Тибетская экспедиция СС. Правда о тайном немецком проекте - Андрей Васильченко

Вырвавшись из болота на ширь степей, мы внезапно обнаружили дорогу шириной метра в три, которая с обеих сторон была обрамлена камнями. Она вела нас непосредственно к королевской резиденции. Теперь мы не позволяем нашим мулам свернуть направо и налево, что они хотят сделать с завидной частотой, а заставляем их следовать по прямому пути. Под конец пути мы их почти не контролируем. Но водрузившись в седла и поддав им каблуками под ребра, мы торжественно въезжаем в Доптру. Перед воротами скопилось с полтора десятка королевских слуг. Все они одеты, в отличие от нас, в чистые одежды. Одни подхватывают наших животных под уздцы, а другие ведут нас через красивые зеленые сады. У нас фактически не находится времени, чтобы восторгаться чистотой и ухоженностью этих роскошных рощ. Они окружают со всех сторон небольшой замок, к которому ведут посыпанные светлым гравием дорожки. Из него уже вышел встречающий нас король. Кроме него нас встречают шуршащая шелками королева, на голове которой гигантский головной убор, и принцесса, которая облачена в вечерний наряд монахини.[96]Они спускаются по лестнице и любезно приглашают нас войти. Мы почтительно раскланиваемся и самым сердечным образом жмем друг другу руки.

При этом король в знак глубокого почтения кладет мне на руки свой первый подарок, белое шелковое покрывало. Король самым сердечным образом приветствует даже Кайзера Бахадура Тапу, который ведет себя очень тактично. Мы поднимаемся по лестнице в большую комнату. В это время я не перестаю кланяться и говорить королю комплименты, которые быстро сменяют друг друга. В великолепно обставленной гостиной нас угощают чаем.

На этой земле все еще есть люди, которые полностью замкнуты в своей культуре и не знают, да и не хотят ничего знать о проблемах большого мира. Эти люди, весьма деятельные в духовном отношении, обладают утонченными манерами, но предпочитают жить только в своем мире. Они ведут счастливое, пусть в чем-то и ограниченное существование, и не проявляют никаких симпатий или антипатий к западным нациям, ведущим активную борьбу между собой. Они предпочитают пребывать в покое. Они живут в магических местах и распространяют вокруг себя таинственный ореол. Эти люди, которых мы должны чтить, живут гордо и властно в духе времени, который соответствует нашим давно минувшим столетиям. Когда внезапно перед таким влиятельным тибетцем предстает измученный целеустремленный европеец, то он начинает ощущать всю атмосферу этих краев, которая воплощена в одном азиатском человеке. Самое удивительное в подобных встречах, которых на протяжении последних десяти лет во время своих азиатских экспедиций я имел великое множество, — это, что мы начинаем проникаться тем глубоким уважением, которое эти тибетцы выказывают совершенно незнакомым им людям.

Такие носители высокой чести из древних тибетских благородных родов являются правителями маленьких территорий.

Они превосходят всех властителей нашего мира в том, что они действительно являются королями. Неограниченными в свой власти и зависимыми лишь от фанатичной религиозной веры. Нередко они жестокие, но в большинстве случаев справедливые вожди, которые дисциплинируют своих людей и никому не позволяют вмешиваться в собственные дела. Эта полная самостоятельность, связанная лишь естественным уважением, которым они пользуются у местного населения, делает подобных людей весьма приятными в общении. Они не расспрашивают меня о нашей стране, не интересуются нашими обычаями и традициями. Им хватает вполне собственных знаний. Они живут по законам, которым тысячи лет. Они впитали в себя через сотни поколений культуру, живыми носителями которой они являются. Одним словом, в этом мире еще имеются люди, которые ведут мирную, но по-мужски гордую жизнь. Они счастливы и живут без забот, так как их мысли крутятся вокруг других вещей, нежели у нас, европейцев. Такие первые, несколько хаотические впечатления возникли у меня, когда мы встретились со сказочным королем Тарингом, правящим княжеским государством с центром в Доптре.[97]Нам предстояло три дня быть его гостями.

Все дни пребывания в Доптре я почти не занимаюсь собственными исследованиями. Почти все время уходит на переговоры. Но несмотря на это, я испытываю редкостное спокойствие. Я уже почти добился выполнения великой цели. Ведь ни в Германии, ни в Англии, ни в Индии мне не удалось добиться разрешения попасть в Тибет. Однако больше всего я радуюсь за Краузе, у которого просто глаза разбегаются. Он снимает и снова снимает. Когда я свободен, я выполняю функции послушного ассистента оператора. Иногда мне приходится самому побыть режиссером.

Но вернемся к нашему чаепитию. Королева, постоянно шепчущая молитвы, почти не принимает участие в нашей беседе. Сам же король оказался весьма веселым и открытым человеком. Он многое рассказывает о Лхасе, чье правительство уведомил о целях и задачах нашей экспедиции. Наша первая аудиенция длится где-то часа полтора. Когда мы наконец прерываемся и расстаемся, то, к великому нашему удивлению, обнаруживаем, что нас ждут множество слуг, которые должны нам помогать и прислуживать. Они ведут нас к специальной палатке, которая возведена на английский манер, где мы закрываемся, чтобы помыться.

Там нас ожидали теплая вода, японское мыло, белоснежные полотенца, которые, к нашему великому стыду, после использования надолго остались грязными. Тибетцы позаботились и о других гигиенических средствах, которые вряд ли стоит описывать на этих страницах. Все эти вещи кажутся нам необычными, но, к нашей радости, мы вновь к ним привыкаем. Отмывшись от корки грязи, мы только готовились отдохнуть от множественных трудностей в нашей уютной палатке, как нам подали еду. Все последующие дни, которые мы провели в Доптре, нас кормили воистину по-королевски. Узнав о моем больном желудке, король перед трапезой собственноручно намотал мне на живот шелковый плед, что почти сразу же помогло. По крайней мере, в Доптре я никогда не жаловался на отсутствие апатита. Нам подавали китайские блюда самого тонкого приготовления, коих каждый раз было от десяти до пятнадцати штук. Нас потчевали великолепными огурцами, нежными салатами, вкусными овощами, бобами, бараньей грудинкой, свининой и неизменным «миен», китайским блюдом, состоящим из смеси риса и макарон. Наша трапеза длится долго. Мы сидим за столом, накрытым идеально белой скатертью, и вытираем капающий на бороду жир настоящими столовыми салфетками.

Позже я узнал, что король содержит целую армию собирателей деликатесов, которые достают лакомства в Шигацзе, Лхасе, Кхаме, Западном Китае, Непале, Бутане, Сиккиме. Именно этим объясняется тот факт, что в диком Тибете мы можем порадовать себе изысканной едой, которая приготовлена настолько искусно, что составила бы честь лучшим китайским поварам.[98]По моему мнению, многие из этих блюд были неповторимы. Позже мне сообщили, что для нас все три дня каждый раз готовили новые, ранее не подававшиеся нам на стол блюда. Если снаружи выли холодные ветра, то мы попали в какую-то тибетскую сказочную страну, где текли молочные реки. Я редко доверял своему желудку, но на этот раз мне пришлось полагаться на исключительный вкус короля Таринга. Желудок Краузе начал бастовать уже на второй день. Я соглашаюсь, что даже самому большому обжоре было бы сложно после стольких дней голода уничтожить за несколько часов такое количество деликатесов. После каждой трапезы нам подавался светлый чудесный «цанг», которому Краузе был особо рад. Не буду утаивать, и мне самому пришлось по вкусу это превосходное тибетское пиво. В итоге ни один» вечер не проходил для нас в скучной обстановке. Мы много смеемся и шутим. Я даже не предлагаю напеть Его Величеству несколько немецких песен. Король в диком восторге. У Краузе лучше слух, но у меня более звучный голос — в итоге мы даем неповторимый концерт. Даже Кайзер Бахадур Тапа, голос которого больше напоминает «регенсбургских соборных воробьев», со всей своей нерешительностью затягивает непальскую песню о любви. По глупости я прошу короля тоже что-нибудь спеть. Но он тут же принимает королевскую осанку и делает серьезное лицо, которое подобает сохранять в присутствии королевы. Мы прощаемся за руки, чтобы направиться спать. Тут мы замечаем луну и затягиваем с Краузе: «Добрая луна, ты идешь так тихо». После этого Его Величество почтенно удаляется в свои покои.