Семь понедельников подряд - Татьяна Рябинина

- Почему?

Я только головой замотала в ответ, пытаясь скрыть брызнувшие вновь слезы. Повернулась и побежала, скользя и падая, по склону вниз – к дороге и мосту.

Женя догнал меня, схватил, прижал к себе.

- Скажи, почему? Ведь ты же хочешь этого! Скажи! Оля!

Он повторил слова, которые нашептывал мне тоненький голосок-искуситель. И я испугалась, что снова не устою, поддамся на уговоры.

- Скажи! – настаивал он.

- Да! – закричала я, вырываясь. – Да, хочу! Но... не хочу. Не могу.

- Хорошо, - он отпустил меня. – Только... Только не уезжай, пожалуйста, завтра. Ленка расстроится.

Я молча кивнула и пошла к мосту.

- Пожалуйста, не ходи сейчас за мной, - было единственным, что мне удалось из себя выдавить.

Спустившись у моста к реке, я вымыла лицо, стараясь не смотреть в ту сторону, где сегодня днем купалась, а Женя сидел на берегу. Впрочем, могла и не мыть. Потому что всю дорогу проплакала. Не рассуждая и не анализируя – это потом. Просто мне было очень больно. Не все ли равно, отчего.

- Ну, и где ты шлялась? – поприветствовала меня Светка, когда я вошла в дом.

Из кухни мне было видно, что она возлежит на моей кровати и с завидным аппетитом наворачивает картофельное пюре с жареной колбасой. Таисия сидела у печки и штопала носок. Кот у ее ног осторожно трогал лапкой клубочек штопки.

- Гуляла, - коротко ответила я, прилегла на Светкину лежанку и закрыла глаза. Скорей бы уснуть.

Что-то прошуршало рядом со мной.

- Света! – голос Таисии звучал с укоризной.

Светка стояла передо мной – босиком, в ночной рубашке, уперев здоровую руку в бок. Разве что ни оскалившись.

- Это ты с ним гуляла! – прошипела она.

- А твое-то какое дело? – я снова закрыла глаза.

- Такое! – завопила она. – Трахались небось под кустом, да?

И хотелось бы засмеяться, да сил не было. Не доказывать же, в самом деле, что до этого как раз дело и не дошло, потому что я сбежала.

- Света! – повторила Таисия.

- А что Света? – огрызнулась она. – Что Света? Эта блядь тут прикидывается такой порядочной-распорядочной, в церковь ходит, лбом об пол стучит. А сама не успела от дома отъехать, как с первым встречным мужиком снюхалась. Как хорошо, что ты завтра уедешь! Надеюсь, больше мы с тобой не увидимся.

Да, хорошо. И я надеюсь на то же. Спорить не хотелось. Тем более, определенный процент правды в Светкиной филиппике присутствовал. Уже выходя из дома, чтобы оставить последнее слово за собой, я все-таки заметила:

- Не думаю, что ты стала бы так возмущаться по этому поводу, если б сама не положила на него глаз. И уезжать завтра я передумала.

Светка завопила что-то в ответ, но я уже не слышала. Села на ступеньку, глядя в сгустившуюся темноту. Так и буду сидеть, подумала, пока она не уснет. Не хочу ее видеть. По крайней мере, сегодня. Потому что, если и были у меня сомнения по поводу завтрашнего дня, то теперь они испарились. Женя Женей, Лена Леной, а Света Светой. Нет уж, не доставлю я ей такого удовольствия. Потерпит!

Вышла из дома Таисия, села рядом, погладила меня по плечу. Я повернулась и уткнулась носом ей в грудь – мягкую и теплую.

- Ты на Свету не обижайся, Оленька, - Таисия обняла меня и баюкала, как маленькую. – Ей плохо сейчас. И рана болит, и парень понравился. А он на тебя смотрит, словно проглотить готов. А ты на него. Думаешь, не видно? Вот она и злится. Ну а что там было у тебя с ним... Чего в жизни не бывает. Иногда такого натворишь, не желая! Вот и у меня...

- Да не было у меня с ним ничего, - вздохнула я. – Может, и зря. Не знаю.

- Не было – и хорошо. Не жалей. Сдержала себя – и умница. Это сейчас тебе обидно. А время пройдет – еще и радоваться будешь, что ничего не было. Вот, скажешь, Бог уберег. Не будет перед мужем да перед дитенком совесть грызть.

- Все равно, наверно, будет.

- Ну, и это неплохо. Совсем-то уж без совести нельзя, как думаешь? Ужинать-то будешь? Не хочешь в дом идти, я тебе сюда принесу.

Я думала, что не смогу проглотить ни кусочка, но неожиданно для себя набросилась на холодное пюре и колбасу с каннибальской жадностью. Ела, сидя там же, на крыльце, а Таисия, чтобы не мешать, перебралась на лавочку – посматривала на меня с улыбкой, напевала что-то себе под нос. Было тепло, где-то в стороне леса заливались песней лягушки, сквозь кисейные облачка просвечивали редкие звезды. Как жаль, что я приехала сюда так. Смогу ли когда-нибудь вернуться снова – просто отдыхать, собирать в лесу грибы, купаться в речке, играть с Лениным малышом. Чтобы не ловить на улице настороженные взгляды, не думать о графских сокровищах, не вспоминать об убитом мною Федьке. Не вспоминать о Жене...

Снова навалилась ледяная тоска. Лягушки умолкли, звезды затянуло.

- Пойдем спать, - встав с лавочки, позвала Таисия. – Просто ложись и молчи. Будет Светка говорить что-то, а ты молчи. Она и уймется. А так полночи не успокоится. Еще подеретесь, а у нее плечо больное.

Подумав, я пошла за ней. Светка спала. Или делала вид, что спит.

Как ни странно, уснула я почти сразу. Как провалилась. Только вот плакала во сне. Когда проснулась, подушка была мокрая.

Было еще темно, даже не начало светать. И птицы молчали. Где-то далеко-далеко лаяла собака. Сонно хрюкнул в сарае Борька, завозилась в своей «горничке» Таисия.

Кто-то ходил во дворе.

Может, послышалось? Нет, вот снова. Осторожно, тихо. Только песок чуть шуршит под ногами. Остановился у окна.

Я сжалась в комочек, натянула на голову одеяло.

Ну, зачем, зачем?

А что, собственно, спрашивать? «Зачем» – это когда ответ можешь дать. Например, так: покупать вместе мебель на кухню, крестить детей и тайком закармливать мороженым внуков. Или так: просто переспать, а на утро с воплями ужаса разбежаться. А когда наваждение, тогда вопрос «зачем» не работает. Потому что – вот и все.

Я откинула одеяло и встала. Натянула в темноте джинсы, майку, нащупала шлепанцы. Заскрипели пружины под Светкой. Я замерла. Все было тихо. Спит или притворяется? Ладно, не могу я в туалет выйти, что ли?

Тихо-тихо, ступая на цыпочки, я вышла в сени, приоткрыла дверь. Чернильная темнота. Ни луны, ни звезд. Дул сырой ветер – похоже, собирался дождь.

Спустившись с крыльца, я вышла на дорожку и остановилась, прислушиваясь. Во дворе определенно кто-то был. Стоял в темноте и ждал.

- Кто здесь? – тихо спросила я, морщась от того, как глупо это прозвучало.

Тишина.

- Жень, ты?

Человек, стоящий под яблоней у забора, пошевелился – теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, я различила смутный силуэт. Постоял молча и пошел ко мне. Я снова почувствовала себя маленькой, глупенькой и слабовольной.