Огни на Эльбе - Мириам Георг

во что бы то ни стало хочешь пойти работать? Это не так уж приятно, можешь поверить мне на слово. – Он улыбнулся, но девушка лишь поморщилась, и он понял, что сказал что-то не то. – Я не говорю, что все непременно нужно запрещать… – быстро добавил он, но она не дала ему закончить.

– И все-таки это запрещено! – воскликнула она. – Мне ничем нельзя заниматься, Йо, неужели ты не понимаешь? Вообще ничем!

– Но ведь у тебя уже все есть. Все, что пожелаешь! – Он покачал головой, искренне не понимая, к чему она клонит, – Твои родители – одни из самых богатых людей Гамбурга. Ты живешь в Бельвю. Бог мой, чего тебе не хватает в жизни?

Она остановилась и, не веря своим ушам, посмотрела на него.

– Ты шутишь?

Но он уже разошелся.

– Нет, я говорю совершенно серьезно. Лили, ты видела, где живут другие женщины, в каких условиях? А как они выглядят? Ты действительно не понимаешь, насколько тебе повезло? – резко спросил он. Неужели она настолько неблагодарна, что способна плакаться на свою тяжелую судьбу, увидев воочию, как живут люди на самом дне? – Разве им можно позавидовать? Я готов биться об заклад, что любая женщина в этом городе отдала бы руку, чтобы поменяться с тобой местами. Конечно, есть страны, где женщинам разрешено учиться в университете. Но посмотри на Эмму. Что она получила в благодарность за свой тяжкий труд? Грязь, синяки под глазами, полное отсутствие свободного времени. Она работает до упаду, каждый день рискует заразиться от пациентов или попасть в тюрьму. И даже не получает за это плату! Неужели ты хочешь себе того же?

Он дал волю накопившемуся гневу, и теперь они молча стояли друг против друга. За спиной Лили волны мягко разбивались о пирс, и на фоне темной воды глаза девушки сияли еще ярче, чем обычно. Мгновение она не отвечала, просто смотрела на него, и у Йо возникло ощущение, что ее взгляд прожигает его насквозь.

– Да, но ей есть ради чего вставать по утрам, – тихо сказала Лили. – Смысл жизни, понимаешь? Это все, что я хочу сказать. Я знаю, что мне повезло. Но…

Лили замолчала.

Как она могла обвинять его в непонимании, когда все, чего она хотела пару недель назад – это выйти замуж за Генри и родить от него детей! Прежде она не знала этой чудовищной неудовлетворенности жизнью. А теперь ощущение полной бесполезности ее существования накрыло ее с головой. Ее не покидали мысли о том, что она всего лишь красивое приложение к мужу, пустая оболочка, глупая и бессильная, лишенная права голоса и возможности разобраться, кто она такая и чего хочет от жизни.

Никчемная. Это слово подходило ей как нельзя лучше.

Иногда она даже жалела, что встретила Марту и остальных девушек – не стоило ей слушать эти разговоры! Тогда ей не пришлось бы страдать от этого мучительного осознания, что она в ловушке. Ведь все было предрешено.

Буквально все.

В ее жизни не должно было быть никаких интересов, стремлений, ожиданий. Не должно было быть ничего, кроме детей. А она даже не была уверена, что хочет их.

– Ох, ты не понимаешь! – наконец недовольно сказала она и сердито двинулась прочь, шагая вдоль причала. Она была расстроена и возмущена.

– Вот именно, не понимаю! – крикнул Йо, теряя терпение, и поспешил за ней.

– Ты и не должен! – бросила она через плечо.

– Так, может, объяснишь? – Он догнал ее и схватил за руку.

– Я пыталась. – Она раздраженно освободилась и покачала головой. – Неважно. Закон есть закон, да и мир одной волей не изменишь. Пусть все остается как есть. Давай не будем спорить, поговорим о чем-нибудь другом.

Какое-то время они молча шли по причалу.

– Если ты хочешь что-то изменить, почему бы тебе не начать писать? – спросил он.

Она удивленно замерла.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты говоришь, что мир не изменишь. Но ведь это не так. Все меняется, постоянно, каждую минуту. Посмотри на себя – всего пару недель назад ты была совершенно другим человеком. Почему бы тебе не написать что-нибудь и не попробовать начать публиковаться? Если ты хочешь что-то изменить, нужно сперва понять, каким образом ты можешь это сделать. Писать, насколько я знаю, не запрещено.

– Но о чем? – удивленно спросила она.

Он задумался, а затем, словно во власти озарения, сделал широкий жест рукой.

– Обо всем, что ты видишь вокруг! – сказал он. – О Гамбурге. О женщинах. О том, что только что ты пыталась мне втолковать! – Он улыбнулся. – Может быть, до меня быстрее дойдет, если ты об этом напишешь.

Лили не знала, как ему это удавалось, но она никогда не могла долго на него сердиться. Даже когда он раздражал ее до чертиков. Вот и сейчас она с улыбкой покачала головой.

– Боюсь, это напрасная трата времени, – поддразнила она собеседника.

Он не ответил, только смотрел на нее – серьезно и внимательно.

– Я хочу тебя поцеловать, – вдруг тихо сказал он.

На мгновение время словно остановилось, и Лили почувствовала, как по телу побежали мурашки.

– Я хочу того же, – ответила она срывающимся голосом.

Он улыбнулся. Лили любила, когда он улыбался. Его улыбка наполняла ее счастьем и заставляла улыбаться в ответ. Она хотела, чтобы он улыбался чаще.

«Это самый красивый мужчина, какого я знаю», – с удивлением подумала Лили. Она всегда находила его привлекательным, хотя и на свой, грубый манер, но прежде самым красивым мужчиной ей казался Генри – высокий, белокурый, всегда безукоризненно одетый. Но теперь ей нравились темные глаза Йо с морщинками, которые появлялись в уголках, когда он смеялся. Ей нравились его веснушки, его угловатое лицо. Нравилась его запачканная сажей рубашка с расстегнутым воротом, его поношенные брюки, тяжелые рабочие ботинки, загорелые руки.

Поймав ее взгляд, Йо нахмурился.

– Что-то не так? – спросил он.

– Ничего! – ответила она с улыбкой. – Ничего, Йо Болтен.

Он озадаченно покачал головой.

– Странная ты барышня, Лили Карстен! – крикнул он ей вдогонку, когда она зашагала вперед.

– Правда? Что ж, тогда мы отличная пара! – крикнула она через плечо, и он рассмеялся.

В ту ночь Лили долго не могла уснуть. Она лежала в своей кровати, прислушиваясь к шуму и шорохам дома – по коридору сновали слуги, заканчивая последние ночные приготовления: раздували на ночь огонь в каминах, тушили лампы и задергивали шторы. Бабушка Лили, чьи покои находились прямо над ее комнатой, видимо, тоже не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок и заставляя скрипеть кровать и ветхие половицы.

Лили лежала с открытыми глазами, заложив руки