Всемирная история искусств - Петр Петрович Гнедич

если доведется. Смутное время подтвердило это убеждение: лавра была единственным пунктом, не сдавшимся врагам, крепко отстаивавшим русскую веру и укреплявшим народный дух повсеместной рассылкою грамот.

Крепостная стена начата была в лавре еще при царе Иване Васильевиче; строили ее монастырские крестьяне, а камень и известь брали в ближайших волостях. Протяжение монастырской стены с двенадцатью башнями превосходило 550 сажен. На башнях было 90 огнестрельных орудий; на водяной башне помещался медный котел в 100 ведер, в котором варили смолу для обливания неприятеля во время приступа. Огромное количество народа, которое укрылось в монастыре, потом, после снятия осады, сохранило глубокую привязанность и уважение к месту священного оплота. С этих пор постоянно в лавре начинают воздвигаться новые храмы и здания. После бегства Петра в лавру были устроены в монастыре царские чертоги для приема государей на случай житья их в монастыре.

Главный соборный храм Троицы возведен из белого мрамора, а глава его вызолочена через огонь Иоанном Грозным. Иконостас в храме пятиярусный, сперва был обложен серебром, а потом вызолочен. Над престолом воздвигнута сень на четырех круглых столбах, на которые потрачено серебра 6 пудов 30 фунтов. Вообще утварь лавры отличается массивностью; дарохранительница сделана из 9 фунтов золота и 32 фунтов серебра; за престолом есть седмисвечник в виде целого дерева с ветвями, весь из серебра. Рака, в которой почивают мощи основателя лавры, сделана из серебра Иоанном Грозным, а серебряная сень над ней устроена Анной Иоанновной. Роспись стен храма произведена под руководством Андрея Рублева.

Остальные церкви лавры менее замечательны, но из них можно отметить Успенский собор, в котором погребены королева ливонская Марья Владимировна с дочерью Евдокией, а на паперти семья Годуновых, о чем говорилось выше. Интересна также монастырская трапезная, где в торжественные дни утверждаются соборные столы. Колокольня монастырская огромная; из колоколов — колокол Царь, весом 4 000 пудов, самый большой колокол в России. В монастырской ризнице хранится много драгоценных, замечательных вещей, из которых отметим: крест, присланный патриархом цареградским, утварь, принадлежавшую преподобному Сергию, множество писаных Евангелий, священные сосуды, воздухи, покровы, плащаницы, вклады царей, цариц, царевен, князей, бояр. На одной из митр есть огромный рубин. Замечательна панагия из агата, в котором натуральное сочетание цветов камня дает сочетание Распятия и молящихся возле него.

Х

Наши археологи обыкновенно различают четыре вида древней иконописи: новгородский с большими пробелами на платьях, чисто греческий, московский с золотом и суздальский с пробелами в виде тоненьких бликов. Но несомненно то, что все эти виды представляют самые незначительные варианты византийского искусства.

В первую эпоху христианства в живописи преобладала символистика. До VIII века допускались аллегорические изображения луны и солнца в виде символов, олицетворение Рима, Византии, ветра — в виде дующих ангелов. Тонкое чувство антиков иногда сказывается и здесь, и в спокойном колорите, и в компоновке фигур, и даже в той недвижной торжественности и благородстве, которыми запечатлены эти произведения. После падения Рима искусство там слабеет, центр его переносится в Византию, где оно, идя по следам римской школы, усваивает новые взгляды, вкладывает в живопись новый дух. Отличительные черты характера Византии — некоторая сухость и тонина фигур. Все пропорции узки, драпировки натянуты, иногда в сборках словно прихвачены гвоздями. Не довольствуясь резким контрастом цветов, иконописцы вводят антихудожественный элемент золота, который употребляется не только на фоне для ореолов, но и в драпировках. В церкви Сан Витале есть изображения императора Юстиниана, его супруги и двора с целой путаницей ног и тем неестественным поворотом всех фигур анфас, который можно видеть в натуре, разве только когда оперный хор поет на авансцене. Художник отдается деталям, увлекается выработкой тех или других узоров, причем заботится не о том, чтобы костюм был богат, а чтобы краски поражали роскошью использованного материала. Мозаики Святой Софии в настоящее время, как известно, замазаны, но при последней ее переделке временно они были открыты и с них успели снять копии. Из открытых изображений известно более всего изображение императора, склонившегося перед троном Господним. Император изображен с бородой, поза его очень неловка и деланна; протянутые руки с сжатыми пальцами выражают обычное в византийской живописи движение мольбы. Спаситель сидит на великолепном троне, писанном с очень слабым знанием линейной перспективы; слева изображен архангел Михаил в медальоне, а направо, в таком же медальоне, Богоматерь. Все мозаики сделаны на золотом фоне, и некоторые из них напоминают живопись катакомб. В Риме есть изображение (в бывшем арианском баптистериуме) Крещения, причем Иордан олицетворен в виде старика, держащего в одной руке ветвь, а другой как бы приветствующего крещеного; Христос, совсем еще мальчик, стоит до чресл в воде, над Ним голубь, изображенный в плане, а правее — Иоанн Креститель, с кривым посохом и в той обычной позе — с подогнутой слегка правою ногой и наклонением всего корпуса вперед, которая стала стереотипной и трактуется у нас до сих пор чуть ли не в каждой церкви на хоругвях. Вокруг сцены крещения идет пояс, расписанный фигурами двенадцати апостолов, весьма однообразными, отделенными один от другого маленькими пальмами. Все они стремятся к престолу, на котором водружен крест. На всех церковных изображениях, и в фигурах, и складках, еще чувствуется римлянин и грек. И прическа, и борода иногда в совершенстве передают римский тип, особенно на некоторых рукописных миниатюрах[43].

Для массы народа иконы заменили прежние фетиши язычества, они стали считаться оружием против дьявола. Особенно изображение креста считали невыносимым для него, и крест стали употреблять как амулет. Люди, стоявшие во главе просвещения, смотрели на все священные изображения как на обстановку, располагающую к молитве, и думали, что для народа они могут служить напоминанием тех или других священных событий.

Многие из изображений еще в период язычества отличались способностью двигаться: Минерва потрясала копьем, Венера плакала, иные боги вращали глазами. Священные изображения, источающие кровь, были только продолжением старого идолопоклонства: последнее слишком глубоко пустило свои корни, и поверхностно коснувшееся народа христианство было только номинальной верой. Семь столетий непрерывных апостольских трудов не вывели чернь из прежнего состояния; церковь даже покорялась народу в деле священных изображений: чернь их настоятельно требовала. В VI веке иконопись получила самое широкое развитие, и, конечно, образ в глазах народа не отличался от самого божества.

Когда христианство пришло в прямое столкновение с магометанством, почва для иконоборчества была подготовлена. На престоле был Лев Исавриец, родоначальник новой византийской династии. Под влиянием магометан, не признававших никаких изображений божества, и евреев, издавна с отвращением взирающих на каждую статую и картину как на идолов, сам ясно