Семья - Лесли Уоллер

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты сам знаешь. — Она развела руками. — Так много родителей делают вид, что они всегда и всё знают, и стараются внушить детям мысль, что те должны вести себя так, как им велят родители, а не так, как они себя ведут. Я просто хочу сказать, что ребята все понимают. Ты видел насквозь своего отца, а я тебя. Но ты не так часто притворяешься передо мною. Вот за это я тебе и благодарна.

— Поразительно, — сухо заметил он. — Какую еще правду я могу услышать из твоих уст?

— Давай не будем.

— Это что, угроза?

— Ты мне как-то сказал, что банкир — это что-то вроде супербизнесмена. Поэтому ты можешь быть весьма ранимым.

— В каком смысле?

— Предположим, что я тоже сказала бы «Правда, ничего, кроме правды». Если бы я сказала, что вся беда в мире из-за того, что существует слишком много лжи, — начала Джерри, — если люди станут чаще говорить правду, то будет меньше преступлений и бедности и станет меньше душевнобольных людей.

— Прекрасно, давай начнем говорить правду. Мы начнем с того, что скажем, что у тебя на щеке большое пятно сажи.

— Не нужно отвлекаться, — настаивала Джерри. — Бизнесмены всегда говорят правду? Разве не правда то, что они часто лгут? Когда убеждают, что их цена отражает степень годности товара?

— В большинстве случаев ты права, — признался отец.

— Насколько средний бизнесмен отличается от среднего мошенника? Тот же тоже лжет.

Палмер засмеялся.

— То же самое делают дипломаты, государственные деятели… и родители.

— Но разве бизнесмен не старается купить товар дешево, а продавать дорого? Разве они не покупают дешевую рабочую силу и дорого продают продукты их труда? Разве они не участвуют в подозрительных сделках, не назначают цены, не образуют монополии, картели и не ведут нечестный торг? Разве деловые люди не крадут идеи и исполнителей этих идей у своих конкурентов? Разве они не стараются расправиться с конкурентами и изгнать их из дела? Разве они не лгут ради денег?

Палмер взял ее худенькие плечики и повернул к себе лицом, спиной к огню.

— Что у вас за учитель по социо? Ее зовут Карлотта Маркс?

— Она мне ничего не объясняла.

— Ты сама до всего этого дошла?

— Моя работа по социо посвящена этике.

— Когда мне было столько же лет, сколько тебе, мы писали работы по протекционистской политике Юга или же подсчитывали производительность хлопкоочистительных машин. Мы никогда не писали работы, в которых осуждали наших отцов.

— Я совсем тебя не осуждаю и не оскорбляю. Хотя год назад я прочитала статью о тебе в «Таймс».

Палмер почувствовал, как горят его щеки. Наверно, это от камина.

— Никто не верит тому, что пишут в «Таймс», золотко. Статьи там публикуют, чтобы развлекать, а не сообщать информацию.

— Тем не менее.

— Тем не менее там было сплошное вранье, все мои цитаты переврали, грязью меня поливали, а на первый взгляд — сплошная правда.

— И тем не менее.

Палмер улыбнулся дочери.

— Ты хочешь сказать, что нет дыма без огня? Ты теперь знаешь, что твой милый старый папочка кое-что предпринял, чтобы у него не забрали его банк.

— Мне на это наплевать. — Джерри уставилась на него. — Я не занимаюсь бизнесом с тобой. Я только твоя любимая дочка, которая взрослеет.

— Ты взрослеешь с каждой минутой.

— Я специально упомянула о «Таймс», чтобы немного тебя растрясти. Чтобы показать тебе, что этика бизнеса немногим отличается от кодекса жуликов.

— Джерри, мне это уже начинает надоедать.

— Ладно, не будем.

Она отстранилась от него и отошла в сторону. Огонь опять начал припекать Палмера.

— Ты прочитаешь мою работу после того, как я закончу первый вариант?

— И отошлешь его в «Дейли уоркер»?[98]

— Ой, не могу!

Она сделала вид, что ее тошнит. Потом они оба смотрели на огонь. Огонь с растопки перешел на два нижних бревна, желтые и опасные языки пламени распространялись по коре верхнего полена.

Палмер услышал скрип пола. Он обернулся и увидел своего старшего сына, спускающегося по лестнице.

— Привет! — сказал Вуди. — Мама уже пришла?

— Нет, как дела?

— Нормально.

Он отступил в сторону и заорал наверх:

— Миссис Кейдж, она еще не пришла!

Палмер подошел к холодильнику-бару, достал из него пластиковое ведерко и высыпал из него целый каскад замерзших кубиков льда. Он положил лед в три бокала.

— Будешь коку?

— Да.

— Спасибо, нет, — сказала Джерри.

Палмер налил кока-колу в стакан Вуди, себе он налил скотч. Они церемонно чокнулись.

— За дам, — сказал Палмер, — благослови их Господь!

На лице Вуди появилось выражение боли:

— Какой же ты старомодный!

— Мама уже пришла? — спросил Том, стоя в дверях. — Это нечестно, Вуди пьет коку.

— Возьми и ты, — ответил ему Палмер и налил стакан младшему сыну.

— А ты, Джерри?

— Нет, спасибо. Я стараюсь обходиться без сахара.

— Почему? — наивно спросил Том. — Ты и так тощая.

Он — дипломат в нашей семье. Можно сказать, мастер воплощения тактичности. Он научился этому у своего братца!

— Решительность, — процитировал ее Палмер, — всегда лучше говорить правду!

— Добрый вечер, — сказала Эдис, стоя в дверях.

Трое детей и Палмер повернулись и молча уставились на нее.

Кимберли дошел до Виллидж-сквер, когда уже было без пятнадцати шесть. Женщины и мужчины с плакатами должны были выстроиться по периметру маленького островка среди уличного движения. Этот островок образовывали Шестая авеню и Гринвич-авеню, а также Кристофер, Восьмая и Девятая улицы, которые огибали красно-коричневое здание женской тюрьмы.

Они назначили демонстрацию на пять тридцать. Тогда люди начнут возвращаться с работы, и первые пассажиры хлынут из огромного комплекса подземки. Кимберли, как правило, прибывал на место собрания ровно в назначенное время или чуточку раньше. Но он хотел посадить Эдис в такси и увезти подальше от того места, где намечалась сегодняшняя демонстрация. Не то чтобы ей вообще не следовало сталкиваться с подобными явлениями, размышлял он, стоя у тротуара с плакатом в руках, а просто ей было еще рано видеть все это. Она еще не стала ему настолько близким человеком.