Кричащая лестница - Джонатан Страуд

Несмотря на мороз, мое лицо покрылось потом. Руки дрожали, когда я прикоснулась ими к стене. Как и до этого, вначале я провела руками по тому месту, где мне послышался гулкий, отраженный пустотой, звук.

Ничего. Гладкая стена без всяких выступов, рычагов и потайных кнопок.

Я ощупала угол стены, ища какой-нибудь шов или стык. Ничего. Затем, повинуясь неясному импульсу, провела рукой по примыкающей стене, той, где было окно. Ничего. Я вытянулась вверх, встав на цыпочки, затем нагнулась к самому полу. Ничего. Я нажимала на стену, толкала ее, даже царапала. Ничего. Так я добралась до оконной ниши.

Оглянувшись, я увидела, что отвлекающий маневр удался. Джордж и Локвуд размахивали рапирами в дальних от меня углах комнаты, ухая и присвистывая. А уж какими словами они крыли при этом Гостя, мне просто не передать. Гость отвечал по-своему – рассылал от центрального пятна на потолке все новые и новые боковые струйки. Липкие, темные, они тянулись к Локвуду и Джорджу.

Впрочем, про меня Гость тоже не забыл. К своему ужасу, я обнаружила кровавую лужицу почти у себя под ногами. Над моей головой по потолку бежал темный ручеек, с которого градом сыпались капли. Одна из них попала мне на обитый железом каблук и зашипела, выпустив струйку дыма. Я вскочила на подоконник.

Дело было плохо, что и говорить. Еще немного, и я окажусь в ловушке. Я повернулась, согнулась, приготовившись броситься вниз, навстречу неминуемой смерти, и тут мои пальцы коснулись прижатого к боковой стенке ниши ставня. Я посмотрела на ставень, и вдруг меня осенило.

Включив фонарь на полную мощность, я осветила ставень. Он был сделан из цельного куска дерева и занимал почти всю ширину боковой стенки ниши. Возле окна ставень крепился к стене большими черными петлями. Если его потянуть – он прикроет собой окно.

И – может быть, может быть! – откроет то, что спрятано за ним.

Я ухватилась за край ставня, пытаясь оттянуть его на себя. Я хотела взглянуть, что за ним, – так, на всякий случай. Где-то что-то щелкнуло, и я почувствовала, что ставень сдвинулся с мертвой точки. Я посветила фонариком и увидела щель, достаточно широкую, чтобы можно было вставить в нее пальцы. Может, за ставнем не было ничего, кроме каменной стены. Может, это действительно был всего лишь ставень. Но может быть…

– Джордж! Локвуд! – крикнула я, обернувшись через плечо, за которым вырос уже не ручеек, а целый поток вязкой крови. – Похоже, я нашла вход! Быстрее, мне нужна ваша помощь!

Не дожидаясь их появления, я потянула ставень на себя. Я тужилась, я пыхтела – он не двигался.

Кто-то оттолкнул меня в сторону – это был впрыгнувший в оконную нишу Локвуд. Кровь уже залила комнату почти до самых углов, поэтому ему пришлось бежать к оконной нише, прижимаясь спиной к стене. Следом за ним появился и Джордж, держа поднятую над головой рапиру. Кровь падала с потолка на стальное лезвие, шипела, пузырилась, выпуская струйки дыма. Джордж добежал, впрыгнул в нишу рядом с нами. Никто не произнес ни слова. Джордж отдал мне свою рапиру. Вместе с Локвудом они налегли на ставень и начали тащить его.

Я повернулась и выставила поднятую вверх рапиру – какая-никакая, а все-таки защита. Потолок, от стены до стены, уже почти весь потемнел от крови. Оставался лишь маленький треугольник чистого пространства – как раз возле оконной ниши. По всей остальной комнате бушевал кровавый ливень, кровь залила весь пол, поднялась уже выше плинтуса. Хрустальные подвески люстры переливались в луче фонаря словно рубины. Теперь я поняла, почему в этой комнате не было никакой мебели и почему она столько лет была заброшена и заперта на ключ. Теперь я знала, почему она получила свое название.

Джордж крякнул. Локвуд вскрикнул. Их отбросило назад, и они едва не сбили меня – ставень открылся.

За ним потянулись длинные, напоминающие седые волосы покойника, нити паутины. А в стене открылось темное отверстие – ведущая внутрь узкая арка.

Кровь лилась на угол ставня и наклоненное над моей головой лезвие рапиры. Я ощущала падение тяжелых капель, слышала их змеиное шипение.

– Внутрь, внутрь! – махнула я свободной рукой Джорджу и Локвуду. Они протиснулись в арку, я, спиной вперед, двинулась следом за ними, переступая с подоконника на древние каменные плиты пола. Кровь уже стекала по внутренней стороне ставня, устремляясь по подоконнику к моим ногам.

Внутри арки мы увидели торчащую из стены веревку с железным кольцом на конце. Джордж с Локвудом ухватились за кольцо, потянули. Медленно начала подниматься дверь. В закрывающуюся щель хлынул каскад крови, обрызгав руку Джорджа. Джордж выругался, отпрянул назад, задел меня, и я потеряла равновесие. Локвуд в последний раз рванул веревку, дверь плотно закрылась, и мы остались в темноте, слушая как снаружи барабанит кровавый дождь и завывает от ярости неведомая тварь по ту сторону стены.

Ужасный шум оборвался – резко, будто кто-то выключил телевизор или все внезапно. Мы остались одни.

От неожиданно наступившей тишины меня бросило в дрожь. Я села, прислонившись спиной к шершавой каменной стене, запрокинула голову и жадно хватала воздух раскрытым ртом. Каждый вдох болью отдавался под ребрами. В ушах бешено грохотало мое собственное сердце. Хотя нас окружала чернильная тьма, я знала, что примерно так же выглядят сейчас и мои друзья. Они, как и я, дышали судорожно, с хрипом.

Мы лежали, свалившись грудой друг на друга. Воздух был холодным, затхлым, но, слава богу, исчез жуткий, выворачивающий наизнанку запах крови.

– Джордж, – прохрипела я, – ты в порядке?

– Нет. Чья-то задница придавила мне ноги.

Я раздраженно отодвинулась в сторону:

– Я имела в виду плазму. Она же задела тебя.

– А, да. Спасибо. Нет, руки она не коснулась, но куртку, боюсь, придется выбросить.

– И очень хорошо, давно пора. У тебя ужасная куртка. У кого-нибудь есть фонарь? Я свой потеряла.

– Я тоже, – сказал Локвуд.

– Сейчас, – сказал Джордж и щелкнул выключателем.

В свете фонаря всегда выглядишь не лучшим образом. Луч света высветил нас с Джорджем – мы сидели чуть не в обнимку, с выпученными глазами, со слипшимися от пота всклокоченными волосами. Рукав куртки Джорджа в тех местах, где его коснулась плазма, был покрыт мертвенными бело-зелеными пятнами. От этих пятен поднимался дымок. Поднимался он и от лежащей у меня на коленях рапиры. Посмотрев вниз, я увидела, что мои ботинки и леггинсы тоже испачканы бело-зеленой дрянью.

Локвуд выглядел лучше нас. Если его пальто и было испачкано, то совсем немного, да еще белело маленькое пятнышко на челке, куда упала капелька плазмы. Но если лицо Джорджа было пунцовым (мое, наверное, тоже), он тяжело дышал и суетился, то Локвуд, напротив, выглядел бледнее обычного и лежал на спине совершенно спокойно, а дыхание у него было тихим и ровным. Он снял свои солнечные очки, его темные глаза блестели, рот был закрыт. Я лишний раз убедилась, как же хорошо он умеет владеть собой. Но такого выражения лица, как сейчас, я у Локвуда еще никогда не видела.