Немые голоса - Энн Кливз

Эшворт подумал: «Такая послушная, что продолжала делать все, что ей говорят мужчины».

– Она рассказала Дженни Листер о визитах к вам, – продолжала Вера. – Но у Дженни в любом случае был доступ к записям. Наверняка она знала, что вы – биологическая мать Мэтти.

– Эта мысль была мне отвратительна, – произнесла Вероника. – Я все ждала, что Дженни что-нибудь об этом скажет. Думала, она может проболтаться Саймону. Он ведь не знал, что у него была сестра.

– Зачем ей об этом говорить? Она ценила конфиденциальность. – Вера замолчала, глядя на Веронику, которая, похоже, придала этому вопросу больше значения, чем нужно. – Она говорила вам, что собирается написать книгу?

Молчание.

– Саймон как-то раз упомянул, – ответила наконец Вероника. – Ханна рассказала ему об этой мечте своей матери поведать истории своих клиентов. Как будто в этом было что-то благородное.

– Конечно, она бы изменила имена, если бы написала книгу, но люди из близкого вам круга могли догадаться. – Вера посмотрела ей в глаза. – Поэтому вы были так против отношений Ханны и Саймона? Думали, Дженни раскроет ваш секрет, если слишком с ним сблизится?

– Элиас Джонс был моим внуком, – ответила Вероника. – Эти женщины позволили ему умереть.

– А вы позволили умереть Патрику, – тихо и обыденно произнесла Вера.

Наступило потрясенное молчание. Слышно было лишь звуки разлившейся реки. Эшворт представил себе, как река смывает маленького ребенка, тащит его течением, пока лицо не погружается под воду, и несет до самого моря.

– Это был несчастный случай! – крикнула наконец Вероника. – Это совсем другое.

– Одного ребенка отдали, – говорила Вера, будто не слыша Веронику, – и один потерян. А оставшийся ребенок влюбился в дочь вашего врага. Вы так это видели?

– Саймон мог найти себе кого-нибудь получше, – ответила Вероника. Но ответ прозвучал механически и ничего не значил.

– Куда вы отвезли Конни Мастерс? – требовательно спросила Вера.

Вероника проигнорировала ее вопрос. Они как будто не слышали друг друга: каждая думала о своем, каждая говорила монологом, периодически прерывая друг друга. Это напомнило Эшворту одну из тех странных современных пьес, на которые иногда водила его жена. Два персонажа несут чушь, никак не коммуницируя друг с другом.

– Матильда правда помнит те приезды? – Вопрос Вероники прозвучал из ниоткуда.

На этот раз Вера ответила:

– Да, она говорила о них. С Дженни и Майклом Морганом. Я ездила к нему сегодня утром, чтобы убедиться в том, что я права. Они очень много для нее значили.

– Что она помнит?

– Как соцработница привозила ее на машине. Она говорила о доме, стоявшем на воде. Это ведь лодочный сарай у озера? То место с картины в вашем холле? В Гриноу?

– Я всегда встречалась с ней там, – сказала Вероника. – Мои родители не пускали ее в дом. Это по-прежнему был постыдный секрет.

Тут она посмотрела на нее и задала самый важный вопрос:

– Матильда запомнила меня?

Но Вера уже поднялась на ноги, чуть не споткнувшись от спешки.

– Туда вы и отвезли Конни с дочерью. Боже, какая я дура! Но зачем? Не могли видеть, как они счастливы вместе?

Тут она вдруг замерла, развернувшись к Веронике, как огромная гранитная скульптура, и тихо проговорила себе под нос:

– Нет, конечно. Дело было совсем не в этом.

Эшворт тоже стоял. Он не понимал, что Вере от него нужно. Следовать за ней? Арестовать Веронику Элиот? После ее последних слов инспектор действовала на удивление быстро. Она уже была в холле у входной двери, держа в руке ключи от «Лендровера».

– Я бы ни за что им не навредила, – крикнула ей Вероника. – Я бы ни за что не тронула ребенка.

Но ее голос звучал слабо и неубедительно.

Эшворт вышел, оставив ее на кухне.

Конни всю ночь лежала без сна и думала о том, как она сглупила. Как она позволила себе оказаться в такой ловушке? Сначала она думала, что поступила умно. Конечно, когда раздался звонок, она запаниковала. Позвонили рано утром, угрожали, намекали, требовали. Голос зашифрованный – в этом она была уверена. Она получала звонки с угрозами после обнародования гибели Элиаса. Звонки злые и глупые, но не такие, как этот. Они не ужасали. Были и письма. В итоге она жгла их, не читая. Полиция говорила отдавать письма им: авторов можно засудить. Но Конни не могла пойти на то, чтобы кто-то чужой их увидел. Вдруг поверят этим кошмарным обвинениям? Но этот звонок хуже тех писем, и к нему Конни отнеслась серьезно. Она знала, что нужно уезжать. Забрать Элис и убираться. Нельзя, чтобы видели, что она говорит с полицией.

Потом приехала Вероника. Конечно, Конни не могла сказать ей правду. Немыслимо. Она не могла сказать этой уважаемой женщине, что бежит от полиции! Она солгала, что ее снова преследуют журналисты и что ей нужно на время скрыться. Что ее отследили и связали с убийством Дженни Листер. И Вероника, казавшаяся раньше такой враждебной, отравляла ей жизнь своими историями, которые рассказывала женщинам в деревне, вдруг решила помочь. Она поняла, что ей нужно действовать втайне. Конечно, таблоиды жестоки и коварны. Вероника читала, как они роются в мусорках и ставят прослушки на сотовые. Вероника сказала, что у нее есть летний домик недалеко отсюда. Конни и Элис могут остаться там ненадолго, пока полиция ищет настоящего убийцу. Простой и пустующий зимой. Но сойдет. Там была газовая плита, они могли пополнить запасы заранее. Она обожала устраивать там пикники в детстве.

Они взяли машину Конни, чтобы заехать в супермаркет за едой. Они не могли поехать на машине Вероники, потому что там не было детского кресла для Элис. Потом они свернули на траву и поехали к сараю для лодок. Элис пришла в восторг. Любому ребенку бы понравилось.

– Будь очень осторожна у воды, дорогая, – сказала ей Вероника, опустившись на колени, так что ее лицо было очень близко к лицу Элис. – Там очень глубоко, даже у самого берега.

Потом они зашли внутрь и открыли настежь окна, чтобы впустить воздух. Дождя еще не было. Вероника нашла в расписанном белом буфете простыни, и они развесили их на перилах, чтобы проветрить.

В сарае была одна большая комната с двумя койками, встроенными в стену. У стены без окна – обитая деревом комнатка с раковиной и туалетом и блюдцем со свечкой, стоявшим на полке. Вероника показала, как включать плиту, и они сварили на обед сосиски. Вероника предложила позвонить Джо Эшворту, когда Конни показала ей, сколько раз он ей звонил.

– Не надо, чтобы они думали, что вам есть что скрывать! Правда, я бы позвонила ему, дорогая, не то они будут искать вас по всему графству.

Потом она уехала на машине Конни, сказав, что оставит ее там, где ее не найдет ни один репортер. Она обещала вернуться через два дня и привезти еще еды. Хотя, конечно, к тому времени они уже могут арестовать убийцу и Конни вернется домой.