Улыбка гусара - Влад Поляков

Чуме дважды повторять не стоило — что другое, а подобные поручения для него сплошное удовольствие. Секунда, и у него в лапах появилась дудочка, на которой бесенок стал наигрывать мотивчик. Ничего особого… Кроме вплетенной в звуки магии. Простенькой такой, рассчитанной на одурение толпы, приведения ее в безумно-радостное состояние.

Слышал я про всякие психотропные препараты, эти новейшие достижения науки… Смешно, однако. Мистическое искусство еще в незапамятные времена было способно на подобное. Гусли-самогуды, лютни-самоплясы, дудочка Гаммельнского крысолова… Тот еще тип был, между прочим. Мне про него Сангрени много чего понарасказывала… Магистр темной магии помимо всего прочего.

Впрочем, умели и защищаться. Вообще, подобные техники могут быть применены лишь на тех, кто ну никоим образом не защищен. Даже самая слабая защита легко блокирует такую магию. Да что защита… Достаточно просто внести искажение в воспринимаемый звук, например, ритмично то закрывая, то приоткрывая уши ладонями — и все. Весь эффект насмарку. Однако здесь никто об этих методиках не знал, и защиты, соответственно, даже самой примитивной, не имел.

Все живые, вне зависимости от степени побитости, болевых ощущений и прочих помех, с кряхтением, оханьем и матерком приняли вертикальное положение и, замысловато приплясывая, двинулись к выходу со двора. Оружие они держали на вытянутых вперед руках, чтобы не выстрелило случайно, — молодец, Чума догадался. По мере того как они осознавали свое положение, матерки становились все громче и разнообразнее. Гм… А ведь они весьма неплохо русским языком владеют! Чего ж раньше-то придуривались спрашивается?

— А вот и сирены милицейские — прислушавшись, сообщила готесса. — Приехали…

— Тогда мы исчезаем из их поля зрения. Ну а сами направимся в бывший дом месье Ремизова.

Возражений не последовало… Однако, проходя в уже невидимом для посторонних обличье мимо блюстителей закона и тех, кого я им преподнес в качестве очередного подарка, я с удовольствием полюбовался на их изумленные лица. Да, такое зрелище им видеть не доводилось. Иначе и не назовешь, как толпой психов, сбежавших из дурдома. Только у этих конкретных постояльцев сего заведения в руках было оружие, да и вид свидетельствовал о том, что применять они его худо-бедно, но умеют. И вдруг такое…

Единственный, кто не был удивлен — Алекс, он-то уже не раз видел мои забавы на различные темы. А, не суть важно. Сдается мне, что еще увидит. Как-никак я собирался и на суде поприсутствовать. Любопытно все же, каков он, суд современный. В мое время типа подобного без разговоров бы к веревке, как минимум, приговорили, а может быть и кое-что поэкзотичней, из времен Иоанна Васильевича припомнили. Как они нынче, когда смертную казнь запретили, (вот глупость-то несусветная! Разбойничков по тюрьмам копить, да на пропитание их тратиться… А если сбегут? Лови их потом… И пришло же кому-то в голову!) выкручиваться будут?

Ладно, пора к Ремизову в дом заглянуть. Что это за галерея авангарда такая? Каюсь, любил в свое время живопись хорошую, любопытно будет на современные творенья взглянуть.

* * *

— Давненько я не был в картинных галереях, давненько…

— Ой, граф, сомневаюсь я, что тебе подобное понравиться может. Сильно сомневаюсь! — покачала головой Элен, а в глазах у нее прыгали веселые чертики. — Авангардисты, чтоб их крокодилы слопали!

— Не любишь? — я посмотрел на полную радостного предвкушения готессу.

— А чего там любить? Впрочем, сам увидишь. Пошли скорее! Мне если честно даже немного жаль тех, кто тебе под горячую руку попадет, когда ты эти «творения» узришь. Пойдем уж, будешь если не приобщаться, то знакомиться с тем, что нынче тоже почему-то стало называться искусством.

Этот диалог имел место перед входом в дом, где раньше обитал тот самый искомый долгожитель по фамилии Ремизов. Напуганная до дрожи в коленях и прочих частях организма парочка шулеров из поезда таки да сумела кое-что выяснить. В частности то, что сейчас находится в этом доме и гораздо более интересный факт. Какой? Наличие где-то среди архивных документов полных, исчерпывающих сведений как о самом Ремизове, как и о его «потомках». Сам он вроде наследников оставить не мог, но вот особенности организма не позволяли ему существовать под одним именем слишком долгое время. Вот и получалось, что каждые лет двадцать-тридцать он уезжал в длительный вояж, «умирал» там скоропостижным образом, ну а на его месте возникал какой-нибудь племянник.

Довольно сложная схема, но она позволяла сохранять привычный стиль жизни и место обитания сколь угодно долгий срок. Разумеется, при отсутствии разного рода форс-мажорных обстоятельств, к коим вполне реально отнести случившуюся в семнадцатом году революцию. Владел бы он магией, мог бы и дальше поддерживать примерно те же условия, просто выведя свой дом за границу внимания всех и всяческих революционеров, ну а так… Что поделать, бывают полностью бесталанные в этой области люди.

Но проследить путь хотя бы до этого момента можно и даже нужно. Да, реально было бы свалить и оставшуюся работу на ту парочку, работающую за страх и деньги, но почему бы и самому не прогуляться малость по городу. Хм, прогуляться… Мои прогулки в этом новом мире имеют милую привычку оборачиваться несколько нестандартным образом. Однако, я никоим образом на это стечение обстоятельств не жалуюсь, скорее уж напротив, подобные события не дают заскучать, поддерживая в тонусе.

Итак, что мы имеем? А имеем мы в наличии дом, ныне, как начертано на вывеске, «Музей-выставка современного авангардного искусства». Несмотря на туманные предостережения Элен, я так и не понял, что же таится за таинственным «авангардом» поэтому решил поступить самым логичным образом — увидеть все собственными глазами. Тем более идти туда все равно надо, так и совместим дела с повышением культурно-образовательного уровня.

— Ох и будет здесь бардак поболее того, что ты в милиции учинил, — хихикнула Элен. — Забегают по стенам абстракционисты, словно тараканы от дихлофоса!

— Бардак, ма шери, вовсе не есть нечто сумбурное и хаотичное. Это слово несет совсем иной смысл, отличный от того, что ты в него сейчас вкладываешь.

— Да ну?

— Ну да… Бардак — всего лишь публичный дом, бордель, проще говоря. А там, как ты понимаешь, никакого беспорядка и в помине нет, иначе проку хозяевам от заведения не будет.

Заставив столь нестандартным экскурсом в историю и лингвистику свою спутницу хоть на минуту примолкнуть, я открыл дверь и оказался внутри дома… извиняюсь, теперь уже музея. Навстречу сразу бросилась какая-то не слишком опрятная мадам, желая осчастливить нас билетом на посещение сего места. Что ж, возражений с моей стороны не ожидалось. Расставшись с банкнотой, я получил взамен два кусочка бумаги, на коих было изображено что-то вовсе непонятное. Пару секунд пытаясь осмыслить загадочное нечто, изображенное там, в конце концов я сдался и решил направить себя непосредственно к шедеврам живописи и скульптуры.

Оказавшись в первом зале, я было огляделся, намереваясь выяснить, на что обратить внимание в первую очередь и… чуть было не раскрыл рот от глубочайшего изумления. Остановило лишь то, что подобная реакция простительна лишь сиволапому мужичью, но никак не аристократу, чей род занимает почетное место в Бархатной книге — собрании родословных всех аристократов Государства Русского.