Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

Оставить рыбный промысел? Бросить дело, которое их кормит? А что скажут на это их семьи? И что они имели в виду, говоря «если позволит»? Разве ученики не сами выбирают себе учителя?

— Да, мы хотим учиться у него, — подтвердил Андрей. — И есть другие люди в Галилее, которые пришли к нему, и мы объединимся и…

— Из нашей округи?

— Я имею в виду всю Галилею, — сказал Симон, — Вот Филипп, он родом из Вифсаиды. Тоже пришел послушать Иоанна Крестителя, но вместо него нашел этого человека. И его друг Нафанаил из Каны. Нас уже четверо!

— Все из Галилеи? — спросила Мария.

— Да, и Иисус родом из Назарета.

— Из Назарета может ли быть что доброе? — произнес тонкий, вибрирующий голос. Мария обернулась и увидела, что он принадлежал тщедушному юноше. — Так я сказал, когда впервые о нем услышал. Сказал, загляните в Священное Писание и убедитесь, что ни один пророк никогда не происходил из Назарета. Однако никаких сомнений в том, что Иисус — истинный пророк, быть не может. Он знал, что я делал и кто я такой, прежде чем мы встретились. Он знал о твоих демонах.

— До того, как Нафанаил встретил Иисуса, он не верил рассказам о нем, — пояснил Филипп. — Я взял его с собой, познакомил их, и Нафанаил мигом уверовал.

— Я еще не чувствую себя готовым учить, но Господь послал мне последователей. Что же до тебя, Мария, то не ты выбираешь меня, но я тебя, ибо ты, несомненно, тоже послана Господом. Приглашаю тебя присоединиться к нам, ибо ты есть дар Господень.

Присоединиться к ним? В чем? Зачем?

Она плохо соображала: усталость, голод и неожиданно возникшее ощущение пустоты внутри вызывали головокружение.

— Мария, я приглашаю тебя. Присоединяйся к нам.

В первый раз она подняла взгляд к лицу своего избавителя, и, когда он словно бы приковал к себе ее взгляд, Мария увидела в глазах Иисуса целую новую жизнь. А прежняя ее жизнь, казалось, каким-то таинственным образом перестала существовать, истаяла, словно сон.

— Но я женщина. — Это было единственное, слабое возражение, которое у нее нашлось.

— Женщина. Мужчина. Господь сотворил и тех и других, а потому желает принять и тех и других в Царствии Своем. — Иисус снова посмотрел на Марию. Он не просил, не приказывал, просто предлагал еще раз взглянуть ему в глаза и принять решение. — Людям пришла пора понять, что нет разницы между ними пред ликом Божьим.

Ей захотелось пойти с ними. Отчаянно захотелось. Разумеется. она отдавала себе отчет в том, что это безумие, но разве ее уже не объявили безумной? Не отказались от нее, как от мертвой?

— Да! Да, я пойду с вами, — промолвила Мария, мысленно убеждая себя в том, что останется с этими странными людьми ненадолго. Совсем ненадолго. Это все, что она может себе позволить.

— Тогда я благодарю тебя, — молвил Иисус. — Я благодарю тебя за то. что ты позволила остальным стать свидетелями твоей личной борьбы между добром и злом в тебе. Жаль, что не все, собравшиеся здесь, — он распростер руки, — смогли увидеть это. Но они увидят других. Будет множество других, ибо Сатана орудует повсюду, и наша борьба с ним постоянна. Пойдем, — сказал он Марии. — Пойдем со мной, — Взглядом он остановил остальных своих учеников, которые потянулись к ней, те попятились, словно их оттолкнули невидимые руки. — Принесите ей что-нибудь поесть, — попросил Иисус. — Демоны не разрешали ей есть, и она умирает с голоду.

Симон протянул корзинку, наполненную хлебом, сушеными финиками и орехами. Иисус взял ее и повернулся к утесам на дальнем берегу Иордана, ведя Марию туда, куда не доносились громовые увещевания Иоанна Крестителя и гомон его последователей. Упадок сил не позволял ей идти быстро, и, ковыляя рядом с Иисусом, она чувствовала себя немощной старухой.

— Вот сюда, — сказал он, направляясь к крутому склону утеса, у подножия которого образовалась глубокая тень.

Они примостились там, на прохладном песке, и Иисус передал Марии корзинку. Однако она лишь беспомощно уставилась на нее, ибо чувствовала себя даже более слабой и опустошенной, чем когда ползла по пустыне в поисках Симона и Андрея. Теперь внутри ее, там, где прежде пребывали демоны, образовалась некая пустота, и от непривычной легкости у Марии кружилась голова.

Иисус отломил кусочек хлеба и вложил ей в руку. Мария медленно поднесла его ко рту, начала жевать. Хлеб был сухой и имел вкус выделанной кожи.

— На, пей. — Иисус протянул ей мех с вином.

Испытывая глубочайшую признательность, женщина припала к бурдюку, поглощая кисловатую жидкость огромными, жадными глотками. Струйки стекали из уголков ее рта, пачкая ее покрывало и плащ Иисуса.

Наконец, сделав последний глоток, Мария вытерла губы, отстранилась и, увидев пятна на плаще своего избавителя, сокрушенно покачала головой. До сих пор заляпать что-то по небрежности ей случалось только в далеком детстве.

— Демоны сделали меня неряхой, — промолвила она и попыталась выдавить смешок, но ее хватило лишь на слабую улыбку.

Взяв трясущейся рукой финик из корзинки, Мария впилась в него зубами.

— Демонов больше нет, — сказал Иисус. — А ты так исстрадалась от голода и жажды, что тебе не до аккуратности и хороших манер. Здесь нет твоей вины и ничего постыдного тоже нет.

Затем он умолк и, пока Мария ела, не проронил больше ни слова, хотя она насыщалась медленно. Все ее силы уходили на то, чтобы жевать и глотать. Она не могла даже посмотреть на сидевшего рядом с ней человека и подумать о нем. Только почувствовав тяжесть в съежившемся за время голодания желудке, Мария привалилась к утесу и подняла взгляд на своего спасителя.

Иисус. Они сказали, что его зовут Иисус. Это распространенное имя, одна из многих версий древнего имени «Иешуа». И откуда он родом? Кто-то сказал, что из Назарета. Мария почти не слушала. Назарет. Иисус. Было что-то смутно знакомое в том, как он сидел… и в этих скалах на заднем плане…

— Ты предложил мне присоединиться к вам, — наконец заговорила она, нарушив молчание, — Я не… я не понимаю. Я замужняя женщина с маленькой дочерью. Мой муж ждет меня в нашем доме в Магдале. Как могу я присоединиться к вам? И что, по-твоему, я должна буду делать? — Она помолчала. — Конечно, я обязана тебе всем. Ты вернул меня к жизни, к обычной хорошей жизни. Но теперь ты хочешь, чтобы я оставила ее?

— Нет. Я для того и пришел, чтобы жизнь, и твоя, и многих других, стала действительно хорошей. Наполнилась смыслом.

— Это и есть твоя миссия? — спросила Мария, — Когда ты подошел к Иоанну, мне показалось, что он узнал тебя. Ты святой человек?

Иисус расхохотался. Он откинул голову назад, и его головной убор свалился, открыв густые, темные волосы.

— Нет. Нет, я не святой человек. И я не думаю, что Господа можно обрести, удаляясь от мира или изучая каждый слог Священного Писания, чтобы постичь его тайное значение. Если уж Господь высказывается, он обычно высказывается понятно. — Иисус повернулся и посмотрел на нее прямо, в упор, чего не делал ни один мужчина, кроме ее мужа. — Только вот эти ясные, четкие указания людям не нравятся, и они пытаются навести тень на ясный день, находя везде воображаемые секреты и истолковывал их по-своему, чтобы им было легче следовать.