За пределом беспредела - Евгений Сухов

Купить дом отважился лишь Николай Радченко, который был запанибрата со всякой дьявольской силой.

– Он почувствовал, что мы за ним следим, – сообщил Хорек. Из-под его досадливо вздернутой губы показались мелкие зубки. Сейчас он действительно напоминал хорька. Колян не удивился бы, если бы его помощник схватил со стола карандаш и начал его грызть. – Вот и затаился.

– Дома он не показывается?

– Нет.

– Установите за домом круглосуточное наблюдение. Он может вернуться в свою нору в любое время.

– Мы так и сделали, Колян. Сейчас там находится Горыныч. А хватка у него сам знаешь какая, – как у бультерьера! Если уж за кого схватится, так не выпустит.

– Это точно, – поддакнул Угрюмый. – Матереет парень!

Горыныча Федор невзлюбил сразу. Ему не нравилось в нем все, особенно манера разговаривать сквозь зубы, словно Горыныч выдавливал из себя слова. Так же разговаривают подростки в пору полового созревания, когда им очень хочется понравиться девочкам, но они плохо представляют себе, как это сделать, и единственное, на что способен их неискушенный ум, так это строить из себя разудалых молодцов с огромным жизненным опытом.

Горыныч был еще тот дебил. Невозможно было угадать, какая зловещая думка прячется в его лошадиной башке. Он любил убивать и ни от кого не пытался скрывать своей страшной страстишки. Угрюмому порой казалось, что он ощущает на своем затылке холодный змеиный взгляд нового бойца. Федор был уверен: если Горыныча запереть в таком месте, где он будет лишен возможности убивать, то уже через неделю тот загнется без свежепролитой кровушки.

Ссориться с Горынычем не входило в планы Федора, а потому он частенько уступал ему в спорах.

– Если дело так пойдет и дальше, то его можно будет поставить во главе десятки, – сказал Хорек и посмотрел на Коляна.

– Для того чтобы командовать людьми, мозги нужны, а у него их нет, – жестко отреагировал Николай. – Для него верх карьеры – это быть палачом в бригаде. Зачем лишать парня любимого дела? Без него он засохнет.

Угрюмый улыбнулся. Это был тот редкий случай, когда он сходился с Коляном во мнениях.

– Установили, с кем клиент общается? – спросил Колян.

– Да, – охотно ответил Хорек, вновь показав свои хищные зубки.

Он старательно делал вид, будто не замечает роскошной обстановки дома. Казалось, Колян ввез в комнату лучшую мебель Европы. Диван и кресла были обтянуты кожей настолько нежной, что она буквально ласкала тела, словно многоопытная любовница. На стенах висели картины с какой-то абстрактной мазней, сплошь состоявшей из треугольников и ломаных линий. Подобное искусство Хорька не впечатляло, но картины стоили огромных денег. Хорек и сам мечтал обзавестись домом – пускай он и не будет таким внушительным и роскошным, не обязательно иметь лужайку площадью в полгектара, и картины такие тоже не нужны – вполне достаточно красивых лубочных обоев.

– В основном это три приятеля, – продолжал Хорек. – Они знают друг друга с детства. Живут в разных концах города, но постоянно перезваниваются. Мне кажется, что они тоже обнаружили за собой наблюдение, поэтому сделались предельно осторожными.

– Что их связывает, кроме детства, выяснил? – посмотрел Колян на Угрюмого.

Федор внутренне поежился. Таким же проницательным и одновременно равнодушным взглядом еще недавно гипсовые вожди смотрели с пьедесталов в городских сквериках на целующиеся пары. Угрюмому на мгновение показалось, что Николай знает все о его отношениях с Надеждой и намеренно затягивает с разоблачением, чтобы полнее насладиться предстоящей местью.

– Насколько нам удалось выяснить, вместе они были всегда. Учились в одной школе, даже в одном классе. Потом их дороги ненадолго разошлись. Один из них угодил за решетку.

– Ты говоришь о Сократе?

– Да, о нем. Двое других пошли своим путем. Ребята оказались толковые. После окончания вуза их оставляли в аспирантуре, но они отказались. Затем наступили времена дикого капитализма. Они умудрились создать кооператив, который неожиданно разросся, начали крутить большими деньгами. Как водится, на них начались наезды, они пытались как-то разобраться своими силами. Не получилось, прижали их крепко, пару раз здорово кинули. Фирма находилась на грани разорения, но тут началось самое интересное: они вдруг сильно разбогатели. Закономерный вопрос: каким образом? – Угрюмый посмотрел на Коляна. Лицо бригадира выражало интерес. От сердца у Федора отлегло: похоже, бригадир не догадывался о его отношениях с Надеждой.

– Ты здорово разобрался. Продолжай, Угрюмый, не выношу загадок.

– Объясняется все очень просто: из зоны вернулся Сократ. Мы тут навели кое-какие справки. Оказалось, что на зоне он ходил в больших авторитетах и даже был подпаханником. А паханом на зоне в то время был Варяг. Он покровительствовал Сократу… Не забыл он его и потом, когда тот вышел из зоны. Познакомил с нужными людьми, ввел в свой круг, – именно после этого дела у его приятелей пошли отменно. Они набрали кредитов в банках, прокрутили их в течение одного месяца несколько раз и заработали неплохие деньги. Насколько нам стало известно, часть денег была отдана в общак.

– И что ты по поводу всего этого можешь сказать?

– Мы впряглись в очень большую игру. Тут за версту пахнет большими деньгами.

Угрюмый не отрываясь смотрел на Коляна, крепко вцепившись в подлокотники кресла.

– Мне плевать на всех этих воров. Я пришел в Москву для того, чтобы быть первым, – процедил сквозь зубы Николай. – И я буду первым. Ненавижу всех этих гребаных законников. Они не хотят работать, это белоручки, которые привыкли загребать жар чужими руками. Их надо убивать.

– Что делать дальше, Колян?

– Следить за всеми приятелями Сократа. Я уверен, что он затаился, но ему обязательно должны позвонить, если они такие приятели. Ты подключился к их телефону? – спросил Радченко Угрюмого.

– Разумеется, – кивнул Федор, – мы записываем каждое их слово.

– И о чем же они треплются?

– Разговаривают мало. Бабы и кабаки на уме. Весь базар вертится вокруг того, кого следует трахнуть и где лучше всего оттянуться ближайшим вечером.

– Ладно, у меня все. Если что-то будет о Сократе, дайте немедленно знать.

– Колян, ты как-то говорил, что бабой придется заняться. Ты бы сказал, кто она такая, мы бы ее пока сделали, – предложил Хорек.

Он очень надеялся, что разговор кончится не так сухо. В буфете у Коляна стояла бутылочка греческого коньяка, и Хорек подумал о том, что неплохо было бы распечатать ее, как бывало в прошлые времена, да распить по рюмашечке.

– Нет, пока еще не время, – ответил Николай.

– Колян, я тут хотел тебе сказать: у нас осталась бригада в Сибири. Работы много, нужно бы их как-то переправить сюда, а то мы зашиваемся, – сказал Угрюмый и посмотрел шефу в глаза.