Капкан времени - Екатерина Егорова

Эвелин посмотрела на меня. Улыбка не сползала с ее лица, когда она вела мысленный монолог. Увы, старалась она зря, я не телепат и даже не ведьма с соответствующими способностями.

Сердце отсчитало несколько ударов, а Эвелин продолжала сверлить меня взглядом. Почувствовав подвох, Бен повернулся ко мне в ожидании ответа, но мой язык прилип к небу и залип в таком положении.

Никогда прежде я не молила глазами. Мне всегда казался данный способ просить крайне унизительным, будто стыдишься собственных слов и передаешь их неслышно, чтобы не произносить. Странная эмоция пробежала по бледному лицу девушки. Через красноту уставших глаз блеснул серебряный огонек, и улыбка стала чуть менее презрительной. Я также никогда не думала, что способна признать слабость перед другим человеком.

— Посмотри туда, — наконец, сказала Эвелин, обращаясь к Бену. Парень проследил за ее взглядом и увидел под кроватью стражей, наспех затолканных в тень. — Они явились сюда и напали на нас. И я очень ослабла, отбиваясь от них. Хорошо, что Мелани и, — слегка поморщилась, — Ам`мел были здесь.

До меня не сразу дошел смысл слов Эвелин. Боже мой, эта девчонка прикрывала наши… спины. Я нервно сглотнула, пытаясь незаметно для спутников отдышаться. Я чуть ее не убила, хоть Эвелин этого и не знала, и совсем не заслуживала подобного великодушия. Но присущий мне цинизм не позволял мысли, что принцесса помогла мне по доброте душевной, забраться в голову и заполонить собой сознание. В любом случае Эвелин чего-то от меня хотела, как и я от нее, ведь иначе быть не могло — девушки повсюду одинаковые, а бывшие соперницы подругами не становятся — именно поэтому она не позволила мне утонуть и протянула руку. Каменное сердце начало растапливаться, а разочарование в людях постепенно сменялось доверием, но, как оказалось, рано я радовалась.

Бен подозрительно прищурился.

— И как долго ты пробыла здесь? — спросил он. Эвелин, не колеблясь, ответила.

— За все это время ни разу не выходила.

Что-то екнуло в груди, и мне мгновенно поплохело.

— За какое время?

Эвелин задумалась.

— Как мы расстались на балу, вроде бы. Не помню точно.

Я углядела на потолке крохотную точку и остановилась на ней. В дополнение картины еще не хватало вытянуть губы в трубочку и засвистеть соловьем.

В комнате нависло напряженное молчанье. Воссоздав картину, Бен окликнул меня.

— Что? — я продолжала упорно целиться в точку. Немного времени, и она сдвинется с места.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Я? — искренее удивилась я. — А мне-то что сказать? — повернула голову в сторону Бена. Недоволен. Но не зол, скорее пребывает в недоумении.

— Ну, не знаю. Например, каково тебе в чужом платье?

Голубые глаза его говорили красноречивее любых слов. Явный намек на обмен телами. Зараза, он понял! Случись этот разговор раньше, сразу после обеда (если вы понимаете, о каком обеде идет речь), я бы стала краше наряда Санты.

— Да ничего, — я беззаботно пожала плечами, но получилось дергано, — поначалу жало, а потом…

— Привыкла? — догадался Бен. Да он же издевался надо мной!

— Так и знала! — воскликнула Эвелин. — Это ты надевала мое платье!

— Прямо-таки знала, — возмутилась я. Бен как-то странно поджал губы, будто сдерживал смех. Ам`мел с Лэмом вовсе были не при делах и не вникали в тему, как ни пытались.

— Представь себе, — поморщилась Эвелин. А что я могу сделать? Их проблемы, что не изобрели дезодоранта. — А что, позволь знать, ты в нем делала?

— Оказывала тебе медвежью услугу, — Бен натянуто улыбнулся, отчего я снова перенеслась во времена, когда директор в мягкой форме поучал меня не бить мальчиков, что поднимали юбки, якобы возраст у них такой. Ха, а я перешла на джинсы, между прочим, из-за них.

Прицыкнув языком, я съязвила:

— А ты уж больно находчив оказался. Расстаться с девушкой, признавшись в любви к другой, — худшее, что мог придумать парень. И всему вас учить надо! Это оскорбленное самолюбие, вообще-то. Уж лучше бы поклялся в вечной рыцарской верности и желании сберечь от опасных орков!

Пока не сболтнула лишнего, я замолчала. Бен переменился в лице, и вновь в глубине души своей черной я восторжествовала.

— Конечно, наврать в три короба было бы самым верным решением, — фыркнул Бен. Такое ощущение, что мы просто передразнивали друг друга.

— Ага, то есть ты не врал?

Я удивленно приподняла брови и перекрестила руки на груди, что психологи обычно объясняют как защиту.

— В фактах, нет, — уклонился парень, — согласись.

Сами того не заметив, мы невольно придвинулись ближе.

— Это, да, — кивнула я, — особенно в биографических. Как это трогательно, особенно принимая во внимание, что мы с Эвелин вроде как две львицы в одном прайде.

— Соперницы? Называй вещи своими именами, Мел.

— Да, — нехотя призналась я. Предмет нашего обсуждения молча вслушивалась в перепалку. — В следующий раз, Бен, если захочешь кого-то бросить, я тебя умоляю, лучше воспользуйся стандартным набором: "Мы не можем быть вместе, потому что я уезжаю туда-то и туда-то", вот только ни в коем случае не давай ей понять, что соперница победила.

— Как приедем домой, надо будет взять у тебя учебник, из которого ты черпаешь все свои нравоучительные лекции.

Я не нашлась, что ответить. Мы не встретимся, когда вернемся домой. И Бен осекся, поняв это.

— Забудь, — бросил он небрежно, — забудь все, что я говорил на балконе. Теперь это не имеет значения.

Та часть меня, что поверила каждому звуку его голоса, с визгом разбилась о скалы, но оставшаяся в живых, бесчувственная, заняла место за двоих, расползаясь по телу и наполняя его смиреной расчетливостью.

— Ты была на балконе? — пожал голос Ам`мел, выжав из нашей беседы максимум.

— Ты была в моей комнате? — не отстала Эвелин. Похоже, что английский она не понимала, потому что в ее адрес прозвучали довольно неоднозначные намеки, за которые я бы обиделась точно.

— Сейчас это так важно? — уточнила я, отворачиваясь от них. "Забудь все, что я говорил на балконе"… Как я могла это забыть? "Нет, замолчи", — началось раздвоение личности, — "Ты сразу раскусила его. Он не хотел причинить Эвелин боль и по неопытности сделал это неверно". Так я бы и занималась самобичеванием в перерывах между навязчивой потребностью быть сильной, если бы Эвелин не выдала:

— Сколько времени?

— Мы выехали на рассвете, — ответил ей Ам`мел. Лэм зашелся кашлем, напоминая о себе. Эвелин вздрогнула.

— Я вас не заметила сразу, мистер Шейзл, — даже в белой ночнушке Эвелин не забыла о приличиях, сделав книксен. — Как вы поживаете?