Охота на Охотника - Данил Корецкий

Но этим проблемы не ограничились. Снова стал сбоить антиграв, снова по поверхности скафандра забегали молнии энергетических разрядов, запищал датчик неисправности системы невидимости. Дальнейшая Охота становилась неразумной и опасной. Надо было возвращаться на корабль – лечить руку и ремонтировать оборудование. Зверь включил программу возвращения и лег на курс, определенный сигналами корабельного маяка. Но попытка набрать высоту и увеличить скорость не увенчалась успехом. Напротив, он проваливался все ниже и ниже, а движение вновь стало рыскающим и дерганым. Стало ясно, что ему не удастся не только вернуться на корабль, но даже дотянуть до горной гряды, за которой тот находится. Плавно уменьшая падающую мощность, он смог избежать резких провалов и рывков. Как самолет, совершающий вынужденную посадку, он неловко приземлился почти в самом конце плато и даже пробежал несколько метров, чтобы погасить инерцию.

Осмотрев повреждения, он обнаружил, что резервный контур энергетического снабжения вышел из строя. Очевидно, не выдержал высокой интенсивности огня… Раненая рука болела и плохо слушалась, а энергетика оружия была на нуле. Не следовало так неосмотрительно тратить энергию, нельзя было забывать про перебои с энергоснабжением… Но ошибки уже совершены, положение было критическим, и его следовало исправлять. Зверь решил начать с обработки ран.

Адамс огляделся. Метрах в пятидесяти почти вертикально торчало потерянное Зверем копье. У него остался только пистолет на поясе за спиной, поэтому следовало завладеть трофеем. Короткими перебежками, прячась за камнями, он направился к нему, недоумевая, во что оно могло воткнуться на скальной площадке? Это было немыслимо: острие наполовину вошло в черный, даже на вид невероятно твердый гранит! Он попробовал вытащить оружие, но ничего не получилось: оно засело намертво. Как волшебный меч Эскалибур в каком-то сказочном фильме. Генри Адамс, который воевал большую часть своей жизни, не верил в волшебное оружие, с которым легко достигнуть победы. Все зависит от рук, в которых находится автомат, пулемет, граната или нож… Но сейчас копье завораживало и привлекало его, хотя он сам не смог бы объяснить, чем это вызвано.

Британец машинально покачал толстое древко – к его удивлению, это получилось: острие легко резало неподатливый камень и потому свободно перемещалось в нем, как ложка в густой сметане. Раскачивая и дергая на себя, ему удалось извлечь копье. В граните зияла свежая щель с ровными краями, которую не удалось бы оставить ни одним инструментом на Земле. Осмотрев бритвенной заточки грани, он обнаружил, что на них по-прежнему нет ни зазубрин, ни царапин – режущие кромки, как новенькие, сверкали на солнце. Даже далекий от физики и других естественных наук Британец сделал вывод: это не механическое разрушение горного массива, это нечто иное… Почему-то вспомнилось: легкий пулезащитный жилет удерживает выстрел из «Кольта», зато легко прокалывается стилетом, который раздвигает кевларовые волокна, проскальзывает между ними…

Он покрутил копье, прицелился для броска, замахнулся, сделал выпад, словно штыком… Непонятно почему, непривычное оружие ловко сидело в руках и придавало ему уверенность не меньшую, чем раньше придавал автомат. Еще минуту назад он не определился, как действовать дальше, а теперь все стало ясно: надо немедленно настигнуть Чудовище и убить его! Пока оно не залечило раны и не устранило неисправность оборудования!

С этими мыслями Генри Адамс по прозвищу Британец быстрым шагом направился туда, где приземлился Зверь. Теперь он не прятался и не пригибался, шел широким маршевым шагом римского легионера, привычно держа копье в опущенной руке параллельно земле. Да и мышление его изменилось, возможно, приблизившись к уровню гладиатора или центуриона. Во всяком случае, мыслил он прямолинейно и просто. Тактика предстоящего боя сводилась к тому, чтобы сойтись с чудовищем «лоб в лоб» и биться на равных. Хотя как можно «биться на равных» с существом в полтора раза выше и вдвое тяжелее, чем ты сам? Но у него имелся ответ и на этот вопрос: самое уязвимое место врага – чуть ниже горла, в середине груди, где находится главный нервный узел, управляющий дыханием и кровоснабжением организма. Надо попасть туда копьем – и он будет убит! Все предельно ясно и просто! Только откуда взялось это знание, откуда появилась эта ясность и простота?

Но майор не задумывался над всем этим. И даже не удивлялся изменению своего мышления. Ведь тот Британец, которого хорошо знали в спецподразделениях «Дельты», в ста процентах из ста выбрал бы совершенно иную тактику боя! Вернулся бы к месту засады, которое Зверь так и не успел уничтожить, припал к «Барретту» и стал выжидать, пока противник не появится в окуляре прицела. А он появился бы рано или поздно: отсиживаться за камнем до темноты может только опытный солдат, знающий об опасности снайперской работы… Или, опять-таки взяв винтовку, которая весит, кстати, не меньше копья, обошел бы врага по широкому полукругу, чтобы оказаться сзади или сбоку, и открыл внезапный огонь на уничтожение! Или, не возвращаясь за винтовкой, подкрался к Чудовищу поближе и расстрелял в него боезапас испытанного «Кольта»…

Теперь же почему-то он действовал по-другому и основным своим оружием считал не проверенный пистолет, снаряженный спецпатронами, а какое-то средневековое копье, пусть и нашпигованное достижениями неизвестных технологий…

Как бы то ни было, боевая машина по прозвищу Британец шла в атаку. А какой бы тактики майор ни придерживался, но до сих пор всегда побеждал. Под ногами хрустели раскрошенные лазером обломки черных глыб. Богатырское волшебное копье приятно оттягивало руку. С каждым шагом расстояние между ним и Чудовищем сокращалось.

* * *

Делавар опустел. Безлюдные улицы, плотно занавешенные окна, запертые двери, отчаянный лай собак, которые не понимали, почему их бросили хозяева.

Оставленный запас корма без тепла человеческой души не радовал и не шел впрок – то там, то здесь слышался тоскливый вой преданного живого существа.

И только лайка бакалейщика Лоусона была довольна: ее хозяева никуда не делись! Действительно, некоторые жители нелегально остались в городке: спрятались, переждали эвакуацию, дождались, пока уедут шериф с помощниками, и вновь выбрались на свет Божий: принялись копаться в саду, стричь траву и заниматься другими столь же обыденными, сколь и необходимыми делами. В основном, это были люди преклонного возраста, которые не хотели менять жизнь на склоне лет и были готовы закончить ее в родных местах и под своей крышей. Кроме четы Лоусонов, остался семидесятилетний отец адвоката Девиса, патологоанатом Рудольф Шелковны, Абрахамс с бензозаправки, хозяин авторемонтной мастерской с женой, аптекарь Лойс, всего человек тридцать-сорок.

Эта горстка жителей пыталась как-то организоваться: они собирались по вечерам, обсуждая происходящие события, строили различные версии насчет неведомой опасности, удивлялись, зачем высоко над городом периодически кружат вертолеты и почему не приняты меры против мародеров, спрашивали друг друга, где полиция и национальная гвардия, заключали пари по поводу того, когда и каким образом все закончится… Они даже стали патрулировать по ночам улицы, благо, что ружья и револьверы имелись почти в каждом доме и патрули могли дать вооруженный отпор мародерам.