Междумир - Нил Шустерман

Майки мягко толкнул Шилох каблуками в бока, чтобы лошадь не забывала перебирать копытами — не хватало ещё опять провалиться.

— Я больше никогда не буду монстром, — сказал он. — Дело закрыто.

Затем он сунул руку в карман, вынул что-то оттуда и бросил его Алли. Та поймала. Монетка.

— Это к чему?

— Можешь использовать её, чтобы уйти туда, куда положено уйти.

Алли взглянула на монету — она была очень похожа на ту, что лежала теперь на дне Мэриного фонтана. Неужели он имел в виду?.. Уйти, куда положено — это так страшно… и так притягательно. Захватывающе. Она долго смотрела на монетку, потом перевела взгляд на Майки:

— Так вот что ты собираешься сделать? «Уйти, куда положено»?

Алли показалось, что при её предположении на лице юноши промелькнул страх.

— Нет, — сказал он. — Я не знаю, где находится это моё «куда положено», но уверен — ничего хорошего меня там не ждёт. Так что лучше не буду торопиться.

— Что ж, — проговорила Алли, — тебе не кажется, что если бы ты постарался, то смог бы всё исправить?

Майки явно терзали сомнения на этот счёт.

— Я был, вообще-то, ужасно мерзким монстром, — пробормотал он.

— «Был», — подчеркнула Алли. — Но тогда — это тогда, а сейчас — это сейчас.

Майки, похоже, был признателен Алли за её чисто практический взгляд на вещи.

— Тогда… Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы загладить… ну, то, что я был монстром?..

Алли немного подумала.

— Понятия не имею. Но некоторые считают, что достаточно принять искреннее решение измениться — и ты спасён.

— Может быть, — сказал Майки. — Но лучше перестраховаться. Скажем так: я был монстром в течение тридцати лет. Значит, чтобы сравнять счёт, добрые дела мне тоже надо делать тридцать лет.

Алли ухмыльнулась:

— А что, Майки МакГилл способен на добрые дела?

Майки хмуро покосился на неё:

— Ладно. Тогда шестьдесят лет полу-добрых дел. Так сойдёт?

— Сойдёт, — согласилась Алли.

Монета у неё на ладони слегка нагрелась. Девочка заподозрила, что если подержит её достаточно долго, то, чего доброго, уйдёт, как говорил Любисток, «куда надо». Но даже если она и готова уйти, это ведь ещё не значит, что она обязана уйти. Дело выбора.

Что там говорилось в её пророчестве? «Ожидание или свет — выбор за тобой».

Алли выбрала — она положила монетку в карман. Юная скупердяйка всегда отличалась бережливостью.

Майки протянул руку — помочь ей вскочить на лошадь.

— Ну что — домой? — спросил он.

Но Алли внезапно показалось, что не такое уж это срочное дело. Ведь здесь, в Междумире, ещё столько неисследованного, непознанного. Между нынешним моментом и возвращением домой можно впихнуть столько всего интересного!

— А знаешь, торопиться, собственно, ни к чему, — сказала она.

Но Майки огорчился.

— Доставить тебя домой — это как раз стало бы моим первым полу-добрым делом!

— Я почему-то уверена — найдётся какое-нибудь другое.

Майки досадливо вздохнул:

— Вот морока. У меня очень хорошо получается быть плохим, но очень плохо — хорошим. Я вообще не знаю, как делать добрые дела.

— О-кей, — с лукавой улыбкой ответила Алли. — У меня имеется программа в двенадцать ступеней…

Затем она уцепилась за руку Майки, взобралась на лошадь, и они вместе унеслись в неизвестность.

* * *

Несмотря на то, что шансы были не в его пользу, Нику необходимо было выиграть в этих гонках, так что когда поезд-призрак доставил его на старую Пенн-Стейшн, он не стал зря терять время. Сейчас были сумерки. Поезд летел на всех парах, но ведь дирижаблю не надо выбирать мёртвые колеи.

Его единственной надеждой было то, что Мэри не умела пилотировать. Когда она подняла цеппелин в воздух, тот пошёл плясать — выделывать круги и зигзаги, никак не желая ложиться на курс. Если всё сложилось удачно (для Ника, конечно), Мэри, возможно, всё ещё болтается где-то в небе над Нью-Джерси, пытаясь освоиться с управлением.

От станции и до башен-близнецов Ник нёсся сломя голову. Всё те же ребята играли в мяч, прыгали через скакалку и бегали взапуски.

— Мэри здесь? — выкрикнул он. Нику заранее представлялось, что вот сейчас они набросятся на него, схватят, поволокут…

МакГилл подвешивал. А что делает Мэри, когда кого-либо наказывает? У Ника было стойкое подозрение, что скоро он это узнает.

Но никто к нему не бросился. Один из играющих в мяч пацанов обернулся и сообщил:

— Мидоу сказала, что Мэри ненадолго уехала, скоро вернётся.

«Отлично», — подумал Ник. Он опередил её. Но глянув на запад, обнаружил, что опередил ненадолго: в просвет между зданиями он увидел дирижабль — тот пересекал Гудзон, и хотя был всё ещё высоко, но уже начал снижаться. До него было не больше пяти миль. Ник понял, что времени терять нельзя.

— Сходи за Мидоу, — сказал он пацану, игравшему в мяч. — Скажи, чтобы она собрала всех у фонтана.

Пацан убежал, тем самым нарушив свой Ритуал.

Ник направился к фонтану и влез на ограждавший его бордюр. Он громко обратился к детишкам, игравшим на площади:

— Слушайте все! У меня к вам сообщение от Мэри!

Это привлекло их внимание. Скакалки остановили своё вращение, мячи прекратили прыгать.

Детвора начала стягиваться к фонтану.

Ник снова взглянул на запад. Дирижабль уже достиг середины реки. Он всё ещё был высоко, но это не имело значения: как только ребятня увидит воздушный корабль, пиши пропало — они перестанут слушать Ника. Нельзя позволить им отвлечься.

Начали подходить ребята с верхних этажей в сопровождении Мидоу.

Ник объявил:

— Мэри просила меня передать, что вам больше незачем бояться МакГилла. Она с ним расправилась!

Хор ликующих возгласов.

— А ещё… — сказал Ник, — у меня есть для вас кое-что невероятно интересное! — О-кей, подумал Ник, момент истины… — Кто из вас бросил монетку в фонтан и загадал желание?

Все взметнули руки вверх.

— А у скольких из вас оно исполнилось?

Руки одна за другой начали опускаться, пока не осталось ни одной.

— Так вот, — сказал Ник, — пришло время, чтобы все ваши желания сбылись. — Он прыгнул в фонтан и начал подбирать со дна монетки. — Давайте! Пусть каждый заберёт свою монетку обратно!

Они сначала мялись, колебались… Но вот вперёд вышла девочка с большими глазами и множеством афро-косичек. Она ступила в фонтан, Ник протянул ей монетку, прижал её к ладони девочки. Все собравшиеся неотрывно следили за происходящим и собственными глазами видели, что случилось дальше.