Красный волк - Н. Свидрицкая

насилия и убийства, никаких костей, только передняя стена сгоревшего храма, почему-то уцелевшая и почти не тронутая, напоминала о произошедшем. Под защитой этой стены Ош и Ив быстро соорудили себе лежанки из веток и травы, накормили скакунов, развели огонь. Ош выдал Иву брикет сухой пищи и водяную таблетку, а сам, нанизав на прут кусок мяса и дольки каких-то местных овощей, начал сноровисто поджаривать это всё. Ив уселся напротив, скрестив ноги. Потянулся к аппетитно пахнущему мясу, но Ош отвёл руку с прутиком, прищёлкнул языком:

— У-у. Сухой брикетик и таблетка. Я адаптирован, а ты — нет.

— А я — офт. Я могу камни грызть.

— Когда брикеты кончатся, набьёшь рюкзачок, я подскажу, какие повкуснее. А я камни не грызу, так что мясо — мне.

— Жадина. — Ив с надеждой понюхал брикет. — Даже запаха еды нет… — И под разглагольствования Оша об ароматах камней откусил кусок. Некоторое время они дружно ели каждый свою порцию с аппетитом здоровых молодых людей, долгое время проводивших на воздухе. Нисколько не наевшись, Ив снова начал домогаться мяса, в итоге остатки шашлыка полетели в костёр, и Ошу пришлось догоняться таким же сухим брикетом. В конце концов они удобно устроились на своих травянистых лежанках, и Ив заметил:

— Жаль, что ты не можешь рассказать мне ничего про Грита. Мне страшно важно узнать хоть что-то.

— Важно. — Задумчиво согласился Ош. — И не только тебе.

— Ты хоть намекни.

Ош усмехнулся. Грустно. Точно так же сведений о Грите у него домогалась Тарва: «Хоть намекни!»

— Любой намёк — это детонатор. — Сказал он немного погодя. — Сейчас вся Вселенная пронизана напряжением, все ждут. По отдельности известно всё: что он украден; что сделали это Вэйхэ, использовав двойника; что что-то у Вэйхэ сорвалось. Думаю, многим уже известно про киборга и про офта. Известно уже многое, но целой картины не видит никто, кроме меня. Любой, самый невинный и тонкий намёк породит цепную реакцию; факты накрепко свяжутся друг с другом и станут очевидны.

— Что произойдёт тогда?

— О, очень многое. — Вздохнул Ош. — Пострадает моя семья. Пострадает Кинтана, если Грит сгинет в космосе, а это сейчас реально, как никогда. То есть, он никогда уже не придёт на помощь моей планете, когда начнётся последняя война, а она начнётся уже очень скоро, в этом не сомневается никто. Начнётся и облава на тебя, мероканец, чего я бы на твоём месте опасался.

— Но я ничего не помню! — Ив даже сел. — И вспомнить не в состоянии! Шитаха пичкал меня наркотиками, пытал электрошоком, и ничего! То есть, это, видимо, необратимо, и… — Он запнулся, поражённый внезапной мыслью. — Или дело не в том, что я помню, а во мне самом?

— Могу сказать только одно. Ты самый везучий человек во Вселенной, мероканец!

— Ты называешь это везением?! — Обиделся Ив.

— Когда вернёшься туда — скажешь мне это сам.

— Ладно. Я напомню…

— Т-с! — Ош в мгновение ока очутился на ногах. — Помолчи-ка…

Ив затаил дыхание. Глаза Оша поблёскивали красным из тени, как у сиамского кота. С виду вполне нормальные люди, если не считать роста и странного слабого мерцания кожи и волос, кинтаниане были мутантами, и их чувства намного превосходили чувства людей других рас. Даже скакуны почувствовали что-то намного позже, чем Ош. Бесшумно и быстро он уничтожил следы костра, поднял скакунов, и вместе с ними и Ивом скрылся в зарослях.

И только несколько секунд спустя Ив тоже услышал то, что встревожило Оша: шелест, топот и какие-то сдавленные не то рыдания, не то стоны. Через несколько минут на поляну выехали четыре всадника в кожаных доспехах; один из них вёз поперёк седла женщину, соломенные волосы которой свисали вдоль чёрного плеча скакуна. Двое спешились и стащили женщину на землю. Ив напрягся. В свете луны хорошо видны были юное лицо девушки и огромный живот — она была на последних неделях беременности. Легко преодолевая её слабое сопротивление, люди в доспехах скрутили её руки за спиной и накинули петлю на шею. В этот миг на поляне перед ними возник высоченный мужчина с белыми длинными волосами и горящими красным огнём глазами. Девушка, увидев его, потеряла сознание; убийцы отпустили её, отступая, и она упала на землю. Ив, бесшумно появившись позади, захватил одного, другого — они, не успев даже вскрикнуть, упали рядом. Ножи сверкнули в руках Оша, и оба всадника, так же не успев издать ни звука, свалились с животных с ножами во лбу. Ив поднял на руки девушку, а Ош забрал своё оружие, и оба они быстро покинули поляну перед неведомым храмом, выстроенным, видно, в недобрый час: не в первый раз проливалась кровь у его дверей.

Первым на берегу какого-то ручья в значительном удалении от места убийства остановился Ош. Склонился над девушкой. Над ними, давая ровный яркий свет, повис энергетический шарик. В этом свете мероканец и кип смогли хорошо рассмотреть лицо савалянки, спасённой ими от лютой смерти.

Она была очень красива. Её заплаканное, измученное, измождённое лицо словно светилось изнутри и было полно особой, трогательной прелести, свойственной только таким существам, расцветающим на один краткий миг, чтобы захиреть от жестокого обращения, частых и неудачных родов, болезней и элементарного несоблюдения личной гигиены. Ей было не больше пятнадцати, и это был самый пик цветения; мимолётное торжество красоты. Бедно и грязно одетая, беременная, голодная, она, тем не менее, была хороша, как ангел.

— Вот-вот родит. — Сказал Ош, не в силах скрыть печаль. — Не обморок, уже бы рожала. Придётся принимать роды. — Он посмотрел на Ива. С сомнением. — Нужны горячая вода, чистые полотенца и лекарства… Нет у меня ничего для неё! И в травах их я ничего не смыслю… Всё время собирался изучить, и так и не собрался. Проклятье!

— Я могу помочь? — Спросил Ив.

— Можешь. Подержишь, где нужно. Потом поедешь дальше, по дороге, в первой же деревне или на первой же ферме достанешь полотенца, горячую воду, а если повезёт — и повитуху. Вот тебе деньги, — он вручил Иву две желтые монеты, — любой савалянин за них маму родную в бордель продаст, не говоря уже о воде и полотенцах.

Через несколько минут девушка, уже относительно чистая, в одной холщовой рубашке, спала, укрытая курткой Ива. Обморок перешёл в сон, и Ош, как смог, помог ей не проснуться раньше времени. А Ив, собравшись, двинулся в путь. Светало; дорогу он нашёл быстро, и привела она его не на ферму, а в небольшую деревню. Несмотря на ранний час, на улице уже копались дети,