Путь воина - Чингиз Абдуллаев

Симура действовал как глава клана, покаравший своегофеодала, как великий князь «дайме», который имеет право на собственный приговорсвоему вассалу. Он сделал все, чтобы не потерять своего лица. А подвел егогосподин Фудзиока.

— Что вы такое говорите? — испугалась АякоНамэкава.

— Он говорит правду, — поднялся со своего местаФудзиока. — Я должен был взять пистолет и унести его с собой, чтобы никтоне мог подумать про Симуру. И тогда полиция искала бы неизвестного убийцу. Но,когда я наклонился, внезапно вбежали охранники, и я не успел найти оружие. Ясидел рядом и слышал, как стрелял Симура. Он был около меня. Но тогда я не знало решении Симуры, хотя видел, как он не доверяет Такахаси. Но не успел найтипистолет. Симура нарочно часто приглашал Такахаси в свой кабинет, а когда тотуходил, менял свое решение. Если бы я унес пистолет, все было бы по-другому. Игосподин Дронго не был бы так убежден, что убийца находился среди нас.

— На эту мысль меня навел Морияма, — сказаДронго. — Он рассказал, как беседовал с Симуро после того, как в кабинетепобывали Такахаси Фудзиока.

Симура говорил с Фудзиокой и Мориямой совсем по-другому, чемс Такахаси. И тогда я подумал — почему? Либо он ему не доверяет, либо недоверяет остальным двум. И сделал выбор не в пользу Такахаси.

— Вы рассказали нам неприятную историю, господинДронго, — произнес Морияма. — Надеюсь, это ваши домыслы и ничегоподобного на самом деле не было.

Дронго осторожно вздохнул. Потом кивнул и сказал:

— Конечно, это только мои предположения. — Он селна стул, устало глядя на присутствующих.

— Господин Дронго имеет право на свою версию, —сказал Фудзиока. — Мы обязаны были выслушать все варианты. А вы какдумаете, Удзава?

— Этого не может быть, — сказал Удзава, избегаясмотреть на Дронго, — мы все проверили. Стрелял один из преступников,который сумел ворваться в комнату. Мои охранники могут все подтвердить.

— Вот видите, — кивнул Фудзиока.

И в этот момент раздался телефонный звонок. Фудзиока поднялтрубку, выслушал сообщение. И медленно поднялся. Затем посмотрел наприсутствующих.

— Господин Тацуо Симура умер, — торжественнымголосом произнес он. — Я надеюсь, мы все будем на церемонии кремации еготела. Это наш долг перед памятью покойного.

Его глаза увлажнились. Но он стоял, высоко подняв своюмаленькую голову. Все сидевшие в кабинете встали, чтобы почтить память ТацуоСимуры.

«Бусидо, — подумал Дронго, — это кодекс поведения,который они впитывают с молоком матери».

Он стоял в аэропорту, глядя на меняющиеся вывески. Черезнесколько минут заканчивалась посадка на его рейс. Он возвращался обратно воФранкфурт, чтобы сделать в Европе промежуточную посадку. Пассажиры первогокласса могли подождать в специальном салоне, но они предпочли выйти в общийзал. Дронго смотрел на Фумико и молчал. Никакие слова не могли ничего передать.«Слова придуманы лишь для того, чтобы скрывать наши мысли, — подумал Дронго. —Разве можно выразить обычными словами сколь-нибудь глубокие чувства? Боль мывыражаем криком. Горе мы выражаем слезами. Радость проявляется в наших глазах.И, наконец, любовь или счастье. Разве можно выражать эти чувства словами?»

— Ты уезжаешь, — она произнесла это так, словноподписывала приговор. И ему, и себе. И их отношениям.

— Уезжаю, — подтвердил Дронго. «Такое ощущение,что Япония находится в миллионах километрах от Земли», — подумал он. Ичтобы попасть сюда снова, ему нужно будет пролететь эти миллионы километров. Онне любил, когда его провожали в аэропортах. Однажды уже был аэропорт. И крикНатали, закрывшей его своим телом. С тех пор он не любил, когда его провожали.Но отказать Фумико он не мог.

— Ты уезжаешь, — повторила она, глядя на него.

Он вдруг осознал, что их разделяют не только миллионыкилометров. Их разделяли сотни лет, прожитые ими в разных мирах и в разноевремя. Их разделяла его жизнь, такая насыщенная и безумная, которой моглохватить на несколько других, более спокойных и благоразумных судеб. Но это былаего жизнь. И ничего изменить было нельзя. Откуда она знает, что такое боль? Чтотакое горечь утраты? Откуда эта девочка может знать, что творится в его душе?

— Я хочу тебя поблагодарить — произнес он непослушнымигубами, — хочу поблагодарить за все, что ты для меня сделала.

— Ну да, конечно, — улыбнулась она, — я ведьбыла твоим переводчиком.

Она протянула ему руку. Их обтекал людской поток. Он сжал ееруку.

— До свидания.

— Знаешь, о чем я подумала? — неожиданно сказалаона. — Я вдруг поняла, кем ты был в прошлой жизни. Ты был дельфином.Такие, как ты, спасают людей и рыб от акул. Может быть, в следующей жизни мыоба будем дельфинами. Как ты думаешь? Мы когда-нибудь встретимся? Хотя бы черезсто лет? Или через тысячу?

— Да, — согласился он, — через тысячу лет. Игде-нибудь в другом месте.

Может быть, на Марсе или на Луне. К тому времени там будутжить люди.

У нее задрожали губы.

— Прощай, — сказала она, — я всегда буду тебяпомнить.

— А я буду помнить вашу «чайную церемонию», — пообещалон, — и вашу горячую баню фуро, и ваши бумажные домики, такие теплые, чтов них бывает по-настоящему жарко. И тебя, Фумико.

Он успел ее быстро поцеловать и поспешил встать на лентутранспортера, увозившего его к стойке, где находился паспортный контроль. Оноглянулся в последний раз. Отсюда уже невозможно было ее разглядеть.

Через полчаса авиалайнер взял курс на Европу.