Меч короля Артура. Так рождалась легенда - Вадим Эрлихман

Роман «Смерть Артура» основан на «Истории» Гальфрида, но дополняет ее множеством деталей, взятых, по всей видимости, из устных преданий. В основном они касаются трагической развязки любви Ланселота к королеве и его войны с Артуром, которая заменяет здесь военную кампанию в Галлии. Описание последней битвы Артура и Мордреда и последующей отправки короля на Авалон в основном совпадает с текстом Гальфрида, хотя и здесь вводятся новые детали. Одна из них, достаточно курьезная, упоминает возраст героев во время этих событий: по мнению авторов, Ланселоту исполнилось 55 лет, Гавейну – 76, а Артуру – даже 92 года! Как уже говорилось, в этом произведении Экскалибур в озеро бросает не Бедивер, а Гирфлет. Позже он видит, как феи во главе с Морганой увозят Артура на Авалон, но потом находит у Черной часовни его могилу – таким образом, вопрос о том, жив король или мертв, остается открытым.

Романы Вульгаты зафиксировали новаторский сдвиг в развитии всей европейской литературы. Они написаны прозой, а не стихами, и рассчитаны не на слушателей, а на читателей, которых было уже достаточно для «тиражей» в несколько сот экземпляров. Сюжеты цикла, разветвляющиеся и перетекающие друг в друга, образуют стройную схему повествования – вернее, трех пересекающихся, но не совпадающих повествований об Артуре, Мерлине и Граале. Мир романов – все то же царство куртуазного вымысла, где реальные города и люди непринужденно сосуществуют с фантастическими замками и мифическими чудовищами. Но от светлого, радостного настроения романов Кретьена не осталось и следа – Вульгата пронизана мрачным предчувствием воздаяния за грехи. Ее главный герой Артур повторяет судьбу Короля-Рыбака легенды о Граале, терпя множество бедствий из-за случайно совершенного греха – прелюбодеяния с собственной сестрой, родившей Мордреда, семя гибели Логрии. Ради искупления он начинает поиски Грааля, но преуспеть в них могут только чистые духом рыцари – остальные сбиваются с пути и пропадают или возвращаются в Камелот, сломленные и ни на что не годные, кроме пустых свар. Такая свара в конце концов и погубила королевство Артура – несовершенный образец будущего царства Грааля.

Для большинства рыцарских романов характерно ослабление внимания к Артуру – как уже говорилось, их авторов больше интересовали рыцари Круглого Стола, приключения которых давали больше простора воображению, чем «официальная» биография короля, написанная Гальфридом. Военные подвиги Артура, его битвы с саксами и тем более завоевание Галлии едва ли могли вдохновить французских писателей. Отражая средневековую реальность, они чаще описывали не крупные войны, а отдельные поединки, турниры и события придворной жизни. Артур в их произведениях – не воин, а мудрый и рассудительный патриарх, добивающийся своего не силой оружия, а убеждением. В отличие от молодых героев, он сдержан, терпелив, осторожен. Иногда он даже выступает в роли немощного старца – например, в «Ивейне» Кретьена он до срока уходит с пира, чтобы подремать в опочивальне королевы. Случается ему и проявлять бездействие в решающие моменты – во время вторжений врагов или появления в Камелоте наглецов, оскорбляющих Гвиневеру, а то и самого Артура. Он не в силах предотвратить похищение королевы Мелеагантом и сквозь пальцы смотрит на ее роман с Ланселотом, а потом под нажимом придворных приговаривает любимую жену к смерти на костре.

С одной стороны, это признак уже отмеченного отхода короля на второй план в сравнении с молодыми и динамичными рыцарями. С другой – следствие христианизации образа Артура, наделения его качествами идеального монарха, включающими мудрость, терпимость и осмотрительность. Благодаря включению в орбиту артурианы легенды о Граале произошло своего рода раздвоение мира Артура на «земной», проникнутый куртуазностью и сохраняющий множество языческих элементов, и «небесный», призывающий короля и его рыцарей к совершенству, которого они, за редким исключением, не способны достигнуть.

Попытка соединить эти два мира была предпринята в XIII веке, ставшем «золотым веком» рыцарства и одновременно временем расцвета артурианы во Франции. После Вульгаты, между 1230 и 1240 годами, в монастырях цистерцианцев была написана еще одна серия романов, известная как Поствульгата: в нее вошли романы «История Святого Грааля», «Повесть о Мерлине», «Поиски Святого Грааля» и «Смерть Артура». Здесь еще больше усилилась религиозная составляющая, а любовная линия, в особенности роман Ланселота и Гвиневеры, умалилась до того, что «Ланселот» Вульгаты вообще выпал из цикла. В сюжетах Поствульгаты и других романов, прошедших монашескую редакцию, почти нет героинь-женщин. Из некоторых исчезла даже Гвиневера, но в основном «ампутации» подверглись такие тесно связанные с язычеством персонажи, как Моргана и Владычица озера. Если древние боги и герои мужского пола худо-бедно превратились в рыцарей, колдунов и великанов, то с феями этого сделать не удалось – их языческая сущность выпирала слишком явно. Оставили их только там, где их поведение могло лишний раз подтвердить тезис о женском коварстве и изначальной греховности. Например, в «Мерлине» Вульгаты Владычица уцелела только как злая Вивиана, тюремщица Мерлина и убийца матери Ланселота.

Как ни странно, при этом «монастырские» романы отличаются откровенным эротизмом, что подметил польский фантаст Анджей Сапковский в эссе «Мир короля Артура»: «Там, где Мэлори ограничивается (при описании дев) фразами типа «Она была очень красивой девушкой», Вульгата ничтоже сумняшеся сообщает, что «ее выпуклые груди, маленькие, беленькие и ядреные, вздымались под платьем, как твердые яблочки». Мэлори (говоря, например, о Ланселоте и Гвиневере) деликатно замечает: «Были они в ту ночь вместе в ложе или же нет, этого я не знаю и не отважусь утверждать, ведь вы помните, что в те времена любовь имела иные формы, нежели сегодня»; Вульгата же сообщает «городу и миру», что «пара любовников, улегшись нагими и плотно обхватившись, самозабвенно ласкают друг друга», «роскошно удовлетворяют друг друга взаимно» и так далее»[177]. Возможно, такая откровенность была плодом монашеского воздержания, но не исключено, что с ее помощью авторы старались привлечь внимание читателей – ради богоугодной цели все средства хороши!

В романах Поствульгаты углубилась уже наметившаяся линия на встраивание Артура в монархическую традицию Европы и прежде всего Франции. В короле видели кровного потомка библейских Давида и Соломона и предшественника другого великого монарха – Карла Великого. В «Поисках Святого Грааля» описано, как Карл, завоевав Англию (естественно, только в фантазии автора романа), восстановил замок Корбеник вместе со статуями рыцарей Круглого Стола. При этом грядущее явление Карла было предсказано Артуру таинственным, по всей видимости, небесным голосом. В последующие века в европейских странах получил распространение список девяти величайших героев, из которых трое (Гектор, Александр Македонский и Юлий Цезарь) были язычниками, трое (Иисус Навин, Давид и Иуда Маккавей) – иудеями, а еще трое (Артур, Карл Великий и Готфрид Бульонский) – христианами. Все перечисленные прославились прежде всего воинскими подвигами, но как раз военная карьера Артура благодаря романам неумолимо оттеснялась на задний план. В короле видели прежде всего образцового монарха – справедливого, доброго, щедрого, пусть и не слишком активного.