Ревелль - Лисса Мия Смит

хороший человек.

Тревор был искренне потрясен. Часто ли телепаты ошибаются в людях?

– Он обманул нас обоих, – прошептала я.

– Пропавшие мальчики Страттори, сын Розы Эффижен… – Он побелел. – Его рук дело.

Он охотился на магические семьи, у кого было меньше всего союзников. Семьи, выходцы из которых с большой вероятностью могут уехать с Шармана.

– Нам нужен план.

Тревор перевел взгляд в сторону Дьюи и увидел, как тот пожимает руку дяде Вольфу – позирует перед камерой, стоя на пепелище моего родного дома.

– Что от меня требуется?

Я колебалась. Если Дьюи спросит его, о чем мы разговаривали, моим замыслам придет конец. Но эдвардианцы – теснейшие союзники Хроносов. Если кто о чем-то и знает, это они.

– Как убить путешественника во времени?

У Тревора задрожали губы. Он был глубоко привязан к Дьюи, и пойти на предательство ему было нелегко, но я задала вопрос, и Тревор не мог не ответить.

– Самый верный способ – во сне. Безболезненным смертельным ядом, чтобы он не проснулся даже на долю секунды. Если ему удастся переместиться в прошлое, ты погибла.

Я и так погибаю.

Нет. Я отказываюсь верить в это. Пока мое сердце бьется, у меня еще есть шанс одолеть Дьюи. А об остальном подумаю потом.

У Эффиженов наверняка найдется подходящий яд, но кто из них станет помогать мне сейчас, после гибели Розы в пожаре? К тому же достаточно одной подслушанной мысли – и их обвинят в покушении на убийство будущего мэра.

Правда, среди Эффиженов есть человек, который меня хорошо знает. И, может быть, согласится помочь.

Меня снова начал душить приступ кашля. Словно я проглотила несколько горстей пепла. Я схватила Тревора за руку, вцепилась в нее изо всех сил, боясь, что подкосятся ноги.

– Прекрати его зачаровывать, – взмолился он. – Побереги себя.

Я расправила плечи:

– Обязательно.

Как только пойму, что уберегла всех остальных.

* * *

Шоу вот-вот должно было начаться. К этому времени Джеймисон уже покинул остров. Паром уносил его прочь с Шармана, и его светонить поблекла и постепенно исчезла совсем. В последний раз она была глубокого синего цвета.

Пусть лучше живет с разбитым сердцем, чем погибает с целым.

Триста уехала вместе с ним. Роджер тоже. Когда они были уже далеко, на самой границе досягаемости моей магии, я послала по их светонитям последнюю просьбу: «Вам хочется оберегать Джеймисона».

И они скрылись за горизонтом.

Наверное, я должна была что-то чувствовать. Радость, что ему ничего не грозит. Стыд за то, что так обошлась с ним. Что-то еще… Но я ощущала только невыносимую тяжесть в груди. Чернильница разбилась, и, кажется, я потеряла способность выключать свою магию. Вокруг меня дразняще плясали светонити, напоминая о том, что я натворила.

«Твои дни сочтены».

Раздался стук, в гримерку заглянул дядя Вольф.

– Ты как?

– Замечательно. – Каждый вздох разрывал легкие, как острый клинок, и, всего лишь поправляя прическу, я выдохлась до изнеможения, однако сумела выдавить улыбку. – Подсчет голосов уже закончен?

– Почти. Мои источники сообщают, что Дьюи побеждает и догнать его не сможет никто. К полуночи его объявят победителем.

Самым могущественным человеком на острове станет Хронос, владеющий кровной магией. И виновата в этом я.

– Дьюи хочет развлечь публику перед объявлением результатов. План такой: сначала ты выступишь, а сразу после этого выйдешь к нему на сцену.

Выйти к нему на сцену… И стать его женой.

Дядя Вольф наморщил лоб, и толстый слой белой пудры собрался в складки.

– Что-то выглядишь ты не очень.

– Все хорошо. Просто собираюсь с силами. – Я сглотнула подступающий к горлу ком.

Украдкой бросив взгляд в коридор, он понизил голос:

– Тебе совсем не обязательно выходить за него. Ты ведь понимаешь это, правда?

Слезы жгли глаза. Я задержала дыхание, чтобы не разрыдаться.

– Понимаю.

– Зачаруй его, чтобы решил подождать. Спешки нет никакой.

Если бы. Но у Дьюи в распоряжении было все время на свете, а у меня, если верить Страттори, оно почти истекло.

– Я хочу этого, дядя Вольф. Поверь мне.

– Я все думаю о твоей матери. Что сказала бы она. – Дядя глубоко вздохнул. Нахмуренный лоб не вязался с яркой клоунской улыбкой. – Шоу начнется в десять, но у тебя есть еще целая ночь, чтобы передумать.

Его шаги прогремели по коридору, потонув в громком смехе моих родных. Сегодня вечером у них праздник, он поможет им хоть на время забыть об ужасах пожара. Большого шатра уже нет, но мы все равно выступаем. Мы еще живы.

В дверь опять постучали, на сей раз так тихо, что я еле расслышала.

Вошла Маргарет. Она торопливо заперла за собой дверь и стянула шарф, которым были повязаны ее темные волосы и белые рожки. Ее глаза опухли и покраснели, красивое лицо было бледным, но гладким. После того трагического нападения я видела Маргарет только мельком, однако гнойные раны и пузыри на коже накрепко врезались в память. Такое не забывается.

– Ты пришла, – едва слышно шепнула я. – Спасибо.

– Ты написала мне впервые за три года, – сказала она. – Я решила, что дело очень важное.

Да, еще какое. Достаточно важное, чтобы выдернуть ее из пучины горя. И чтобы подвергнуть риску ее жизнь.

Маргарет превратилась в тень той шестнадцатилетней девчонки, которая постоянно маячила за кулисами на всех наших представлениях. Не осталось ни блеска в глазах, ни веселой улыбки. Но все-таки она ответила на письмо, пришла, чтобы в трудную минуту помочь моей семье.

– Лакс, ты как? Все хорошо? – спросила она.

Я чуть не рассмеялась. Какое уж тут хорошо!

– Лучше тебе не знать.

– Ты права. Вот. – Она протянула мне прозрачный флакончик размером не больше мизинца.

Сердце заколотилось быстрее. Яд.

Окинув взглядом пустую гримерку, она понизила голос:

– Несколько капель под язык. Средство очень сильное и действует практически мгновенно. Но будь осторожна, не пролей на себя ни капли. А если тебя поймают…

– Я тебя не выдам. – Я сжала флакон в кулаке. – Клянусь.

– Знаю. Подлость никогда не была свойственна Ревеллям. – Маргарет не улыбнулась, но ее взгляд смягчился. – Но, с другой стороны, вы любите действовать безрассудно…

– Буду осторожна. Обещаю.

Она снова обвела взглядом гримерку и завязала свой шарф.

– Постараюсь уйти, пока меня никто не заметил. Не хочу расстраивать Роджера.

Я открыла дверь. В коридоре было пусто, однако из-за кулис все же доносились голоса Ревеллей.

– Опасайся охранников Дьюи. Роджер уехал сегодня утром.

Я думала, мои слова утешат Маргарет, однако ее лицо вытянулось.

– Ох. Не знала.

«Это я его заставила», – рвалось у меня с языка. Роджер не уступал в упрямстве ни отцу, ни сестре, но, вернувшись домой, он не мог противостоять желанию увидеться с Маргарет. Рано или поздно он пришел бы к ней. Однако из-за меня этого не случилось.

– Спасибо. – Я сжала ей руку. – И мне очень жаль Розу.

Маргарет остановилась в дверях. В ее глазах блестели непролитые слезы.

– Пусть они поплатятся, – прошептала она. – И, Лакс, дорогая, будь осторожна. Что бы ты ни затеяла, мы все желаем тебе успеха.

Она обняла меня с неожиданной силой и ушла.

Когда за кулисами вспыхнули огни, я убрала флакон с ядом в ящик туалетного столика. Это мой свадебный подарок будущему мужу. Я выйду за него. Вместе с ним отпраздную его победу. Всю ночь буду ему идеальной женой. Потом уложу его в постель и с помощью своей магии погружу в крепкий сон. А когда он отключится, дам ему яд и покончу с этим кошмаром.

Пока смерть не разлучит нас.

Я в одиночестве пошла к сцене.

Вот он, миг, о котором я мечтала все лето. Наш новый театр. Дорогие костюмы, стены, которые не протекут в первую же дождливую ночь. На первом ряду в центре сидит богатый благотворитель, в руках у него букет из пары дюжин больших лилий на длинных стеблях. Но моя мечта воплотилась совсем не так, как я думала. Она растаяла, как свеча под безжалостным солнцем. Театр нам не принадлежал, Большого шатра мы лишились, и при взгляде на эти фиолетовые цветы перед моими глазами вставал лишь