И маятник качнулся... - Вероника Иванова

...Кошки замерли у входа на мост, а я прошёл дальше — до середины, где меня ожидали двое. Любопытно, почему выбрано именно такое место? Проточная вода как защита от Тёмной волшбы? Занятно, но совершенно необоснованно. Или же они опасаются вовсе не меня? Что ж, тогда могу понять: в таких местах нежелательное наблюдение легче всего пресечь...

Двое... мужчин. Наверное. По крайней мере, один — точно мужчина: совсем молодой паренёк, только-только вступивший в период зрелости. Мощный, ммм... загривок. Да и все остальные части тела — моих там поместится штуки по две. Особенно если я недельку-другую поголодаю. Прямые русые, с вкраплением рыжеватых прядей, волосы — длиной почти до пояса. Роскошно, ничего не скажешь! У Низших оборотней шёрстка вообще хороша — что в зверином, что в человеческом обличье... Глаза — тёмный янтарь, в глубине которого мечутся яркие чувства. Простая серая туника меня не обманула — этот молодец занимает высокое положение в Семье. Но шадд’а-раф — не он. Ни по возрасту не подходит, ни по... уму. Скажем даже так: слишком суетный. Разум того, кто отвечает за благополучие Рода, должен быть очищен от копоти мелочных желаний и обжигающих брызг непокорных чувств.

Второй... Высокий, широкоплечий, с головы до ног закутанный в грязно-серую накидку. Я даже не могу расслышать его дыхание...

Но гадать — нет времени. Я бросаю Знак под ноги оборотням. Металлическая пластинка жалобно звякает, несколько раз подпрыгивая на тёсаных брёвнах.

Молодой самец гневно раздувает ноздри:

— Неужели столь невзрачный человек мог победить Охотницу в честном поединке? Наверняка ты нанёс подлый удар!

— Не тебе указывать мне, что подло, а что — благородно. — Усмехаюсь, показывая зубы. Хочешь сразиться со мной? Только не надорвись! — Я поступил так, как счёл нужным.

— Не слишком ли ты дерзок — в твоём-то положении? — Как мне не нравится подобное самодовольство! Он искренне уверен в собственном превосходстве? Если так, то очень жаль, но сегодня шадд’ар[19]узнает, что не стоит дёргать за хвост спящего дракона...

— Дерзок? Я пришёл по собственной воле, приняв любезное приглашение шадд’а-рафа. Разговаривать с кем-либо иным мне не обязательно.

— Ты скажешь всё, что я захочу услышать!

— Почему? — Слегка расширяю зрачки.

— Вы, люди, очень переживаете за судьбу себе подобных, не правда ли? — Он старается говорить вкрадчиво, но лишь выглядит смешным.

— И что же из этого следует?

Он передёргивает плечами, и на другой стороне моста появляется Мэтт в сопровождении ещё двух кошек. Выглядит маг несколько жалко, и я вполне могу понять почему: опять прошляпил нападение. Всыпать бы ему по пятое число... А что, и всыплю! Когда выберемся из этой ловушки...

Я устало облокотился о перила и зевнул:

— Право, эта ситуация начинает утомлять... К какому решению ты пытаешься меня склонить?

— Я всего лишь хочу, чтобы ты понял: не стоит дерзить и отпираться. — Он довольно растянул губы в подобии улыбки.

— Не вижу, почему я должен подчиниться твоим требованиям.

— Одно моё слово, и этому человеку будет... очень больно.

— И?

— Тебя не заботит его участь?

— Нисколько. — Я говорю чистую правду: мне нужны книги, а не этот белобрысый недоучка, уже второй раз втравляющий меня в неприятности.

Шадд’ар несколько удивлён. Я бы даже сказал, что он растерян. Впрочем, сам виноват: если уж взял в руки скользкие иглы шантажа, будь осторожен — вполне возможно, что у твоего противника кожа толще, чем кажется...

— Странно... Мне известно, что человек, когда спасает жизнь другого человека, чувствует себя ответственным за него...

— А с чего ты взял, что я — человек?

Он хмурится, пытаясь осознать услышанное и заглянуть внутрь вашего покорного слуги. Бесполезно. Возможно, кое-какие ощущения ему доступны, но котёнок не понимает, что именно чувствует. Тут я помочь не могу: пока не испытаешь наяву то, о чём тебе долго и упорно рассказывали, не поймёшь.

— Позволь этому человеку продолжить его путь, и, так и быть, я отвечу на несколько ТВОИХ вопросов. — Мне немного жаль попавшего в тупик шадд’ара, и я стараюсь сгладить хотя бы один острый угол. Но моё снисхождение мгновенно воспринимается как признак слабости:

— Значит, тебе всё-таки небезразлична его судьба?

— Я уже отвечал на этот вопрос, если припоминаешь... Сей человек не причастен к смерти вашей сестры. Или ты хочешь заставить страдать невиновного?

— Его тело хранит след удара! Он вступил в поединок с Охотницей!

— Я бы назвал это избиением... — Я ухмыляюсь, вспоминая подробности.

— Возможно, и он повинен в её гибели!

— В своей гибели она виновата сама! — отрезал я. — Никто не вынуждал её принимать бой! Никто не мешал ей отступить!

— Почему она должна была отступать? Перед кем? Перед жалкими людьми?

— Что может знать о людях котёнок, только-только расставшийся с молочными зубами? — Я вовсе не хотел его обидеть, но не рассчитал силу слов: парень бледнеет и из человеческого (пока) горла доносится глухой рык. Мои виски начинает сдавливать предчувствие смещения Пластов.

О, да он сейчас «обернётся»!

«Именно так...»

И что мне делать?

«А зачем что-то делать вообще?»

Но...

«Всё будет сделано за тебя — только не промахнись, нанося удар...»

Я не хочу его убивать.

«А вот он — не против того, чтобы убить тебя...»

Вижу. Послушай, а если...

«Вся — внимание...»

Я ведь свободно могу перевести его из одного облика в другой, да?

«При условии, что его агрессия направлена на тебя...»

Ну, агрессии — хоть отбавляй! Так почему бы...

«Интересная мысль...»

Ты... уже поняла, что я хочу проделать?

«Это будет забавно... Есть только одно неудобство...»

Какое же?

«Чтобы контролировать процесс, тебе нужно стать его частью...»

Что ты имеешь в виду?

«Ты будешь чувствовать всё то, что чувствует он...»

И в чём проблема?

«Это... не очень-то приятно...»

Для Низшего оборотня — наверняка. А что касается меня...

«Поверь, тебе тоже будет нехорошо...»

Ничего, переживу. Я не хочу калечить этого парня — просто нужно преподать маленький урок, который научит его в дальнейшем уважительно относиться к старшим.