Я - шулер - Анатолий Барбакару

– Совсем игры нет?

– Ни игры, ни бабок.

– У Крестного был?

Маэстро снова усмехнулся.

– Кому он, кроме меня, нужен? – встряла Светка.

– Будет работа – не забудь, – увлекаемый за рукав супругой, заметил он.

Как мог я забыть?..

Через неделю навестил, сделал презент: пуховую китайскую куртку. Сказал, что привез из-за границы, хотя купил на нашем «толчке».

Маэстро не поверил, но виду не подал. Он уже не был подавлен, собирался в Москву. Столичные соратники подготавливали гастроли одесской звезды.

О том, что Маэстро умер, я узнал через месяц. От случайно встреченного Витьки Барина узнал... Подробности потом передали другие, в основном взрослая дочь Учителя, Людмила.

Маэстро вернулся домой рано, часа в четыре. Выслушал укоры матери. Она, правильная, мягкосердечная женщина, очень страдала оттого, что вырастила непутевого сына. И он всегда имел что безропотно послушать.

Дальше дочь Людмила рассказала так:

– Папа успокаивал бабушку. Сказал, что все образуется, что у него есть ученик Толик, тот, что привез из-за границы куртку. Что ученик обещал помочь с работой. Парень порядочный, не подведет. Скоро все изменится... Папа сказал, что пойдет в комнату, приляжет, опять прихватило сердце. Бабушка его отговоркам уже не верила, проворчала, как всегда, что «лучше бы он маленьким...»

Когда она через полчаса вошла в комнату, папа уже умер.

Насчет того, что муж никому не нужен, жена Светка сказала в сердцах, сгоряча. На похоронах была тьма народу. Самого разного народу, от милицейских полковников до наркоманов, бросавших в яму шприцы.

Маэстро так и не смогли закрепить на груди руки, не держались. Пришлось связать ниткой. Он лежал в гробу, спокойный, серьезный, незнакомый.

Слушая рассказ, вспоминал я Учителя, уснувшего однажды на пляже, на топчане. Глядя тогда на него спящего, видя совершенно расслабленное незнакомое лицо его, думал: «Как же он, должно быть, устал...»

Во время рассказа о похоронах не к месту подумал о том, что теперь так и не узнаю, как бросать монету, чтобы выпадала одна сторона. Может быть, кто-то и знает секрет, но, даже нарвавшись на знатока, никогда не посмею спросить. Единственный человек, к которому не считал зазорным приставать с расспросами, был Учитель.

И еще вспомнил почему-то себя, начинающего. Было мне тогда двадцать лет. Жизнь представлялась приключенческим фильмом, в котором разрешалось сыграть самые необычные, самые интересные роли. Причем, как у всякого фильма такого жанра, у этого предполагался хороший конец...

Маэстро облачили в костюм, единственный в доме. Во внутренний карман положили колоду, приготовленную для игры в Москве.

Когда поднесли крышку гроба, начали устанавливать... нитка, держащая сцепленными кисти, неожиданно порвалась. Руки Маэстро свободно распались в разные стороны...

В первом, трехгодичной давности варианте «Записок» этой главы не было.

Некоторые книги при переиздании снабжаются предупреждением: «Издание такое-то, дополненное». Книги эти – обычно научного жанра или справочники.

«Записки» не претендуют на уровень исследовательского труда. Повторяю: они – всего лишь свободные воспоминания о конкретных историях и конкретных людях. О людях в первую очередь.

Но несмотря на то, что опус этот – не учебник и не справочник, мне приспичило подправить его и дополнить.

Чего вдруг?..

За три года после первого издания кое-что в этой жизни напроисходило. Времечко нынешнее навыкидывало фортелей. Как было не отразить это?..

Я так поначалу и предполагал: брать поочередно главы и дополнять их. Скажем, в главе «о том, где играют», попытаться описать страсти, кипящие в казино.

Взялся уже, но понял: не потяну. Нет в душе созвучия казиношным страстям. Тот, кто взращен на живой музыке, кто сам играл на живых инструментах, сразу распознает фальшь синтезатора.

А какое может быть дополнение к главам «О репутации», «О совести», «О благородстве»? Нынешним игрокам, тем, кто в будущем засядет за мемуары, эти разделы придется опустить. За недостатком иллюстраций.

Главу «О том, как себя вести» пришлось бы переделать подчистую. Выправленная, она начиналась бы примерно так: «Собираясь на игру с малознакомым партнером, не забудьте дослать патрон в патронник...»

Зато сколько можно было бы дописать к главе «О том, как заканчивают». Шурика с Шахматистом не без гордости помянуть. Не помянуть – вспомнить. Не пускают их нынче в казино Лас-Вегаса. Доигрались.

Впрочем, это единственное, радующее душу дополнение. Остальные – банально-тосксливые. Опять же: кого-то застрелили, кто-то спился, кто-то остался без крова. Зачем об этом лишний раз писать?

Идея дополнения каждой из глав провалилась.

И все же право на «Исправление и дополнение» я добыл. Очень уж мне хотелось вставить в новый вариант «Записок» один эпизод. Случившийся недавно, два года назад. Собственно, это не совсем эпизод.

В полном виде история тянет на сюжет для отдельной книги. Но книга... Это, возможно, потом. А пока что...

Тогда у меня была странная, несколько нервная полоса. Полоса предложений. Они были двух видов. Отдельные граждане предлагали себя в качестве учеников. Отдельные издатели предлагали взяться за «Одессу бандитскую» или «Бандитскую Украину». (Был бум бандитских книжных серий). Ни то ни другое меня не занимало. Я только-только выбрался не без потрясений из одной из многих своих репортерских историй. Переводя дух, с удовольствием ушел с головой в работу над новой книгой.

А тут визитеры, как сговорились: «Давай – учи».

Или: «Не выпендривайся, подписывай контракт». Это уже и не предложения были. Требования.

Накануне того самого эпизода у меня как раз состоялся вполне бесцеремонный разговор с одним дядечкой из Киева. Дядечка заявился ко мне домой и битый час настаивал на моем участии в проекте «Украина бандитская». Невнятно втолковывал, зачем ему нужен именно я. Хотя бы в качестве сборщика материала.

Самым удивительным было то, что я все-таки в эту история влез. Конечно, не благодаря дядечкиным втолковываниям, и несколько позже. Но все-таки... И влез благодаря тому самому эпизоду.

До того как я (и не только я) оказался по ноздри втянутым в трясину злосчастного проекта, произошла та встреча. Я многим обязан ей. Без нее вряд ли бы выбрался из топи, но, правда, и вряд ли бы подался в совсем уж гиблые места...

Не могу удержаться, чтобы не начать с немудреной банальной сентенции: все знакомства, встречи в этой жизни обязательно что-то дают нам, что-то открывают. Только большинство встреч мы не считаем открытиями. Из-за их незначительности.