Бесконечная империя: Россия в поисках себя - Владислав Иноземцев

В 1972 г., на фоне празднования 50-летнего юбилея образования СССР, в официальной доктрине все громче звучала концепция «исторической общности людей, охватывающей все народы СССР». Эта идея получила воплощение в Конституции 1977 г., провозглашавшей эту общность результатом сближения всех наций и народностей Советского Союза[747]. Конституция утверждала незыблемость границ союзных республик, наличие конституционных актов в союзных и автономных республиках, учитывающих национальные особенности каждой из них, и, конечно, право каждой союзной республики на выход из СССР. Последнее недвусмысленно указывало на наличие определенной «иерархии» наций, народностей и этнических групп, составлявших единый советский народ.

Знаменитая 6-я статья Конституции 1977 г. о «направляющей и руководящей» роли КПСС имела непосредственное отношение к проблемам национально-территориального устройства СССР. Конституционное закрепление за Коммунистической партией статуса основы политической системы страны делало все положения Конституции о федерализме иллюзорными. Каждая из республиканских партийных организаций была составной часть партии и подчинялась Центральному Комитету, что урезало и без того не самые большие полномочия республик. При этом внутри высших партийных структур в брежневские годы постепенно кристаллизируется определенное этническое ядро, управляющее государством. В период 1966–1981 гг. русские, украинцы и белорусы увеличили свое представительство среди членов Центрального комитета партии с 68 до 85 %. В Политбюро ЦК КПСС образца 1983 г. входили 19 славян, один азербайджанец, один латыш и один казах[748]. Все секретари ЦК были представителями трех славянских народов. Похожей выглядела и ситуация в армии, остававшейся одним из важнейших институтов централизованного советского государства. Из 101 генерала, являвшихся членами ЦК партии в период 1952–1976 гг., 97 были по своему происхождению славянами. Среди генералов, избранных депутатами Верховного Совета СССР, доля славян достигала 95 %, из которых русских было около 80 %[749], что подчеркивает роль украинского этноса, младшего партнера русского народа.

При этом утверждать, что имперский центр, в котором преобладали представители русских и украинцев, эффективно и успешно контролировал национальные регионы, не приходится. Отсутствие в Конституции Грузинской ССР 1978 г. статьи о государственном статусе грузинского языка[750] вывело на улицы тысячи манифестантов — и соответствующая статья была восстановлена. Аналогичные статьи о статусе местных языков были сохранены в конституциях других закавказских республик. Кроме того, развитие национальных региональных элит на протяжении нескольких десятилетий сделало их достаточно влиятельными кланами со сложной системой личных и клиентских связей, особенно в условиях утверждаемой в брежневские времена кадровой стабильности[751].

То, что национальные отношения в СССР не являлись в полной мере гармоничными, в той или иной мере осознавалось. Ни для кого не были секретом межэтнические трения на бытовом уровне, существенные перекосы в экономическом развитии отдельных союзных республик (в том числе невысокий уровень жизни в центральных районах РСФСР[752]), а также взрывной рост населения мусульманских регионов Средней Азии (к концу советской эпохи доля русских в совокупном населении СССР снизилась почти до 50 %, а совокупная доля трех славянских народов упала ниже 70 %[753]). В начале 1980-х гг., в период непродолжительного правления Ю. Андропова, была начата разработка нескольких проектов упразднения национально-территориальных образований в составе СССР. Планировалось переформатировать Советский Союз в своего рода совокупность «штатов на основе численности населения и производственной целесообразности, с „погашением“ образующей нации»[754]. Разрабатывались также и «промежуточные» формы региональной интеграции в Закавказье, Средней Азии и Прибалтике — обсуждалась, в частности, возможность создания межреспубликанских партийных бюро[755].

С приходом к власти в партии и стране в 1985 г. М. Горбачева во многом начался новый период в развитии Советского Союза, ознаменовавшийся, в частности, резким смещением основных акцентов в деятельности партии и правительства. Новый руководитель поставил задачей «обновление» и «перестройку» советской модели ради наращивания экономической эффективности и «раскрепощения» потенциала народа как главного источника власти в стране. Умеренные экономические реформы, гласность и демократизация, дополнявшиеся революционными инициативами по снижению международной напряженности и глобальному разоружению, оставляли вопросы межнациональных отношений на относительной периферии. В новой редакции Программы КПСС, принятой на XXVII съезде партии, ритуально провозглашались тезисы об «окончательном решении национального вопроса» и подтверждался курс на «сближение… и полное единство наций в отдаленной исторической перспективе»[756].

Однако именно эта сторона стала самой уязвимой в советской модели, несмотря на то, что перестройка была обусловлена прежде всего неэффективностью социалистической экономики и необходимостью выхода из холодной войны. В попытке избавиться от одного из закостенелых национально-номенклатурных кланов М. Горбачев в 1986 г. убедил уйти в отставку первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Д. Кунаева, назначив на его место русского Г. Колбина, что впоследствии сам Генеральный секретарь признал ошибкой — «возвращением к старым методам»[757]. Попытка отойти от устоявшейся традиции привела к массовым манифестациям (а затем и беспорядкам) в Алма-Ате и Караганде, где местное студенчество потребовало отмены решения московских партийных чиновников и назначения руководителем республики представителя местного титульного этноса[758]. Через два года вспыхнул конфликт между армянами и азербайджанцами, связанный с попытками Нагорного Карабаха — автономной области, компактно населенной армянами, — перейти в состав Армянской ССР из Азербайджанской ССР. Вскоре население Абхазии — автономной республики в составе Грузинской ССР — обратилось к союзному центру с требованием восстановить статус Абхазии как союзной республики[759] и выйти из состава Грузинской ССР. В ответ в апреле 1989 г. население Грузии выступило с лозунгами антиимперского и антирусского содержания, организовав акции протеста, подавление которых оказалось сопряжено со значительными жертвами.