Бунтарка для хорошего мальчика - Татьяна Карсакова

На стуле, перед следователем сидел — кто бы вы думали? — ее папашка!

Так вот к чему были эти разговоры в машине.

— Ну и что ты здесь делаешь? — хмуро спросила девушка.

— Вот и самому интересно, — отец только развел руками, — пришел, значит, к дочери в гости, а меня повязали, даже через забор перелезть не успел.

Марьяна не смогла сдержать дурного хихиканья.

— Ты нормальный? — спросила она.

— Нет, — как ни в чем не бывало развел руками мужчина, — так же, как и ты, у тебя это качество, как и прочие положительные, от меня.

Марьяна только устало опустилась на стул. Более дурацкой ситуации и придумать было сложно. Отец в первый раз в жизни решил прийти к ней в гости, но вместо того, чтоб постучаться в дверь, ночью шастал по крыше. Вот кто после такого сможет не рассмеяться?

— Виктор Андреевич, давайте все сначала, — вмешался Дмитрий Васильевич, — Девочка растеряна, объясните ей ситуацию.

Марька с благодарностью посмотрела на крестного двойняшек. Вот кто настоящий мужчина, вот кто настоящий отец! Всегда придет на помощь, всегда вовремя возьмет ситуацию в свои руки, всегда поддержит и не оставит!

— Ну если с начала, то привет, доча! — Виктор наконец нашел в себе силы посмотреть Марьяне в глаза.

«А я ведь его копия!» — в первый раз в жизни осознала Марька. Те же темные волосы, те же островатые черты лица и, самое главное, те же самые темно-карие глаза с прыгающими в них чертенятами.

А Гелка давно говорила, что все живое, озорное, мятежное, что есть в ней, все от отца унаследовано! Ну не было в матери такого бунта, а вот в ее бывшем муже хоть отбавляй!

Но эти детали Марьяшу ни капли не проняли. Наоборот, только разозлили. В ней столько много от него, она могла бы быть настоящей папиной дочерью, а вместо этого провела восемь адских лет на воспитании у бабушки с теткой, и только теперь, в девятнадцать лет — в девятнадцать, черт подери! — учится отстаивать свои права и границы.

— Что такого случилось, что от переводов денег на карточку ты решил перейти к живому общению? — насмешливо подняла бровь Марьяша, — старость почувствовал, решил, что пора искать кто утки после тебя будет выносить, когда совсем занеможешь?

Вопреки ожиданиям, Виктор не разозлился и не обиделся, а наоборот рассмеялся.

— Стерва ты, Марька, вся в меня! Рад, что моя обожаемая теща с золовкой на пару не смогли тебя испортить.

— Они очень пытались, — хмуро бросила девушка, — но это не твоё дело. Меня сейчас интересует что ты делал на чердаке.

— Крышу вам чинил, — Виктор только развел руками, — у твоего парня руки, конечно, из правильного места растут, но не все учел, пришлось немного переделывать.

Марьяна вновь расхохоталась. Смех получился истерическим, это была скорее защитная реакция. Чтоб не разреветься от обиды и боли, копившихся в ней все эти годы, она выискивала иронию в ситуации.

— Жека от стыда сгорит, — пробормотала девушка, — он так старался, доказывал мне свои серьезные намерения, а дотошный тесть полез за ним переделывать!

— Марья! — голос Дмитрия Васильевича звучал спокойно и от этого еще более весомо. — Послушай, пожалуйста, отца.

Марька только скептически посмотрела на Старшего следователя.

— Думаете, что-то интересное скажет?

— Думаю, что просто стоит послушать.

— Ну, разве что только ради вас! — Марья перевела хмурый взгляд на отца, — вещай уже, только быстро, ночь на исходе, а мне завтра в институт.

— Можно подумать, ты в него так часто ходишь! — ехидно бросил Виктор. Он язвил от того, что не знал, как начать разговор с дочерью, какими словами разрулить эту дурацкую ситуацию. — Марька, прости меня! — наконец выпалил мужчина.

— На чужих людей не обижаются, поехали дальше, — махнула рукой нетерпеливая Марьяша. — Как ты узнал о том, что Женька чинит крышу и какого черта потом полез перепроверять?

— Да я вообще очень много о тебе знаю, — Виктор выглядел смущенным. — Это, наверное, очень странно, но я всегда был рядом с тобой, хоть и смотрел издалека.

— Ближе подойти религия не позволяете? — саркастически уточнила девушка.

— Ближе подойти не позволяли твои бабушка с теткой, даже в суд подать обещали, чтобы лишить родительских прав, только алименты остановили.

Марька насупилась, вспоминая. А ведь были в детстве несколько таких моментов, вот только услужливая память задвинула из куда-то на задворки сознания, чтобы не травмировать психику, ведь ей и так не хило досталось.

Отец приходил! Да, приходил! Несколько раз пытался поговорить и с ней, и с матерью, вот только все это кончалось грандиозным скандалом, вызовом милиции, чтобы усмирить «буйного бывшего мужа», и «Скорой» для бабушки, которая спешила свалиться с гипертоническим кризом.

— Почему ты не боролся? — в голосе Марьки промелькнула надежда.

Но отец эту надежду тут же разрушил.

— Устал, — был его ответ, — За годы брака с твоей матерью я устал от постоянных разборок, скандалов, постоянного контроля, который семья Риты упорно пыталась нам навязать. Я женился на чистой, невинной, немного несамостоятельной девушке, которую надеялся воспитать под себя. А в итоге получил маменькину дочь, которая все делала по велению матери и старшей сестры и меня под их дудку петь заставить пыталась.

Марьяш, ну ты сама не помнишь, как при каждой нашей встречи твоя бабушка падала в обморок? Как твоя мать потом рыдала и умоляла меня не расстраивать тещу?

Сначала я боролся, даже переехать в другой город с вами хотел, а потом просто устал.

Уходить из семьи сразу не стал, несколько лет пытался просто абстрагироваться, жить своей жизнью, но не рушить семью, чтобы ты жила как все нормальные дети.

— Что-то я не помню тебя рядом с собой! — колко бросила Марья.

— А ты попробуй подойти к ребенку, когда тебя попрекают за каждое движение! — воскликнул Виктор. — Сюсюкать нельзя, разговаривать как со взрослой нельзя, подкидывать нельзя, учить играть в мяч нельзя, читать книжки, которые я хочу, нельзя, мультики нельзя!

Я тогда был молодым и глупым, думал, что действительно просто не умею обращаться с такими маленькими детьми, думал, что станешь старше — подружимся, вот только чем старше ты становилась, тем больше становилось треклятых «нельзя»!

Марьяша не смогла сдержать слез. Она не всхлипывала, не рыдала, просто капельки тихонько скатывались по щекам. Боже, кто бы знал, как она мечтала читать с папой книжки. Смотреть мультики, играть в мяч! Но у нее этого не было, и не бабушка с теткой тому виной, а мягкотелый отец, который так и не сумел отстоять своего ребенка.

— Слабак и тряпка! — бросила девушка, глядя Виктору прямо в глаза.

— Да, — спокойно подтвердил мужчина. — Я слабак и тряпка, потому что не боролся за тебя с самого начала, потому что потом не нашел силы отвоевать тебя из этого гадюшника, потому что не сумел набраться смелости и прийти потом, когда уже осознал ошибки.