Проклятая игра - Клайв Баркер

* * *

Марти испытывал отвращение про мысли о возвращении в дом, но что бы там ни случилось, это закончилось. Его дорогой костюм был испачкан грязью до неузнаваемости; его рубашка была залита потом и разодрана, его безупречные ботинки были перепачканы в глине. Он выглядел, как беспризорник. Эта мысль почти доставила ему удовольствие.

Он брел обратно по лужайке. Где-то впереди виднелись огни дома. Они горели гостеприимно и успокаивающе, хотя он прекрасно знал, что это успокоение было обманом. Да и сам дом не был укрытием. Иногда было безопасней быть где-то снаружи, в открытом мире, под небом, где никто не мог прийти, постучаться и посмотреть на тебя, где не было крыши, которая могла обрушиться на твою доверчивую голову.

Он был на половине пути между лесом и домом, когда самолет прогудел в вышине, его огоньки казались двойными звездами. Он стоял и смотрел, как самолет пролетает над его головой. Возможно, это был один из тех контролирующих самолетов, которые, как он читал, постоянно летают над Европой, – один американский, другой русский, их электрические глаза осматривали спящие города – карающие близнецы, от благожелательности которых зависели жизни миллионов людей. Звук самолета перешел в шепот и, наконец, затих. Улетел шпионить за другими головами. Грехи Англии сегодня не привели к фатальному исходу.

Он отправился к дому, решительно выбирая маршрут, который проведет его прямо ко входу, в фальшивый свет фонарей. Лишь только он вышел на свет, как из дома вышел Европеец.

Спрятаться не было возможности. Марти замер на месте и стоял, пока из дома не вышел Брир; оба непохожих компаньона двинулись прочь от дома. Зачем бы они на приходили, их работа была закончена.

Сделав несколько шагов по дорожке, Европеец оглянулся. Его глаза моментально обнаружили Марти. Долгое время Европеец просто стоял и смотрел через широкое пространство, заросшее яркой травой. Затем он кивнул коротким твердым кивком, который был простым подтверждением. «Я вижу тебя, – казалось говорил он, – и смотри! Я не причиняю тебе вреда». Затем он повернулся и пошел прочь, пока он и его могилокопатель не скрылись за кипарисами, растущими вдоль дорожки.

Цивилизации вырождаются не от страха, а от того, что они забывают о том, что страх существует.

Фрейя Старк «Персей на ветру»

Марти стойл в холле и прислушивался, стараясь уловить шаги или голоса. Но ни тех, ни других не было. Очевидно, женщины уехали, как и Оттави, Куртсингер и Король-Тролль. Возможно, старик тоже.

В доме горело мало огней. В их свете дом внутри казался двухмерным. В сети, видимо, было замыкание – его следы виднелись на оплавленных контактах, воздух был слегка голубоватого оттенка. Он отправился наверх. Второй этаж был погружен в темноту, но он шел легко, повинуясь инстинкту, задевая ногами куски фарфора – какая-то расколотая ваза. Под ногами таких кусков становилось все больше – разбитые, разодранные предметы. Он не смотрел вниз, пробираясь осторожными шагами к белой комнате.

Дверь была приоткрыта и свет, не электрический, а от свечи, горел внутри. Он перешагнул порог. Одинокий огонек едва мерцал, однако он был достаточен, чтобы было видно каждую разбитую бутылку. Он ступил на ковер из разбитого стекла и разлитого вина – в комнате стоял едкий запах. Стол был перевернут и несколько стульев были превращены в дрова.

Старый Уайтхед стоял в углу комнаты. На лице его были потеки крови, но нельзя было быть уверенным, что это была его кровь. Он выглядел, как человек, увидевший последствия землетрясения, – шок залил его лицо смертельной бледностью.

– Он рано пришел, – произнес он с отчаянием в каждом приглушенном слоге. – Вообрази. Я-то думал, что он верит в договор. Но он пришел рано,чтобы вырвать меня отсюда.

– Кто он?

Уайтхед вытер слезы со щек тыльной стороной руки, размазывая по лицу кровь.

– Этот ублюдок солгал мне, – прошептал он.

– Вы ранены?

– Нет, – ответил Уайтхед, казалось, удивленный вопросом. – Он не дотронется до меня. У него есть вещи похуже. Он хочет, чтобы я сам захотел уйти, понимаешь?

Марти не понимал.

– В холле труп, – очевидно Уайтхеда это ни капли не беспокоило. – Я оттащил ее от лестницы.

– Кого?

– Стефани.

– Он убил ее?

– Он? Нет. Его руки чисты. Ты можешь пить из них молоко.

– Я позвоню в полицию.

– Нет!

Уайтхед, шатаясь, сделал несколько шагов по стеклу, чтобы схватить Марти за руку.

– Нет! Никакой полиции.

– Но человек мертв.

– Забудь о ней. Ты же можешь спрятать ее потом, а? – Его интонации стали почти интригующими, а дыхание, когда он приблизился, ядовитым. – Ты ведь сделаешь это, правда?

– После всего того, что вы устроили?

– Небольшая шутка, – сказал Уайтхед. Он попробовал улыбнуться, сжимая руку Марти так сильно, что кровь останавливалась в жилах. – Ну брось,шутка и все. – Все это было очень похоже на то, как будто тебя держит алкоголик за пуговицу на углу улицы. Марти высвободил руку.

– Я уже сделал все, что собирался сделать для вас.

– Хочешь вернуться домой, ты об этом? – голос Уайтхеда моментально помрачнел. – Хочешь вернуться обратно за решетку, где ты можешь спрятать свою голову?

– Это не новая ваша шутка.

– Я повторяюсь? О, мой Бог, – он махнул Марти рукой. – Ну тогда иди. Вали отсюда, ты не моего класса, – он попятился назад и прислонился к стене. – На хера я буду чего-то делать, если уж ты так решил.

– Вы мучили меня, – выпалил в ответ Марти. – Все это время.

– Я сказал тебе... это шутка.

– Не только сегодня. Все время. Обманывая меня... подкупая меня. Вы говорили, что вам нужен кто-то, кому можно доверять, а после обращались со мной, как с дерьмом. Неудивительно, что все в конце концов покинули вас.

Уайтхед в упор посмотрел на него.

– Хорошо, – жестко ответил он, – чего ты хочешь?

– Правды.

– Ты уверен?

– Да, черт возьми, да!

Старик прикусил губу, борясь с собой. Когда он заговорил, голос его был приглушен. – Ладно, парень. Ладно.

Прежний блеск вернулся в его глаза, и сразу же подавленность сменилась новым энтузиазмом.

– Если ты так уж хочешь, я расскажу тебе, – он ткнул пальцем в сторону Марти. – Закрой дверь.

Марти отпихнул разбитую бутылку и захлопнул дверь. Было странно закрывать дверь от мертвеца, просто чтобы послушать рассказ. Но он слишком долго ждал этой истории и ее нельзя было откладывать.