Прощальный танец - Мира Ризман

невежливо. — Чем будем заниматься? — надкусив и прожевав крохотный сладко-кислый кусочек, поинтересовалась она.

— Об этом он тоже позаботился, — фыркнула Арата и покосилась на стол в центре комнаты. Обычно тот использовался для рукоделия, но сейчас на нём возвышались несколько стопок из толстенных томов. — Братец пожелал, чтобы ты начала учиться и как следует проштудировала все бэрлокские законы.

— Я должна всё это прочесть? — Юфемия с неприкрытым ужасом взглянула на массивные книги. Женщины на Бэрлоке никогда не нуждалась в серьёзном образовании, достаточно было владеть несколькими добродетелями, главной из которых являлась, конечно же, покорность. Впрочем, благодаря стараниям матушки, Юфемия умела читать и считать, и даже немного разбиралась в политике, однако все её знания достигали разве что уровня необходимого для выживания во дворце, но не более того. Но зачем Ариату от неё нужно больше? Вопрос так и повис в воздухе, не находя ответа.

Юфемия вяло дожевала яблочную дольку и, вернув Арате поднос, поднялась с кровати. Неспешно переодевшись, она села за стол и взяла самую верхнюю книгу.

Чтение утомляло глаза и руки, вынужденные держать тяжеленный обшитый кожей том. Это был свод правил и наказаний, и, признаться, он во многом шокировал Юфемию. Её буквально мутило от знаний новых, безумных жесточайших способов расправы над провинившимися. Излишне чувствительное воображение слишком ярко рисовало в сознании картины пыток, из-за чего приходилось всё чаще откладывать чтение. Юфемия вставала под удивлённые взгляды Араты и начинала нервно ходить по комнате. Её то пробирала дрожь, то мучили рвотные позывы, она совершенно не понимала, как успокоиться.

— Это отвратительно, омерзительно, бесчеловечно, — шептала Юфемия себе под нос, но обсуждать свои мысли с Аратой не торопилась. Она не ждала понимания от хладнокровной убийцы, некогда расправившейся с её старой служанкой с такой непринуждённостью, словно та была каким-то тараканом!

— Сестрице не нравится обучение? — поддела Арата. Суета и нервозность Юфемия не могли обойтись без внимания. В руках вампирши виднелся второй том свода, на обложке которого значилась пометка «Казни», и, судя по улыбке, не сползающей с её лица, она находила чтение весьма занятным.

— Науки даются мне сложно, — уклончиво ответила Юфемия и поспешила вновь спрятаться за книгой.

День тянулся долго и мучительно. От знакомства с ужасающими подробностями издевательств над людьми, у Юфемии окончательно пропал аппетит, а вместе с ним и настроение. Ей стало противно абсолютно всё: обстановка комнаты, показавшейся вдруг какой-то унылой, будто чужой, остывшая чуть заветренная еда, небрежно брошенная на прикроватной тумбе, шуршащее, слишком яркое платье, сковывающее движения, и даже слишком твёрдое сидение у чуть протёртого стула, на котором приходилось чинно сидеть, следя за тем, что спина не согнулась. Потемневшая бумага бесконечных страниц едва слышно похрустывала между пальцами, а оставленные на ней пятна прежними чтецами, вызывали чувство почти физического отвращения. Ей так и виделось, как один из мерзких обрюзгших баронов берёт с собой книгу в казематы, а там, сверяясь с указаниями, начинает мучить тех, кого счёл подходящим для такого своего развлечения, как брызгает повсюду кровь, попадая и на страницы. А потом вспоминалась матушка, и сердце обливалось кровью. Что, если она угодила в лапы подобного садиста и теперь над ней издеваются, потому и нет никаких новостей? Измученная жуткими фантазиями Юфемия как никогда возрадовалась ранним зимним сумеркам. Наконец-то, можно было отложить чтение и прекратить издеваться над своим сознанием, вот только вместо ожидаемого умиротворения пришло другое волнение. Близость новой ночи заставляла Юфемию нервничать ещё и потому, что супруг не спешил с ней повидаться. В том, конечно, не было ничего странного: на Бэрлоке считалось вполне нормальным, если мужчина видит жену только в спальне. И всё же ей после внезапной нежности в прошлую ночь хотелось чего-то иного.

За окном стремительно темнело, и Арата неохотно отложила книгу, поворошив угли в камине и подбросив ещё пару поленьев, взяла со стола подсвечник. Она успела зажечь только одну свечу, когда в комнате появился Ариат.

— Пошла прочь! — грубо велел он сестре, а затем, не мешкая, подошёл к Юфемии.

Его резкость напугала её, заставив внутренне сжаться.

— Прошу простить за вторжение, но, боюсь, у меня не так много времени, чтобы устраивать церемонии, — произнёс он несколько мягче. — Сегодня я должен помочь вашему отцу переправить новые войска на Каэр, а потому…

— Мне помочь вам раздеться? — Юфемия опустила взгляд и нервно сглотнула.

— Хотите стать идеальной бэрлокской женой? — хмыкнул Ариат, и его холодные руки вновь упали на её плечи. — Не стоит так сильно принижать себя, всё же вы — принцесса. Не забывайте об этом.

Он снова взял инициативу на себя. Его поцелуи и ласки, как и вчера, оставались весьма осторожными и деликатными. Он относился к ней, словно к хрупкой фарфоровой кукле, которую боялся сломать неловким движением. Однако Юфемия чувствовала, что Ариат скован и чересчур серьёзен, так, словно их соитие для него какая-то работа. В голову, как назло, стали лезть неприятные мысли:

«Быть может, я недостаточно привлекательна для него? Или он всё ещё думает о своей любовнице? Она, конечно, лучше, чем я. Более зрелая, красивая, и… Он наверняка пил её кровь!»

Она тщетно пыталась отогнать их, но выходило плохо. Всё больше терзая себя, она даже не осмелилась его поцеловать, ни подарить ответные ласки. Они стали казаться ей неумелыми и неуместными, а всё очарование прошлой ночи погасло, превратившись в бессмысленную возню, и неизвестно, чем бы закончилась эта их встреча, если бы в какой-то момент он не прошептал:

— Посмотри на меня! — Его голос звучал чуть более напряженно, чем обычно, и Юфемия послушно подчинилась. Она боязливо подняла взгляд и тут же ощутила, как буквально проваливается в горящую кроваво-алым глубину. Мысли начали путаться, а тело вдруг совершенно обмякло, и всё перед глазами поплыло, будто в тумане.

Это точно была какой-то вампирская магия. Возможно даже тот самый гипноз, который применялся, чтобы усыпить бдительность жертвы и не испортить вкус крови страхом. Иначе объяснить себе появившуюся внезапно эйфорию Юфемия не могла, как и то, что чувство легкости покинуло её сразу же, как только Ариат ушёл.

Оставшись в одиночестве, Юфемия ещё долго взирала на лунные полосы, прорвавшиеся в комнату. Они медленно ползли сначала по мягкому ковру возле окна, а затем, всё больше удлиняясь, добрались и до кровати, превратив полог и покрывало в шкуру полосатой лошади с Ю.

Сон не шёл, и Юфемия, крутясь с боку на бок, никак не могла унять бег своих мыслей и переживаний. Она сама не понимала, почему для неё вдруг стало так важно привлечь внимание Ариата