Лето больших надежд - Сьюзен Виггз

— Ну хорошо, — сказала она, — пойдем спросим моего папу.

Они нашли его и Макса за работой, — они копали и сажали маленький садик между двумя самыми большими хижинами.

— Папа, — позвала она. — Эй, папа. Мистер Дэвис берет нас в Кингстон, чтобы… Эй, ребята, что вы делаете?

Грег выпрямился, стащил свою бейсболку и отер пот со лба. Он жестом показал на свежевскопанную землю:

— Сажаем мемориальный сад.

Дэзи посмотрела на него, затем на Макса. Ее брат блестящим образом подражал отцу, стянув с головы собственную кепку, и вытирал лоб.

— Мемориальный чего? — спросила она.

— Буллвинкля, — скорбно кивнул Макс, — и Йоги. И всех их друзей.

— Трофейные головы, — объяснил папа.

Дэзи испытала приступ веселья.

— Вы хороните трофейные головы. Те самые, которые были в главном холле.

— Да. И мы сажаем в память о них фотинию и шалфей, — радостно сообщил Макс.

— Головы из-под них вылезают, — посетовал отец.

— Привет, вот и я, — сказал Джулиан, протягивая Максу свою пятерню.

— Они отовсюду вылезают. — Дэзи не нравились стеклянные глаза чучел, их обнаженные зубы, побитые молью шкуры. — Никто не хочет смотреть на побитые молью трофеи и всякие головы диких кошек. Но у нас пять контейнеров для мусора, — добавила она. — Вы могли бы их просто выбросить.

— Мы хороним их как положено. Выказываем им уважение, — возразил папа.

Кое-что о ее папе. Он всегда умудрялся напугать ее. Она провела с ним этим летом больше времени, чем за долгие годы, но все еще не понимала его.

— Ну хорошо. Значит, ты не прочь, если мы поедем в Кингстон?

— Что такое Кингстон? — спросил папа.

Вечно эти вопросы. Она просто заболевала от этого. У нее температура повысилась на три градуса.

— Папа…

— Сэр, — откашлялся Джулиан, — мистер Дэвис, отец Коннора, предложил подвезти нас, потому что там есть офис военно-воздушных сил. Я собираюсь поступить на военную службу, чтобы заплатить за колледж.

Дэзи увидела, как отвисла челюсть ее отца. Он так привык к ее дружкам-разгильдяям, что не знал, что делать с мальчишкой, который проявляет инициативу, заботясь о своем будущем.

— Ну, — сказал папа, — ну, полагаю, это похвально.

— Это заслуга Дэзи. Я вообще не думал о поступлении в колледж, но, может быть, теперь это случится.

— Отличная работа, Дэзи, — похвалил ее папа. — А теперь, как насчет твоих собственных планов по поводу колледжа?

Она взглянула на него:

— Я знала, что это начнется.

— И?

— И на случай, если ты забыл, ты послал меня в школу, которая переводит в колледж после выпускных экзаменов.

— В самом деле?

— Ну, практически.

— Хорошо. В таком случае, может быть, я не стану так много ворчать насчет счетов за обучение.

Когда Коннор заехал за Оливией позже этим вечером, он увидел отца и дочь в вестибюле здания. Они выглядели как истинные американцы, элегантные жильцы дома в верхнем Ист-Сайде, успешные и хладнокровные, уверенные в своем месте в мире. Он вошел и, глядя на них внимательно, понял, что богатые ничем не отличаются от остальных. Как и все люди, они делают ошибки, причиняют друг другу боль и имеют свои секреты.

Филипп высокий и стройный, в превосходной одежде, обутый в дорогие туфли, и каждый волосок на его голове был на своем месте. Пока Оливия представляла их друг другу, Коннор только смутно его вспомнил. Он видел мистера Беллами один или два раза, когда они были детьми, в родительский день в лагере.

— Хочу сказать вам спасибо за то, что подвезли Оливию в город, — сказал Филипп.

— Не за что, — ответил Коннор. Он чувствовал себя неловко, язык прилип к гортани. Что, черт побери, можно сказать парню, который только что узнал, что у него есть взрослая дочь? Мои поздравления?

Беллами, однако, не потерял мужества.

— Оливия рассказала мне, что вы делаете огромную работу по восстановлению лагеря. Я знаю, что мои родители будут в восторге.

— Я на это надеюсь.

— Нам пора идти. Постараемся не попасть в пробки. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала отца в щеку. — Я буду на связи, хорошо?

— Конечно, дорогая. Спасибо, что приехала. — И потом он добавил: — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, папа.

Коннор помог ей сесть в машину и обошел автомобиль, чтобы занять водительское место. То, что он видел ее в этом городе, в центре, в мире швейцаров и охраняемых входов, напомнило ему о том, как различается их жизнь. Она стала женщиной, какой и должна была стать, привилегированной и целеустремленной. Он был удивлен тем, что она не выглядит от этого более счастливой. Конечно, встреча с отцом была напряженной, но это не плохо, обнаружить, что у твоих родителей есть прошлое. Люди делают глупости во все времена, и их любимые вынуждены иметь дело с последствиями этих глупостей. Бог знает, он сам был доказательством этого.

Он дождался, пока движение не ослабло, и предложил:

— Поговори со мной.

Она смотрела прямо перед собой.

— Не сейчас.

— Ты должна говорить со мной.

Он знал, без сомнения, что она что-то скрывает и держит в секрете от него.

— Ну хорошо, сменим тему. — Он балансировал руками на рулевом колесе. — Вы с отцом всегда прощаетесь вот так?

— Как именно?

— Говорите, что любите друг друга. Или так было потому, что сегодня — особый день?

— Это привычка. Почему ты спрашиваешь?

— Без всякой причины. Просто это… это хорошо. В моей семье люди так друг с другом не разговаривают.

— Ты не говоришь людям, что любишь их?

Он рассмеялся:

— Дорогая, в моей семье — это как бы иностранный язык.

— Любить друг друга или говорить об этом?

Он посмотрел прямо вперед, сконцентрировавшись на дороге.

— Я никогда не говорил.

— Никогда не говорил «я люблю тебя»? — спросила она.

«Вот дерьмо, — подумал он. — Надо было оставить ее в покое».

— Это потому, что ты на самом деле никогда никого не любил или просто ты не произносил этих слов?

— И то и другое, я полагаю.

— Это грустно.

— Я не чувствую грусти. Я чувствую себя нормально.

— Разве нормально то, что ты не любишь свою семью?

— Теперь ты говоришь как социопатка. — И как, черт возьми, они перешли на тему семьи?