Последняя рукопись - Франк Тилье

Лин слушала. Жюлиану достало смелости сформулировать и выразить то, о чем она думала в течение долгих дней.

– Сыщики в конечном счете наткнутся на имя Джордано. Они уже приходили сюда, в наш дом, и еще вернутся. Стоит открыть дверь, Колен Бершерон уже тут как тут… Да вдобавок… от отца нет никаких известий…

Молчание. Отсутствие. Тепло ладони пропало. На долгие десять секунд Жюлиан замер, прежде чем продолжить разговор:

– …Завтра полиция начнет его поиски – так мне сказали. Полицейские будут повсюду. Джордано уже отнял у нас дочь. Я против того, чтобы он отнял у нас свободу. Это не то, как если бы он был невиновен или у нас еще оставались бы сомнения. При наличии его татуировки никакая память не нужна: у нас есть доказательство, что он причастен, что он причинил зло нашей девочке. Надо ли нам что-то еще?

– Вместо того чтобы рассказать, что он сделал, он предпочитает молчать… Если бы он был невиновен… он реагировал бы по-другому.

– Вот именно. Если мы хотим сохранить шанс выпутаться из всего этого, выбора у нас нет. Чем дольше мы будем тянуть, тем сложнее нам будет.

В полумраке Лин различила, что он смотрит на свои раскрытые ладони.

– Я чувствую, что готов это сделать.

Лин подтянула колени к груди. Она думала про Mistik, про видео, в котором молодая женщина позволяла калечить себя, про отчет Бартоломеуса. Работая над «Последней рукописью», она представляла себя на месте своей героини, убивающей Арпажона. В воображении она прожила каждый этап, испытала, кажется, все, что можно испытать в подобной ситуации. Как будто это она сама задушила человека подушкой, запаковала его тело в пластиковый пакет, а потом поехала куда-то, чтобы избавиться от него, спрятав под землей, в лесу или под водой. Но тут совсем другое дело. Лин не сводила глаз с Джордано. Несмотря на то что он сделал, он оставался человеком из плоти и крови. Человеком.

– Я… Я бы предпочла подождать еще немного. Несколько дней, – может, к тебе вернется память, а может, он заговорит.

– Ты прекрасно знаешь, что нет. И потом, даже если память ко мне вернется, что это меняет? Бежать от рока бессмысленно.

– Пожалуйста, подождем еще чуть-чуть. Всего день-два. Завтра я уеду. Мне надо проверить еще одну вещь.

– Что?

– Расскажу, если все получится. Пока у меня нет полной уверенности, но это след, которым я не могу пренебречь. Я хочу дойти до конца, прежде чем… принять какое-нибудь решение.

– Почему ты не хочешь мне рассказать? Я мог бы помочь тебе, я…

– Мне могли бы помочь только твои воспоминания.

– Как хочешь.

Их окутала тишина – тишина, которая скорее оглушала, нежели успокаивала. Лин ощущала, как в висках стучит кровь. Конечно же, Жюлиан прав: бесполезно пытаться отдалить то, что предначертано судьбой, следует поскорее решиться. Джордано не заслужил никакого суда. На долю секунды она увидела его на свободе, а их с Жюлианом – за решеткой. Чем дольше они будут медлить, тем вероятнее такое развитие событий.

В ту ночь после Рождества она так и пролежала с закрытыми глазами, неспособная размышлять, а уж тем более уснуть. В воображении мелькали лица. Мозг ее много раз отключался, всемогущий сон подхватывал ее, но тут же отступал. Ей представлялись разные образы. Облака в форме тещиного языка, искаженные мукой рты в складках песчаных дюн, обломанные о жестяной кузов ногти.

Когда новая волна сна обволакивала Лин, заключая ее в свой теплый кокон, какой-то шум коснулся ее ушной раковины, поднялся по слуховому каналу и, будучи проанализирован корой головного мозга, был признан анормальным, то есть опасным.

Ее глаза мгновенно открылись. Электронный будильник показывал 3:22. Лин задержала дыхание. Жюлиан мирно спал рядом. Может, ей приснилось? Или это ветер? Нет, она отчетливо слышала, как снаружи хлопнула автомобильная дверца. Тут она вспомнила, что не включила сигнализацию, и даже задумалась, заперта ли на ключ входная дверь.

Снова раздался шум, но теперь он уже шел не снаружи.

Звяканье каких-то инструментов на первом этаже.

Кто-то проник в дом.

Лин растолкала Жюлиана, с проворством тигрицы выпрыгнула из постели, бросилась в гардеробную и схватила спрятанный среди вещей пистолет. Ее муж проснулся:

– Что…

Торопливо набросив халат, она подошла к нему:

– Тсс… Мне кажется, в доме кто-то есть, я слышала шум.

В темноте Жюлиан поднялся с постели. Он увидел в руках жены оружие, но она приложила палец к губам, призывая его не задавать вопросов. Звуки были едва слышные, почти неуловимые. Отдаленный скрип двери, который из-за порывистого ветра мог бы остаться незамеченным. Жюлиан гибким кошачьим движением надел трусы.

– Где твой телефон? Надо сообщить сыщикам.

– Внизу…

Лин крадучись подошла к окну и выглянула наружу. В конце подъездной дороги вдоль дюн вырисовывалась какая-то черная масса. Лин сощурилась, ей показалось, что она различила какое-то движение в салоне припаркованного автомобиля, как будто за рулем кто-то ждет. Ей бы закричать, зажечь свет, пригрозить, что она вызовет полицию, запереться с Жюлианом, но оружие, которое она сжимала в руке, а главное – желание разобраться не позволяли ей сделать это. Паразит, вор, нападавший – или все трое в одном лице, – возможно, вернулся.

Она вышла в коридор. Наверное, когда Жюлиан оказался в больнице, а машины не было видно, паразит считал, что он в доме один. Собирается ли он снова смаковать их виски, есть из их холодильника? Лин точно призрак, босиком, держа перед собой «зиг-зауэр», проскользнула к бетонным ступенькам и спустилась. Жюлиан пошел за ней, прихватив статуэтку из розового мрамора.

«Позвякиванье металла… это стукаются друг о друга ключи», – подумала Лин. С того места, где она сейчас находилась, ей было видно, как в стекле отразился тонкий пучок света и исчез. Снова скрип двери. Прижавшись к стене, Лин обернулась к мужу:

– Он спустился в подвал.

Лин не позволила страху овладеть ею и лишить ее сил. Услышав звук открывающихся гаражных ворот, она сбежала по лестнице и выскочила в помещение, где дремали внедорожник и ее машина. Чей-то силуэт поднимал ворота, когда она прицелилась и прокричала:

– Если двинетесь с места, буду стрелять. Клянусь, убью вас, как собаку!

Потом все произошло очень быстро. Яркий свет фар снаружи, рев мотора, незнакомая машина сорвалась с места и умчалась, не прихватив сообщника. Жюлиан бросился на замерший силуэт, повалил его на землю и молотил кулаками до тех пор, пока незнакомец, закрыв лицо ладонями, не попросил его прекратить.

Лин пришлось буквально отрывать мужа от жертвы. Жюлиан задыхался, глаза у него вылезали из орбит.

– Прекрати! Ты убьешь его!

Наконец Жюлиан отступил в сторону, подняв руки. Он дышал шумно, как бык. Чужак с ворчанием перекатился по полу, поднялся на ноги и дотащился до бетонной стены. Не переставая угрожать ему пистолетом, Лин зажгла свет и заперла гараж. Вернувшись к незнакомцу, она внимательно рассмотрела его. Плоская рожа, вздернутый нос, из которого сочится кровь, еще и двадцати нет. Мерзкая физиономия, она никогда прежде ее не видела.