Приди ко мне, любовь - Лиза Клейпас

– Люси! – воскликнула Салли, и ее блестящие золотистые кудряшки запрыгали на голове, когда она быстро подскочила к старой подруге. – Какая ты модная! Какое у тебя роскошное платье, а прическа…

– Прекрати болтать, Салли, – холодно оборвал ее Даниэль.

Его темные глаза встретились с глазами Люси и… Люси не смогла сдержать улыбки – Даниэль совсем не изменился.

– Это правда, вы хорошо смотритесь вдвоем, – сохраняя приветливый тон, сказала она, оценивая привлекательность светловолосой Салли и серьезность Даниэля. Он был хорошо одет, причесан, отпустил усы, на этот раз не крестообразные, а слегка закрученные вверх. Они ему чрезвычайно шли, хотя молодые люди уже не носили усы такой формы. На Даниэле был однотонный костюм-тройка, сшитый из дорогого материала. Как всегда спокойный и самоуверенный, он сдержанно улыбался ей, хотя, несомненно, отметил изменения в ее внешности. Теперь Люси испытывала к нему, пожалуй, лишь симпатию, и все равно ей было приятно, что она предстала перед ним во всем блеске.

Одна мысль крутилась у нее в голове: помнит ли Даниэль ту ужасную сцену в доме Коллиэров, когда она умоляла не отвергать ее? Она-то помнила, как он сказал тогда: «Мне не нужна такая женщина, какой ты стала». В тот момент Люси не поняла смысла сказанного и только теперь осознала, что он подразумевал.

Как же давно это было! Слава Богу, что она вышла замуж не за Даниэля. А если бы за него… От одной этой мысли Люси почувствовала слабость в ногах. Да, он очень хороший, добрый. Да, его чувства сдержанны, но постоянны, его характер ровен и устойчив. Но, став женой Даниэля, она никогда бы не испытала того, чем дорожила сейчас и что связывало ее с Хитом: его страсть, необузданная и нежная, его глубокая, хотя и грубоватая порой привязанность, его внимание, колкости и насмешки, запросы и амбиции, даже его тайны.

Даниэль смотрел на бывшую невесту, и выражение его лица постепенно менялось, как будто он вспоминал минувшее. Под его взглядом Люси чувствовала себя странно и непривычно. Когда-то она любила этого человека, а ныне их разделяла стена, преодолеть которую можно было лишь в воспоминаниях.

– Когда ваша свадьба, скоро? – спросила Люси Даниэля.

– В этом году, весной, – спокойно ответил он.

– О-о-о, – протянула она, медленно кивая головой. Знакомая ситуация: сначала – весной, затем – «перенесем на лето», потом – «обязательно осенью», «точно уже зимой» и так до бесконечности. Даниэль кормил ее такими посулами целых три года. Люси сочувственно обратилась к Салли:

– Заставь его выполнить в срок данное обещание, – посоветовала она, и подруга тихонько засмеялась, явно не вникая в смысл совета. Даниэль понял намек и покраснел.

– Я обязательно заставлю его сдержать обещание, – хихикнула глупенькая Салли, а Люси, широко улыбнувшись, развернулась и отошла, потеряв к этой паре всякий интерес. Для нее сейчас важнее было найти Хита.

Она заглянула в небольшую, выдержанную в палевых и салатно-зеленых тонах гостиную. Внезапно кто-то подкрался сзади, одной рукой зажал ей рот, другой обхватил за талию и затащил в пустую комнату. Негромкий насмешливый голос произнес:

– Любовь, возрожденная после долгой разлуки. Как трогательно. – Люси расслабилась, распознав наконец захватчика.

– Ты подглядывал, как я разговаривала с Салли и Даниэлем?

– Так это был Даниэль?! Узнать твоего бывшего жениха совершенно невозможно, эти усы…

– А при чем здесь его усы? Это не повод для язвительных замечаний.

Хит резко отстранился от Люси:

– Прошу прощения, мадам, я забыл, что вы всегда питали слабость к усам.

– Ради всего святого, Хит, почему это так раздражает тебя? – Не дожидаясь ответа, она направилась к полуоткрытой двери, – Гости наверняка заметили наше отсутствие, а мне бы не хотелось, чтобы чете Рэйн начали перемывать косточки.

Хит поймал Люси за локоть и развернул ее лицом к себе:

– Я хочу знать, о чем вы там разговаривали. От удивления глаза Люси стали круглыми, как пара центовых монеток.

– Я не понимаю, почему это приводит тебя в бешенство.

– Только не надо говорить мне, что ты не заметила, как он пялился на тебя.

– Но я-то здесь при чем, если он на меня «пялился»? – запротестовала Люси, безуспешно пытаясь освободиться от стальных объятий мужа.

– А ты, ты тоже хороша, смотрела на него так мечтательно, что забывала дышать.

– Не правда!

– Правда, правда. Да уж, сцена была что надо. Картина, достойная рождественской открытки. Двое, когда-то безумно любившие друг друга, в сочельник вспоминают былое…

– Ты ведешь себя неблагоразумно и неблагородно.

– Вы были бы красивой парой, вы ведь так подходите друг другу.

– Я так не считаю, – быстро вставила реплику Люси и в знак примирения положила руку на широкую грудь Хита.

– Да?! – Ревность охватила его с необъятной силой, ее огонь выжигал ему сердце.

– Конечно, мне совсем неинтересны такие мужчины, как Даниэль. Он… к тому же он маленького роста. Раньше я не замечала, что он вовсе не так уж высок, как кажется с первого взгляда. Его волосы – они слишком темные, а мне нравятся светлые, намного светлее, чем у него. – Хит не возражал; это подбодрило Люси, и она продолжила:

– Он слишком спокоен, слишком предсказуем… и слишком натянут. Мне кажется, я бы умерла со скуки, если бы мне пришлось провести с ним более пяти минут подряд. Он не любит спорить и ругаться, к тому же он никогда не напивается до полусмерти и не выходит из себя. И совершенно очевидно, что он не тот человек, который может по достоинству оценить черные шелковые панталончики.

– Но он же солидный молодой человек из респектабельной семьи, одному этому стоит позавидовать. Так ведь думают все в Конкорде, не правда ли?

– Меня не интересует, что думают другие.

Хит крепко прижал Люси к себе. Близость жены погасила вспышку ревности. Его пальцы по-прежнему цепко держали ее, но не причиняли боли. Густые золотистые ресницы опустились, прикрыв бирюзовые глаза, которые неотступно следили за губами Люси.

– Ты же мечтала о Даниэле с самого детства, – напомнил он.

– Он джентльмен.

– Да, и хуже этого не может быть ничего.

Не обращая внимания на приоткрытую дверь, в которую кто-то мог случайно заглянуть, Хит приподнял Люси и страстно поцеловал ее. Медленное, мягкое давление его губ усиливалось до тех пор, пока она не раскрыла свои с приглушенным вздохом, полностью отдавая его власти нежное тепло своих уст. Ток желания пробежал по ее жилам, жаркая сладость разлилась волной по всему телу. Его губы задумчиво блуждали по ее бархатистой шее, она едва сумела устоять на ногах, когда его пальцы проникли под бархат ее роскошного платья и дотронулись до обнаженной груди. И тут же Люси ожила, словно от этого прикосновения она превратилась в пышный бутон.