Грязная любовь - Меган Харт

Мой голос вдруг сел, и миссис Осли поспешила перехватить инициативу, продолжая слышать только себя. Ее лицо было по-прежнему искажено гримасой отвращения и гнева, отчего стало почти уродливым, но сейчас ее сходство с сыном было несомненным.

– Я могла бы предъявить обвинение в том, что вы спаиваете подростка! Не говоря уже про все остальное. – Она скрестила руки под объемистым бюстом. – Только то, что Гевин позволял вам все это, не дает вам права к нему приставать!

– Это никому не дает права.

Миссис Осли неожиданно замолчала, словно уступая мне слово, но я не произносила ни звука. Я не могла говорить. От того, что я услышала, мне стало плохо. Я попятилась и перешла на собственную веранду, понимая, что пытаться что-либо доказать этой женщине, в том состоянии, в котором она находилась, – дело пустое. Мать Гевина повернулась, провожая меня взглядом. Я услышала щелчок зажигалки, а затем краем глаза увидела вспыхнувший огонек очередной зажженной сигареты.

– И держитесь подальше от моего сына! – не понижая голос, заявила она. – Или приготовьтесь к визиту копов!

Я помедлила, держась за свои перила. Занавески соседей, которые я воображала раздвинутыми, по-прежнему закрывали все окна. За исключением окон одного дома. Одна занавеска на втором этаже все-таки колыхнулись, и я увидела белое лицо, с накинутым на голову темным капюшоном. Как только ее обладатель понял, что я его заметила, он тут же скрылся из вида.

– Не волнуйтесь, миссис Осли, я так и поступлю.

Хотя я и стала потихоньку выбираться из кокона своего прошлого, оттуда не могла вылететь совершенно свободная, беспечная бабочка. Рождение бабочки, если глубже изучить этот процесс, не такое уж легкое дело, каким кажется на первый взгляд. Впрочем, как и все в мире. Что же говорить о людях? Ничто не дается просто так. Чаще всего мы довольствуемся своим горем, потому что свыкаемся с ним, тогда как способность снова научиться радоваться жизни страшит нас, и именно боязнь того, что мы можем снова стать счастливыми, мешает нам начать жить заново. Все хотят быть счастливыми, но многие считают, что по той или иной причине для них это невозможно, и продолжают цепляться за то, что причиняет боль и страдания. Почему мы продолжаем жить воспоминаниями, горечью и обидой, боясь даже помечтать о счастье? Не потому ли, что подсознательно уверены в том, что радость – мгновенна, а бедам и горечам не видно конца, а потому радоваться и не имеет смысла?

Унижение, которое я испытала, стоя на веранде миссис Осли и слушая ее надуманные обвинения в мой адрес, настроило меня впредь не совать нос в дела соседей, пусть даже с самыми благими намерениями. Я на время – пока не улягутся эмоции – отказалась от перекрашивания стен в доме, потому что это напоминало мне о конфронтации с миссис Осли. Вместо этого я наслаждалась тем, что училась печь под руководством миссис Пиз. Сын наконец-то ее навестил, но я поняла, что она была бы счастлива, если бы эти визиты случались почаще.

Со своей стороны я приложила усилие, настоящее усилие, чтобы сблизиться с Дэном. На тот момент мои успехи в выпечке ограничивались только сахарным печеньем, поэтому Дэн пригласил меня на ужин к себе.

Я пришла к нему с бутылкой хорошего вина. Увидев мое улыбающееся лицо, он улыбнулся в ответ, отчего я разулыбалась еще шире. Мы несколько секунд потоптались на месте, пока он не прибрал инициативу в свои руки, прижав меня к себе. Он держал меня в объятиях недолго, но от этого они не стали менее значимыми.

Я чувствовала исходящее от него какое-то новое внутреннее волнение, скорее он словно чего-то ожидал, нежели опасался. Я не стала это никак комментировать, проследовав за ним на кухню. Мы открыли вино, и разговор завязался сам собой.

– Паста «а-ля Дэн», – сказал он, открывая дверцу духовки, из которой вырвался пар. Он обернулся, ухмыляясь. – Мой собственный рецепт.

Я красноречиво покосилась на пустую банку с дорогим соусом для спагетти, которую он оставил красоваться на стойке.

– Ну-ну.

Он поднял брови:

– Ты мне не веришь?

Я подняла руки вверх, сдаваясь, и села за стол.

– Все, чем ни накормишь, лишь бы мне не пришлось готовить.

Дэн засмеялся и налил пасту в сито, положил ее на тарелки, полил ее сверху соусом и добавил по веточке укропа. Поставив одну тарелку передо мной, он сел за стол.

– Сыр?

– Прикольная штука, – сказала я, глядя за тем, как он трет сыр пармезан на мелкой терке, какой пользуются в ресторанах.

– «Пампушечка-шеф».

Я моргнула.

– Ты правда покупаешь у этой компании?

– Ну да. – Дэн отложил терку и снова налил вино в бокалы. – У них хорошие товары.

– Ну раз я не готовлю, не мне об этом спорить, – заметила я и добавила: – У меня испорчен ген, ответственный за ведение домашнего хозяйства.

Дэн взглянул на меня.

– Ты уверена в этом?

– Абсолютно, – улыбнулась я.

Он подтолкнул ко мне корзинку с чесночным хлебом.

– Вот облом. Я-то уже начал думать, что мне наконец-то подвернулась женщина, которая снимет с меня тяжкий груз ведения домашнего хозяйства.

– Не повезло, – кивнула я, взяв кусочек хлеба.

Дэн намотал немного пасты на вилку, подул на нее, положил в рот и довольно вздохнул. Я наблюдала за тем, как он ест. Меня поразила одна мысль. Дэн выглядел одинаково счастливым, поедая домашнюю пасту и изысканные блюда, подаваемые в ресторане. Было что-то парадоксальное и одновременно словно глоток свежего воздуха в том, что мужчина, который мог взять меня, стоя у стены, чуть ли не входил в транс, поглощая спагетти.

– Не голодна?

Дэн перевел взгляд на меня, и я опустила глаза в тарелку.

– А-а-а. Кажется, выглядит съедобным.

– Расскажи мне что-нибудь, Элли.

– Что-нибудь – это что? – Я оторвалась от своего занятия по крошению хлеба.

– Что хочешь, – улыбнулся Дэн.

Я сделала глоток красного вина и вгляделась в его лицо.

– Сумма квадратов катетов прямоугольного треугольника равна квадрату гипотенузы.

– Сумма квадратов чего равняется какому квадрату? – затряс он головой. – Что это вообще такое?

– Теорема Пифагора. – Я пожала плечами. – Ты сам сказал «говори что хочешь».

– Как насчет каких-нибудь сведений о себе? – Он снова подлил нам обоим вина. Я только тогда поняла, что мой бокал пуст.

– Я ношу седьмой размер перчаток.

Дэн с преувеличенным интересом взглянул на мои руки.

– Я бы сказал, что восьмой.

– Это твое хобби? Отгадывать размеры женских перчаток?

Дэн усмехнулся: