонович в последние годы охладел, фантастическая литература, по его представлениям, должна была заниматься несколько другими (а именно философскими) проблемами, тем не менее присутствие в советской фантастике такого крупного писателя, конечно, придавало ей особый вес. Немаловажно и то, что время от времени Ефремов все-таки защищал братьев перед властями.

Но «Пикник» Ефремову вряд ли пришелся бы по душе.

С этой повестью всё шло вкривь да вкось. В «Молодой гвардии» (в редакции фантастики) менялся состав, туда пришли совсем другие люди, с другими взглядами на фантастику. Литература вообще, как и другие области искусства в СССР, становилась всё более чиновной, да и чиновничьей. Сборник, посвященный проблеме контакта человечества с иным разумом во Вселенной? Это как-то мало вдохновляло чиновников от литературы. Какой там, к черту, контакт? Проблем и без того хватает!

Что-то серьезное происходило в стране — скрытное, странное. Вчерашние идеи (даже самые светлые) никак не работали. Хрущевских погромов, конечно, пока не предвиделось, но расползалось повсюду какое-то тихое загнивание, какая-то всепобеждающая плесень.

Не выходят книги — жить не на что. Не последнее соображение для любого профессионала.

Журналы, прежде всего «Аврора» и «Знание — сила», еще брали вещи братьев Стругацких, но прокормить на это семьи становилось трудно. Надо было искать какие-то новые способы зарабатывать. Научно-популярные фильмы? А почему нет?.. Пьесу для театра написать? А почему не попробовать!.. Заняться сценарием художественного фильма? И сценарием займемся! Мы — профессионалы… Можно, конечно, уйти в оппозицию, распространять памфлеты и письма, писать исключительно в стол, но в столе и без того уже погребены и «Град обреченный», и «Гадкие лебеди», и «Улитка на склоне», и «Сказка о Тройке». Хватит! Давай-ка сядем и вычислим по специальной десятибалльной системе возможность той или другой будущей публикации, заранее учтем все шансы попадания в круг интересов того или иного издательства, возможных цензорских и редакторских придирок…

Современным авторам, привыкшим пусть к относительной, но свободе, воспринимающим творческую свободу, как совершенно естественное положение вещей, трудно, даже невозможно сейчас понять, что такое были семидесятые.

А вот что такое: братьям Стругацким, писателям по-настоящему популярным, в течение почти десяти лет не удалось издать ни одной новой книги!

И длилось это положение не год, как видите, и не два.

Попытка любой серьезной работы начиналась с обсуждения: а для кого писать? Какой сюжет привлечет внимание читателей и при этом не зацепит партийные власти? Может, продолжить давно обдумываемую повесть «События на рифе Октопус»? Правда, там речь идет о некоем «снижении уровня мотивации поступков», а такой подход пугает редакторов… Может, поработать над «Рукописью, обнаруженной при странных обстоятельствах»? Но понравится ли чиновникам от литературы дневник жулика-фокусника, принимаемого за пришельца?.. Или закончить повесть «Новосел»? Ага, конечно! Молодой рабочий вселяется в новую квартиру, а всякие гниды-интеллигенты обихаживают его квартиру, создают уют гегемону…

В итоге Стругацкие берутся за киносценарии.

Сколько их было этих сценариев — удачных и неудачных!

Некоторыми до сих пор гордится Борис Натанович, а некоторые даже не хочет переиздавать. Иногда по сценарию Стругацких ставили фильм. Иногда сценарная разработка оборачивалась повестью, а иногда тихо и без следов таяла в водах реки забвения.

Именно из сценариев родились две детские приключенческие вещи Стругацких. Когда начальственные люди «заперли» мультфильм «Погоня в космосе», для которого Стругацкие в 1972 году[30] написали сценарий, появилась сказка «Экспедиция в преисподнюю». Она написана на 90 процентов Аркадием Натановичем и на 10 процентов — Борисом Натановичем. «Экспедиция в преисподнюю» вышла под псевдонимом «С. Ярославцев» в журнале «Памир»[31]. Подростковая аудитория оценила прелесть драйвовой, динамичной сказки, ее несколько раз переиздавали еще в советское время. Аркадий Натанович мог торжествовать: исполнилась его мечта, ждавшая реализации со времен «Пути на Амальтею»: ему наконец позволили сделать вещь, в которой есть бои с космическими пиратами.

Но в целом для творчества Стругацких этот текст — второстепенный. Чистые, беспримесные приключения.

Заявку на «полнометражный телефильм-сказку для юношества» осенью 1977 года братья использовали как материал для разработки сюжета к «Повести о дружбе и недружбе». Ее напечатали в 1980-м, на страницах альманаха «Мир приключений». Не слишком выразительная детская сказка, ничего она авторам не принесла, кроме денег и огорчений. Борис Натанович: «Получилось то, что получилось. Нелюбимый и нежеланный ребенок. Заморыш».

Впрочем, иногда истории со сценариями приводили к более интересным результатам.

В 1973 году, к примеру, Стругацкие получили на «Мосфильме» аванс под новый сценарий. Фантастика. «Бойцовый Кот возвращается в преисподнюю». Фильма, правда, не пошел — ни на «Мосфильме», ни (позже) на Одесской студии. Имя братьев Стругацких обрастало все большим и большим количеством пугающих мифов, легенд, апокрифов. В издательствах братьев встречали приветливыми улыбками, подробными расспросами, но дальше разговоров дело обычно не шло. «Редакционный портфель заполнен». Уходило время, тратились нервы. Деньги тратились, само собой. Как истинные профессионалы, Стругацкие прекрасно понимали, что даже самые понимающие, самые любящие их читатели не могут ждать бесконечно. Где книги? Где новые книги? Невозможно развиваться без обратной связи с читателями. Вот и возникла мысль переписать сценарий о Бойцовом Коте в повесть.

В повести «Парень из преисподней», написанной осенью 1973 года, Стругацкие своего писательского уровня не снизили. Впрочем, взлета тоже не произошло.

И дело было не в стиле, не в языке, не в сюжетном конструировании. Все это присутствовало, и все же повесть выглядела повторением однажды уже высказанных идей. Причем именно повторением, а не развитием.

«Первое, что мы увидели, выйдя за околицу, был имперский бронеход, съехавший с дороги и завалившийся носом в деревенский колодец. Он уже остыл, трава вокруг него была покрыта жирной копотью, под распахнутым бортовым люком валялся дохлый крысоед — всё на нем сгорело, остались только рыжие ботинки на тройной подошве. Хорошие у крысоедов ботинки. У них ботинки хорошие, бронеходы, да еще, пожалуй, бомбардировщики. А солдаты они, как всем известно, никуда не годные…»

Странное ощущение. Будто мы уже читали что-то такое.