Игорь. Корень рода - Юлия Гнатюк

Однако возникшие нынче воспоминания, были видимо не случайны, потому что утром теремной охоронец доложил:

– Князь Моравский с отрядом прошёл наши кордоны на заходе и приближается к Киеву!

– Приехал-таки! – обрадовался Игорь. – Одеваться и коня! – кратко велел он.

Вскоре он с ближниками выехал из терема навстречу, тем выражая уважение гостю. Едва княжеская процессия миновала Чешские ворота и оказалась за пределами града, отдалившись от них не более чем на полёт стрелы, как впереди заклубилась пыль на старом купеческом шляху, упреждая о приближении моравчан.

Игорь, облачённый в искусно расшитую шёлковую рубаху, сидел на вороном койсожском жеребце, привычно придерживая его иссиня-чёрные бока крепкими ногами всадника в полосатых штанах, заправленных в сапоги жёлтой кожи с серебряными шпорами. На плечах белая епанча, застёгнутая золотой фибулой на левом плече. Непременный меч и привычный скрамасакс в ножнах на широком поясе, с которыми князь ещё с юности так сроднился, что и не замечал их, довершали его одеяние. Почти совсем седой осередец – прядь волос, оставленная по воинской традиции рода рарожичей на макушке бритой головы, свисал на левый висок. Он вглядывался в подъезжающих всадников, потом тронул своего вороного навстречу седовласому гостю в дорогом запылённом одеянии.

– Вот, ты каков теперь, Олег, князь Моравский, – молвил Игорь, оценивающе оглядывая бывшего воеводу. – Поседел, совсем белый стал, похож теперь на отца.

– Так и ты не помолодел, тоже почти весь сивый, а я же на десять лет старше тебя.

– Хоть и неширок ты статью, как дядька Ольг, да крепость тела по-прежнему хранишь, стариком тебя не назовёшь! – искренне молвил Игорь. – Ну, будь здрав, рад тебя видеть!

Они пожали друг другу руки и слегка приобнялись, не слезая с коней.

К терему ехали вместе, стремя в стремя.

– Как там, в Моравии, всё ли ладно? – спросил Игорь.

– Всяко бывает, пока справляемся, да одному Богу известно, что завтра будет, – отвечал Олег, осматриваясь вокруг. – Чешский князь Болеслав решительно за объединение земель бывшей Великой Моравии взялся, с Польшей, Словакией дружбу ведёт, так что и мы приглядываемся, чтоб под его руку стать, в одиночку не выжить, верно, Стислав? – обернулся он к едущему по левую руку первому помощнику и советнику. Беловолосый моравчанин одобрительно кивнул.

– Когда до меня вместе с вашими купцами дошла весть, что ты князем Моравским стал, я как-то даже порадовался, – признался Игорь. – Годы наши теперь на склоне, горячность молодости позади, утекла с летами да верными побратимами, – с тихой печалью в голосе молвил киевский князь. И Олег понял, что Младший впервые винится перед ним.

– Ты прав, брат, – молвил Олег с некоторым душевным волнением, – добрых друзей по перстам одной руки пересчитать можно, оттого ценить их надо пуще злата.

– Узнаёшь град? – спросил Игорь, перехватив взволнованный взгляд Старшего. – Пожар был у нас, так многие дома да улицы по-новому поставлены.

– Слишком много времени прошло, – устало покачал головой князь Моравский.

– Ничего, омоешься с дороги, вспомнишь. Как у нас на полуночи говорится: «и дальняя дорога не в тягость, коль банька в радость», небось, соскучился в своей Европе по нашей настоящей мовнице! – похлопал по плечу Старшего киевский князь, когда они уже въехали на теремной двор. – Мои гридни проводят вас. Потом, само собой, мы с Ольгой тебя за столом ждём!

Олег после мовницы с раскалёнными камнями да берёзовыми и дубовыми вениками, вгоняющими в разомлевшее тело горячий душистый пар, и в самом деле почувствовал себя более отдохнувшим, чем если бы проспал целые сутки. Несколько раз ловкий банщик умащивал его тело то мёдом, то солью, то горчицей, а потом, подождав немного, смывал горячей водой, окатывая после холодной колодезной. Отяжелевшее, утомлённое и запылённое после дальней дороги тело с каждым новым подходом становилось не только чище, но и как будто легче. Вместе с различной натиркой уходила усталость, да что усталость, кажется, волшебная вода северной мовницы смывала сами прожитые лета! Стократ прав Младший, нет такого божественного чуда в Европе, где и мыться-то считают зазорным. В Чехии-Моравии, конечно, есть мовницы, однако, надо признать, с приходом на моравские земли папского протектората они не столь распространены и почитаемы, как тут, на Руси.

Когда Олег блаженно вышел в предбанник, банщик подал мягкий плат для вытирания, а затем выбеленные холщёвые порты и рубаху. Заглянувший в дверь теремной охоронец позвал пройти в трапезную, где уже накрыт стол, и князь с княгиней ждут гостя.

– Мне бы переодеться, – молвил Олег, несколько смущённый тем, что, нежась в мовнице, как в далёком детстве и юности, вовсе позабыл о времени, и оттого заставил гостеприимных хозяев ждать его.

– Нет нужды, княже, князь Игорь упредил, что трапеза будет по-свойски, они с княгиней тоже в домашнем облачении, – успокоил охоронец.

Олег чуть поколебался, потом подвязал рубаху поданным ему банщиком поясом с обережными северными рунами, сунул ноги в шлёпанцы с кожаными ремешками и деревянными подошвами и последовал в терем за охоронцем.

Игорь и Ольга, которых упредили, что гость закончил омовение и облачается, спустились из своих светлиц в трапезную. Охоронец рёк правду, они были одеты в расшитую, но простую холщёвую одежду из северного льна, что лепше всего для тела в пору летнего зноя. Теперь Олег и Игорь уже, как положено, крепко обнялись троекратно. А Ольга глядела на гостя, и было непонятно, что творилось в её душе и памяти, сокрытое привычной завесой величавой строгости.

– Да обними земляка, Ольга, сколько лет ведь не виделись! – повернулся к ней Игорь, взял за руку и подвёл к Олегу. Подождал, пока Старший и жена осторожно приобняли друг друга.

– Рада свидеться, князь Моравский, – молвила Ольга глубоким грудным голосом. – А не привёз ли ты с собой княгиню? Небось, местные то моравчанки не хуже наших киевских жён будут? – не то из любопытства, не то с затаённой подковыркой спросила она.

– Славянские жёны кругом красны, что в Киеве, что в Моравии, да ведь не только в красоте дело, нужно, чтоб душа родная была, а я такой не встретил, – ответил Олег ровным и даже добродушным тоном.

– Ну, к столу просим, – широко повёл десницей Игорь на выставленные щедрые угощения из крупной и мелкой дичи, рыбы, ягод, орехов, медовых квасов, ягодных морсов и холодных узваров.

Ольга сидела за столом рядом с мужем, вернее, восседала, и взор её был непроницаем. Олег несколько изумился. Казалось, что это какая-то европейская королева, хотя и облачённая в простую льняную одежду, но холодная и непреступная, подобно каменным строениям в Европе, к которым он до сих пор так и не привык после живых деревянных жилищ Киевщины и Новгородчины.

«Я ведь с замиранием сердца ждал и боялся этой встречи! – признался себе Моравский князь. – А как случилось, не сразу и признал в статной, теперь уже «при теле», величавой в свои пять десятков лет жене, ту прежнюю Прекрасу-Ольгу». Княгиня же несколько смешалась лишь в первые мгновения встречи, когда Игорь подвёл её к нему. А потом язвить стала. «Да и то сказать, – продолжал Олег, глядя на себя её очами, – я теперь весь седой и старый, хоть телом пока крепок, да…». Он снова взглянул на сидевшую напротив Прекрасу-Ольгу и, почуяв сердцем и душой холодность и даже будто некую тайную ухмылку, прячущуюся в устах княгини, как-то успокоился. В самом деле, время лечит, особенно в преклонном возрасте. «И, слава Богу! Что было, то осталось в прошлом, и пусть оно там, в сокровенном далёком минувшем и остаётся для отдохновения души в тяжкие минуты», – решил Олег, даже с некоторой радостью смиряясь с тем, что нынешняя Ольга к нему, похоже, совсем равнодушна.