Фридл - Елена Макарова

Еврейские дети приходят ко мне два раза в неделю на два часа. И я вижу, как по мере занятий они отходят душой, даже осанка меняется. Если мы, взрослые, изнываем от каждодневной пытки под именем «нельзя», каково тогда им?! Туда нельзя, сюда нельзя, с тем нельзя играть, это нельзя купить… Но если подумать, ребенок и на свободе поставлен нами в жесткие рамки, по сто раз на дню слышит он слово «нельзя».

Да и чешским детям не позавидуешь. Дочери Зденки Турковой рыдали, когда в ратуше на общем собрании городской староста строго-настрого запретил не только играть с евреями, но и приближаться к этому отродью сатаны. Родителей непослушных заберут в гестапо.

Я связала Зденкиным дочерям носочки с инициалами, положила в них конфеты и отослала с Дуфеком, который, несмотря ни на что, ходит ко мне заниматься.

Гроновская «мастерская» куда скромней пражской. Рисуем мы за столом, где от силы помещается восемь человек. С одной стороны, евреев уплотняют, с другой – запрещают сборища. Можно встречаться, когда стемнеет, но тут другая опасность – комендантский час. Бумага и краски становятся дефицитом. Переходим на коллажи, газеты и журналы еще не перевелись.

У меня есть один мальчишка-юморист, он построил дом из картона, а окна заклеил фотографиями вещей, запрещенных евреям. Он вырезал из разных газет и журналов кинотеатры, радиоприемники, телефонные будки, школы, бассейны… Часть окон еще пустует – перечень запретов обновляется каждый месяц.

С 1 июня Павел будет работать у одного крестьянина и только осенью начнет столярничать. Я почти ничего не делаю: у нас сплошные перемены, визиты и т.п., но все уладится. Не беспокойся, обещаю писать все как есть.

В той деревне, где Павел будет работать, мы сняли домик, состоящий из помещения для коз (там сейчас четверо очаровательных козлят), сеней, уборной. Если мы не найдем здесь другого жилья, то переедем осенью в Наход или в Нове Место над Метуей. В доме нам ничего больше не нужно – он полностью обустроен. Свою мебель мы храним на складе, чтобы не быть ничем связанными.

Скажи Х., что все мы будем страшно рады, если она приедет, она с ума сбрендит от тамошней красоты. Я уже пишу совсем бессвязно, от усталости, но так неохота с тобой расставаться… Продолжаю бормотать. Дива скоро напишет тебе, ты не можешь представить себе, как она тронута. Прощай. Обнимаю, привет и поцелуи. Вероника, Павел и Дива шлют тебе самые теплые слова.

Скажи Х. Не напишешь по-человечески: Хильда, мы тебя ждем. Сплошная конспирация, все под псевдонимами. Хильда – Старая, Долговязая, Блонда; Ленин – Или; Эльза – Эльзинко, Ослик; Лизи Дойч – Уточка, Фогель; Лаура – Дива; я – Вероника.

Каждый день я хожу на почту, это далеко, и возвращаюсь ни с чем. Хильда знает здешний адрес, но вдруг письма попали в Гронов? И вот сегодня – ура, есть! Правда, всего лишь открытка. Но драгоценная. Хильда дает понять, что собирается к нам, скоро, через две недели.

Я несусь на крыльях ветра по крутой тропинке вдоль склона. Волнами ходит зеленый покров, машут головами ромашки. Ветер гуляет в еловом лесу, сшибает шишки с ветвей, иголки шипят, ветви шумят – никогда не устану я радоваться живому движению ветра, звукам, падающим в цезуру тишины, жужжанию пчел в безмолвной сердцевине цветка… Хильда приедет!

Перед самым подъемом я приземляюсь на лугу и рисую пастелью портреты алых маков, с нежными лепестками бабочкиного крыла; лиловые полевые ирисы выстроились в ряд и ждут своей очереди. Этот парад цветов предназначен для Хильды, на тот случай, если она не доберется до нас до конца лета.

Последний виток к хутору самый крутой – я вползаю на вершину, как гусеница, на брюхе, в лицо ударяет ветер.

Ветер времени. Ветреное время… В Ждарках время и ветер сплелись в один неразрывный образ.

Дорогая девочка!

Мы испытали облегчение, получив от тебя ожидаемую весточку. К нам ненадолго заскочит Старая, это будет великолепно, это обязательно должно состояться. Ей здесь понравится, тем более далеко за городом. Для такой, как она, здесь найдется место.

В козьем загоне время застывает, как холодец. Шум ветра заглушают хозяйские часы. По мнению госпожи Книтловой, они создают уют. Превращают хлев в человеческое жилище. И то правда – на что козам циферблат с бегущими стрелками!

Я устала сверх всякой меры. Поэтому напишу коротко, бедная ты моя заработавшаяся! Выражение «импрессионисты» происходит от названия картины «Impression». Художественный критик назвал этим именем целое течение. Затем появились экспрессионисты, которые выражали то, что происходит внутри них в процессе созерцания. Оба направления, как следует из названий, имеют чисто личностную природу, т.е. психологически исключительно чисты и честны. Об их теориях и произведениях поговорим при встрече, когда я смогу тебе что-то показать.

Далее идут футуристы, которые, собственно говоря, тоже экспрессионисты, только оставляющие за собою право давать живописное выражение и иному содержанию, вплоть до изображения процесса движения во времени. Почти все современные художники в той или иной мере отдали дань кубизму.

У сюрреалистов тоже есть своего рода четкая программа, они преимущественно любят выражать нечто психологическое, в том числе психоаналитическое, а также фантастическое, т.е. то, что не существует само по себе в нашей обыденности; кроме того, все оптически новое, чарующее и привлекательное для глаза, в частности диковинные и при этом обыденные предметы, заимствованные из кристаллографии, рентгенологии, астрологии или изображений, полученных при микроскопических исследованиях.

Сюрреалисты устанавливают связи между никогда не наблюдаемыми одновременно вещами и переосмысливают предметы, например пейзаж с деревьями, на ветвях которых висят тряпки из теста; часы, также изображенные как тряпка, висящая над креслом, – таким образом они выражают свое отношение к категории времени.

Однако все эти «измы» имеют слишком мало крупных представителей и слишком много имен. Их можно начертать в пространстве с помощью полос, линий, дуг. (По мне, все это обходные пути к новому, более развернутому реализму, преимущественно психологического содержания.) Они относятся критически к китчу и вводят его в свои композиции в виде цитат: так, в натюрморте могут сосуществовать вещи самых разнообразных видов и стилей (причем отдельные предметы подчас очень хороши и изображены вполне натуралистично). Между тем уже снова появились чистые художники, без претензий на «измы», хотя их смехотворно мало.

Сегодня 29 июля, Клее умер 29 июня. Известие пришло с опозданием на месяц. Ровно месяц, как его нет. По мне, так давным-давно никого нет. Кто-то говорил мне, что воспоминания прошлого греют, что в тяжелые минуты ты можешь приникать к ним как к печке: гляди-ка, мол, ведь это случилось с тобой, какая радость была в твоей жизни. Нет, это не для меня. Я ревную к прошлому, вернее к себе той, свободно бредущей по тропинке от домика Гёте в Баухауз, к себе той, способной броситься в новогоднюю ночь на вокзал, обидеться – и уехать. Куда я уеду, обидевшись на одинокую жизнь с Павлом?