Спаси себя - Мона Кастен

– Но ведь это нормально для друзей, – прошептала я сквозь слезы.

– Я ни для кого не делал этого, – сказал он с горечью в голосе. – Я делал так только для тебя.

Я таращилась на него, не в силах пошевелиться. На меня накатила тошнота, а вместе с ней по щекам потекли слезы.

– Я… я не хотела причинять тебе боль.

Сирил неуверенно поднял руку и вытер мне слезы со щеки. После этого выражение его лица изменилось:

– Не хотела, но причинила.

С этими словами он развернулся и пошел в сторону парковки.

Джеймс

Вечер однозначно прошел не так, как я себе представлял.

Собственно, я планировал провести с Руби как можно больше времени – у каждого из нас было по одному часу дежурства, а остальное время в нашем распоряжении. Я хотел с ней танцевать, веселиться и целовать ее так часто, как она допустила бы на глазах у присутствующих.

Но потом Лидия вернулась в Бойд-холл совершенно потерянная. Сперва мы думали, ее разговор с Саттоном прошел плохо или он сказал что-то такое, что ее ранило. Когда мы наконец вытянули из нее, что на самом деле произошло, я тут же пустился на поиски Сирила.

Алистер и Кешав понятия не имели, где тот может быть, и прошло много времени, прежде чем я нашел Рена, который сказал, что Сирил уже давно ни с того ни с сего уехал домой. После этого я взял такси и попросил Перси отвезти по домам Лидию, Эмбер и Руби.

И вот я стою перед дверью дома Сирила и в который раз жму на кнопку звонка. Я слышу, как звонок разносится по всему дому. Я уверен, что Сирил здесь – машина стоит поперек въезда, и я видел, что на его этаже горит свет, когда мы подъехали к дому.

Я позвонил еще раз. И еще один. И когда я наконец убрал палец с кнопки, дверь распахнулась. На меня повеяло крепкими парами алкоголя. С момента встречи с Лидией прошло не больше часа, а Сирил уже еле стоял на ногах. Его темные волосы были спутаны, верхние пуговицы рубашки расстегнуты.

– Этого можно было ожидать. Лидия отправила своего сторожевого пса, – сказал он, едва ворочая языком.

– Можно войти? – спросил я.

Сирил рывком распахнул дверь, и пошел к себе наверх по лестнице, не оборачиваясь. В остальных комнатах дома свет не горел. Кажется, родителей снова не было.

Я последовал за ним в его комнату. Окно осталось открытым, однако запах дыма и алкоголя тяжело висел в воздухе.

Сирил сел на подоконник. Я увидел в пепельнице дымящийся окурок сигареты. Он взял его, затянулся и откинулся назад.

– Итак, – начал он, не глядя на меня. – Ты явился сюда для того, чтобы заставить замолчать?

– Я здесь потому, что беспокоюсь за тебя, – ответил я и подошел к нему.

Сирил был удивлен.

– И потому, что за тебя беспокоится Лидия.

Он фыркнул и сделал еще одну затяжку. Рядом с пепельницей стояла бутылка виски, от содержимого не оставалось и половины. Неужто он выпил это всего лишь за час?

Вот уж никак не ожидал, что когда-нибудь увижу Сирила в таком состоянии.

– Слушай, мне очень жаль.

Сирил потушил сигарету. После этого взял бутылку и приложился к ней.

– Я не понимаю, – выдавил он сквозь зубы. Вытер рот тыльной стороной ладони и со звоном отставил бутылку в сторону. – Я просто не понимаю, как же так.

Я не знал, что мне на это ответить. Сирил годами лелеял надежду сойтись с Лидией. И теперь узнать, что ожидания были тщетными, – это могло его добить.

– Я все для нее делал. Все, – продолжал он. Кажется, у него закружилась голова, потому что он завалился на бок. Я схватил его за предплечье и стащил с подоконника.

– Я знаю, – ответил я.

– Ты понятия не имеешь о том, каково это, Джеймс. Годами на что-то надеяться и потом увидеть, как все рушится у тебя на глазах.

Лицо его исказилось от боли. Сирила пошатывало, он не мог стоять прямо. Недолго думая, я сгреб его в охапку и отвел к кровати. Слегка толкнул, чтобы он сел. Убедившись, что он не завалится тотчас на бок, я отпустил друга, а сам пошел к окну, чтобы закрыть его. После этого задернул тяжелые серые гардины.

Я повернулся к Сирилу. Он сидел, наклонившись вперед и спрятав лицо в ладонях. От его вида стало не по себе. Вся эта ситуация казалась до того неестественной, да и Си мне было жаль, но тем не менее я должен был думать о благе Лидии. Она-то как раз в наибольшей опасности: если об их отношениях с Саттоном узнают, она может потерять все.

Я сел на кровать рядом с Сирилом.

– Тебе нельзя никому об этом рассказывать, Си, – строго сказал я.

Сирил только мотал головой. Потом отнял ладони от лица и повернулся ко мне:

– Неужто ты в самом деле думаешь, что я способен причинить Лидии вред?

Я не отвел взгляда.

– Нет, я так не думаю.

Он понимающе кивнул.

Потом некоторое время молча смотрел на свои ладони.

– Я всегда думал, что для нее тоже важно то, что было между нами.

– Ты ни в чем не виноват.

Он что-то проворчал и со стоном повалился на кровать.

– Я принесу тебе стакан воды, – сказал я.

Сирил не возразил, и я пошел вниз, на кухню. Когда я вернулся, он снова сидел на кровати. Я прихватил с собой ведро – на тот случай, если ночью ему станет дурно, и Сирил насмешливо посмотрел на него.

– Вот, – сказал я, протягивая ему стакан воды. Он взял его и заставил себя сделать несколько глотков. После этого поставил стакан на ночной столик.

– Могу я что-то сделать для тебя? – спросил я.

– Нет. Думаю, я должен побыть один.

– О’кей, тогда я пошел, – и я указал большим пальцем себе за плечо.

Сирил коротко кивнул. Потом сделал то, чего не делал уже лет десять: он встал и обнял меня обеими руками. Этот жест застал врасплох, но я сумел похлопать Сирила по спине. Он повис на мне всем своим весом, и я с трудом удерживал его в вертикальном состоянии.

– Все будет хорошо, – тихо произнес я.

Сирил отстранился от меня и отвел глаза. Было ясно, что никакой веры моим словам у него нет.

Руби

Была уже половина второго, когда Джеймс наконец явился домой. Он тихонько постучался в комнату Лидии и приоткрыл дверь на узенькую щелку. Увидев меня сидящей на кровати рядом со спящей сестрой, он не смог сдержать улыбку. В животе запорхали бабочки. Я осторожно поднялась, стараясь сделать это бесшумно. Когда Джеймс увидел, что я сменила платье на какую-то из его маек и на леггинсы Лидии, улыбка стала еще шире.

Лишь прикрыв за собой дверь, я отважилась заговорить. Лидия была совершенно разбита, когда мы приехали сюда, и мне ни в коем случае не хотелось ее будить.