Узники Алексеевского равелина. Из истории знаменитого каземата - Павел Елисеевич Щеголев

Неделю тому назад я получил сочинение философа профессора Ланге «Histoire du matérialisme» [ «История материализма» [ч. 1–2, 1866] и другие сочинения 5 томов, а вчера, 3 мая, мне была прислана аспидная доска и грифель!

Принося искреннюю благодарность за доставление мне прекрасного сочинения Ланге, позволяя себе надеяться, что и впредь мне можно будет пользоваться не только новыми книгами, но и журналами, как я говорил о том графу Лорис-Меликову, я прошу Ваше Высокопревосходительство довести до сведения III Отделения, что присланную мне аспидную доску я возвратил смотрителю равелина, как вещь в моем положении совершенно не нужную, которая оставалась бы у меня без всякого употребления.

Примите уверение, генерал, в моем глубоком к Вам уважении.

Сергей Н…

4 мая 1880 г.».

Майдель обиделся и, посылая текст заявления Нечаева в III Отделение, присовокупил, что «ввиду его нежелания пользоваться предоставленной льготой, он полагал бы настойчивость его о дозволении иметь при себе письменные принадлежности оставить до времени без внимания».

Нечаеву оставался прежний способ переписки – писать на стене, что он и сделал. 21 июля смотритель Филимонов списал со стены новое заявление Нечаева:

«Господину коменданту Петропавловской крепости

Генерал!

Графу Лорис-Меликову при посещении меня перед Пасхой угодно было предоставить мне пользоваться новыми французскими книгами из магазина Мелье, по моему свободному выбору. К моему великому удивлению, это обещание первого, после императора, лица в государстве приводится в исполнение более чем небрежно. Мне присылают по 4 и даже только по 3 тома в месяц; а так как их едва достает на 7 дней, то большую часть времени, в продолжение двух и даже трех недель в месяц, я остаюсь совершенно безо всякого чтения. Подобное отсутствие занятий в тяжелые длинные летние дни и на девятом году одиночного заключения становится положительно невыносимой пыткой.

Я прошу Вас, генерал, при свидании с шефом жандармов довести до его сведения о всей несообразности такого доставления книг и просить о том, чтобы заведование доставкой оных было поручено управлению вверенной Вам крепости. Если же управляющий III Отделением считает нужным держаться того правила, чтобы всякая новая книга попадала ко мне только после того, как она пройдет через его руки, то пусть он в таком случае делает распоряжение, чтобы книги присылались ко мне в большем количестве, дабы их хватило для чтения в продолжение по крайней мере месяца. Если обмен книг связан с такими затруднениями и требует продолжительного времени, то присылать по три тома совершенно недостаточно.

Русских журналов я до сих пор никаких не получал, хотя генерал Черевин не находил препятствий для чтения периодических изданий за прошлый год и пребывал, кажется, в уверенности, что я ими уже пользуюсь.

Утро 21 июля 1880 года.

С. Нечаев».

В тот же день комендант представил П.А. Черевину заявление Нечаева и при этом присовокупил: «Написанное известным арестантом таким же порядком на стене прежней камеры, о чем я передал Вам, милостивый государь, вчера при свидании, заключалось в разных заметках из читанных им книг, которые, как не имеющие никакого значения, я приказал стереть и объяснить ему, чтобы на будущее время он не марал стен».

Под влиянием приставаний Нечаева и, надо думать, Мирского барон Майдель довольно настойчиво проталкивал разрешение вопроса о книгах для Алексеевского равелина. Он лично доложил П.А. Черевину, в то время товарищу главного начальника III Отделения, о неудовлетворительности равелинной библиотеки и добился от него разрешения пополнить ее путем приобретения исторических и иных книг. 5 июня 1880 года (№ 133) Майдель отправил каталог книг, которые, по его мнению, желательно было иметь в библиотеке равелина. В этом каталоге было поименовано книг на сумму по тому времени немалую – на 677 р. 35 коп. Были классики, были произведения современных писателей, книги по истории, путешествия. Не дождавшись ответа, барон Майдель через месяц напомнил Черевину о своем ходатайстве и объяснил: «Я дал заключенным в равелине надежду на возможность в близком времени пользоваться для чтения новыми книгами, вследствие чего они с нетерпением и ждут этих книг».

В конце июля книги были наконец присланы в крепость. Новые книги совсем не удовлетворили Нечаева, и 6 августа 1880 года комендант крепости, возвращая прочитанные Нечаевым французские книги, уведомил, что, «несмотря на доставленные в библиотеку Алексеевского равелина новые книги, каталог которых был предъявлен ему, он все-таки просит не прекращать высылки для него книг на французском языке из помеченных им на возвращенном в III Отделение собств. Е.И.В. канцелярии каталоге».

В ответ на отношение коменданта директор департамента государственной полиции барон Велио отправил в крепость каталог французских книг книжного магазина Мелье с отметками на нем Нечаева и предложил истребовать от него «собственноручную выписку на отдельном листе тех из числа отмеченных им в каталоге сочинений, которые он желает получить для чтения».

26 августа Майдель отослал вместе с каталогом выписку книг, сделанную Нечаевым, но вместе с этим отправил и прошение, которое Нечаев написал, воспользовавшись чернилами, пером и бумагой, которые ему дали для составления выписки.

«Господину директору департамента государственной полиции барону Велио

Генерал!

Каталог, доставленный мне новым учреждением государственной полиции империи, присылается сюда уже в третий раз. Накануне Пасхи, когда граф Лорис-Меликов, посетив меня, позволил мне пользоваться новыми французскими изданиями, я отметил в присланном каталоге около ста сочинений. III Отделение, доставив мне из оных только десять томов в три месяца, в начале июля опять прислало тот же каталог. Я и отметил вторично те же произведения французской литературы. Но на этот раз из всех отмеченных мною книг мне не доставили даже и десятка, а прислали только одно сочинение (в 3 томах). По возвращении же его в III Отделение, после прочтения, я с нетерпением ждал около месяца и дождался не книг, а опять присылки того же самого каталога уже в третий раз.

Таким образом, обещание графа выполнялось, вероятно вопреки его желанию, более чем небрежно: книги доставлялись мне крайне редко и неисправно, и я большую часть времени, по три и по четыре недели, пребывал лишь в тщетном их ожидании. Тяжелые, длинные летние дни я вынужден был влачить, на девятом году одиночного заключения, по-прежнему в убийственной для тела и духа праздности, оставаясь без всяких занятий, так как письменные принадлежности были отобраны у меня генералом Мезенцевым еще в начале 1876 года, когда он приказал заковать меня в ручные и ножные кандалы. Хотя оковы и цепи по истечении двух лет и были