Хозяин Зоны - Александр Эсаулов

Пошли снова в отдел. Старший наряда, моложавый капитан, полчаса говорил с Чернобылем, обсуждая с кем-то ситуацию. Решили, что бабулю заберут сами милиционеры и на спецмашине привезут в Иванковскую больницу. Там, как положено, установят причину смерти, после чего тело умершей выдадут родственникам. Родственники, то есть тетя Валя, должна будет привезти в больницу паспорт своей матери, чтобы потом Иванковский загс выдал свидетельство о смерти.

Для Дениса странно было слышать, как тетю Валю называют родственницей умершей, а бабулю, с которой он говорил всего несколько дней назад, телом. Первый раз в своей жизни он так близко столкнулся со смертью, и это требовало осмысления. Это у мертвых жизнь со смертью заканчивается, а живым надо с этим жить дальше. Иногда отпечаток смерти настолько болезненный, что остается в душе на всю жизнь. Денис представил себе, как скажет о бабулиной смерти тете Вале. Что потом будет?

Увидев, что Денис приехал один, тетя Валя побледнела, сразу догадавшись о том, что произошло.

— Я предчувствовала это… Как я не хотела ее оставлять! Денис, что с ней случилось?

Денис подробно рассказал, как все было, передал милицейские инструкции и, в свою очередь, спросил, как ему найти в Киеве Оксану.

— Ну да, ну да… Конечно, ее надо поставить в известность… — Тетя Валя думала о мертвой матери, Денис — о Насте. Мама, которая все это время стояла рядом, держа тетю Валю под руку, сразу все поняла.

— Ты забрал шкатулку из серванта? — спросила она сына.

Денис вытащил из кармана горсточку перепутанных цепочек, колечек, перстеньков и сережек.

— Вот, — сказал он, — шкатулку брать не стал. Неудобно как-то, бабуля мертвая, а я со шкатулкой. Еще подумают черт знает что!

Мама понимающе кивнула.

— Идем, сынок, я кое-что хочу тебе сказать.

Денис послушно поплелся за матерью. Они прошли в садик, где под большим старым орехом стоял вбитый в землю стол, посеревший от времени и дождей, а по бокам две лавки. Лавки были застланы полиэтиленовой пленкой, чтобы не испачкаться об отсыревшую за зиму древесину. Мама высыпала на стол привезенные Денисом побрякушки, аккуратно распутала цепочки и положила каждую вещь отдельно.

— Знаешь, Денис, хотя ты уже взрослый, для меня ты все равно останешься ребенком, моим ребенком. И никто лучше не чувствует ребенка, чем его мать. Вижу я, как тебя эта девочка зацепила. Что, понравилась?

— Как это? Да ты ж ее и не видела вовсе! — изумился Денис.

— А зачем мне ее видеть? Я тебя вижу, — улыбнулась мать. — Когда у мужчины так горят глаза, значит, у него плавится сердце, вот что я тебе скажу. Этот медальон подарил мне твой отец, а ему — его мать. Мы тогда с Васей договорились, что, когда придет время, отдадим тебе его, чтобы ты подарил своей половинке. Я вижу, что время пришло. Держи эту девочку, изо всех сил держи. Я ее не знаю, но знаю тебя…

— Спасибо, ма… Завтра я поеду в Киев и найду ее. Оксане надо передать, чтобы она приехала, помогла тете Вале, ну а Настя где-то рядом с ней.

— Анастасия… Красивое имя. Анастасия… — Мать повторяла это имя и вслушивалась в его звучание. Теперь с этим именем было связано нечто для нее дорогое, то, что касалось ее единственного сына.

У Дениса оставался всего один свободный день. Послеэвакуационная паника закончилась. В Полесском организовали штабы всех припятских предприятий, где можно было узнать, кому и что делать дальше. Денису предстояло ехать в один из детских пионерских лагерей, в котором разместили работников атомной. Там же устроили временную ремонтную базу для автомобилей, и теперь срочно понадобились специалисты. Дениса разыскали через отца, и послезавтра он собирался выйти на работу. Завтрашний день Денис отвоевал специально для поездки в Киев.

Общежития Киевского нархоза располагались недалеко от института, и за час поисков — сначала через деканат, потом через коменданта общежития — Денис выяснил, где проживает Оксана.

Когда он вошел в комнату, глаза Оксаны округлились от изумления.

— Денис?! Вот так сюрприз! Ах Настя, ах молодец! Во как заарканила! Не с первого раза, а с первого взгляда! Она в магазин вышла, сейчас будет.

К удивлению Оксаны, гость не улыбнулся, хотя взгляд его при упоминании о Насте потеплел.

— Знаешь, Оксана, твоя бабушка умерла.

Девушка медленно опустилась на стул.

— Там? В Припяти? — горестно спросила она.

— Да. Я вчера ездил туда, хотел ее забрать, приехал, а она уже…

— Господи… — Оксана закрыла лицо ладонями. — И зачем мы ее оставили?..

— Не казни себя, все равно теперь ничего не изменишь. Наверное, так ей было суждено.

— Денис, а ты представляешь, как это — умирать одному? Суждено… Не суждено… — Оксана заплакала.

Денис неловко погладил девушку по плечу.

— Ну, будет тебе…

Неожиданно Оксана уткнулась ему в грудь и зарыдала. В комнату зашла Настя. Увидев Дениса и Оксану, она обомлела.

— Здравствуй, Настя, — смутившись, поздоровался Денис. Глядя на девушку поверх Оксаниной головы, он добавил: — У нее бабушка умерла.

Денису показалось, что Настя с облегчением вздохнула, правда, совсем незаметно. Он чувствовал себя в совершенно дурацком положении. Ему хотелось поговорить с Настей, просто посмотреть на нее, пойти погулять, а может, набраться наглости и где-нибудь в укромном местечке поцеловать. У него пересохли губы, а сердце начало бешено биться, как только он представил, как его губы касаются ее губ. А он должен утешать Оксану, подружку, соседку… Но не любимую же!!! Бабулю жалко и Оксану жалко, а время уходит, и сквозь ткань кармана жжет простенький серебряный медальончик, который сегодня, непременно сегодня, он должен подарить девушке, при одном виде которой его сердце готово выпрыгнуть из груди. Оксана, спасибо ей, словно почувствовала, что творится в душе Дениса, и попросила оставить ее одну.

— Дайте мне поплакать спокойно, а? — умоляющим голосом произнесла она. — Бабушку жалко… Я чуть-чуть побуду одна, ладно?

Дениса упрашивать не пришлось, Насте собраться — только в зеркало на себя посмотреть.

Они ходили по парку, среди покрытых зеленым пушком лип, мимо бывшей Хрущевской дачи, где над прудом склонились вербы, касаясь тоненькими веточками спокойного зеркала воды, говорили о чем-то глупом и смешном, а Денис все мечтал коснуться ее губ своими губами…

Настя вдруг остановилась, посмотрела на Дениса и огорошила его:

— А ты не хочешь меня поцеловать?

— Я?! — задохнулся Денис. — Я не хочу?!!

Они целовались до изнеможения, а потом сели на скамейку, и Денис сказал:

— Настя, я…

— Я тоже… Давай помолчим…

— Я хочу тебя еще поцеловать… И еще… И еще…

Начало темнеть, а майское безумие не отпускало их и несло, несло неизвестно куда. Они же с восторгом покорились этому течению, не обращая внимания на все, что их окружало: на стареньких бабок, которые, гуляя с внуками, с осуждением смотрели на них, на прохладный вечер, опустившийся на Киев. Они даже забыли о самой аварии, которая приобрела планетарные масштабы и которая как будто специально была подстроена судьбой, чтобы помешать их встрече, да только ничего из этого не вышло.