Арабская принцесса - Таня Валько

– Не пугай гостей, Абдалла!

Мутавва поднимает взгляд и видит в некотором отдалении развратно усмехающуюся принцессу, которая стоит, эффектно опираясь на невысокую коринфскую колонку.

– Не беспокойтесь, в каждой семье встречается какой-то придурок или убогий.

Ламия презрительно смотрит на пришедшего, подходит к джакузи и одним движением руки расстегивает кнопки на плечах платья. Нежный шелковый материал медленно падает, открывая полностью обнаженное прекрасное тело. Все гости, снова расслабившись, в прекрасном настроении веселятся и кричат «браво». Принцесса, не отводя взгляд от мутаввы, входит в горячую пузырящуюся воду на золотых пятнадцатисантиметровых шпильках.

– Как там университет? – принцесса звонит Марысе после этикетных трех дней. – Много учишься?

– Шутишь? – собеседница не в настроении. – Если так и дальше пойдет, то больше буду сидеть дома, а не на занятиях.

– А что происходит? Помню, что ты была довольна.

– Ты не знаешь, как заведено? Все это распоряжение сверху! От твоей семейки!

– А, ты говоришь о принудительном свободном… – понижает голос Ламия.

– Именно так! Я этого не понимаю! Здесь используют каждую возможность, чтобы лениться. Пару случаев очередного заболевания гриппом, на котором только фармацевтические фирмы сколачивают капитал, – и уже закрываются школы, университеты, даже детские сады! Слышала, что общественные заведения тоже вынуждены идти в принудительный, но, разумеется, оплачиваемый отпуск. Жить можно, но если кто-то хочет вести активную жизнь, что же делать?

Марыся выбрасывает из себя злость по поводу ситуации, заточившей ее в доме.

– Говорят даже, чтобы никуда не выходили, не таскались по торговым центрам или ресторанам.

Марыся слышит, как вздыхает принцесса, а потом тихо хихикает.

– Что тебя так веселит?

– Твоя наивность, – говорит Ламия уже вполне серьезно. – Ты думаешь, что речь идет о гриппе и лекарствах от эпидемии?

– А о чем?

– Очередное политическое решение. Думаешь, что все саудовцы довольны нашей монархией? Думаешь, им нравится, что ими испокон веку правят старцы, которые купаются в невообразимой роскоши? Даже члены правящего рода бесятся, что ни у кого из молодых нет шансов взобраться на самую вершину. Пока глубокие старики вымрут, у них поседеют виски. Арабская весна к нам тоже приблизилась, но как только угроза переворота становится реальностью…

Женщины слышат в трубках гудки, свидетельствующие о том, что их разговор окончен. Но трубку не вешала ни одна из них. «На прослушке я или эта богатая новоиспеченная саудовка?» – думает Ламия.

Она глубоко задумывается над тем, что говорила, безотчетно стуча телефонной трубкой по ладони. «С меня хватит, – говорит она себе мысленно. – Хватит! Вся эта монархия мне до задницы, рано или поздно она должна пасть». Она вспоминает свой последний визит во дворец дедушки. Два дня назад она решила лично получить дурацкое разрешение на то, чтобы основать благотворительную организацию. Она не хотела стать жертвой бюрократии и думала сократить процедуру, направляясь сразу к главному человеку, который все решает. Вместо того чтобы поговорить о ее благородной деятельности, похвалить, поинтересоваться, что она хочет сделать для этого бедного порабощенного народа, родственники сразу перешли к конкретике – самому больному месту. Начала «не родная» бабушка.

– Моя дорогая! Ты не считаешь нужным покончить с этим твоим развязным стилем жизни? – метко ударила она.

«Неужели Абдалла донес им о том, чему был в последний раз свидетелем?» – задает себе вопрос принцесса. «Разумеется, да! – также быстро отвечает она себе. – Он по трупам добирается до цели. И не надоест ему! Если он так меня презирает, то зачем я ему?»

И вдруг до нее доходит: «Он хочет мне отомстить за мои грехи здесь, на земле!» Ее даже затрясло от одной этой мысли, потому что она знает характер и подлость двоюродного брата. Отдает себе отчет, что парень проявил бы невообразимую изобретательность.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – отвечает она, делая невинные глаза и одновременно подсаживаясь к дедушке, беря его за слабую, испещренную печеночными пятнами руку. – О чем речь, дедушка? Может, ты как мой ближайший родственник объяснишь? – уколола она ненавистную бабу.

– Любимая, ты должна выйти замуж, – услышала она окончательный приговор. И это не было произнесено доброжелательно, как тысячу раз ранее, а твердым голосом, не допускающим возражения.

– А какого суперкандидата ты нашел для своей любимой внучки? – пошутила она.

– Дитя мое, не слишком много тех, кто хотел бы взять такой залежалый товар, – старик выказал непривычную искренность. – Говорю прямо. Наши принцы могут взять в жены девушек моложе, красивее, менее требовательных и менее испорченных.

При этих словах он поджал свои посиневшие, трясущиеся губы. «Я проиграла, – подумала Ламия в эту минуту. – Проиграла окончательно, потому что потеряла поддержку единственного человека, который меня защищал. Зачем мне нужна была эта вечеринка? – жалеет она слишком поздно. – На кой черт она мне была нужна?!»

– И кто он? Все тот же упрямый ухажер? – хочет она убедиться.

– Да. Только Абдалла в тебе заинтересован. Твердит, что он, как человек глубокой веры и невинности, в состоянии был бы тебя наставить на путь истинный…

– Истинный?!

У принцессы все внутри просто закипает.

– Он был так же очень благороден, когда меня трахнул в зад, когда я была еще ребенком?! – взрывается она, а у дедушки расширяются глаза. Но кроме удивления Ламия увидела в них только холод и осуждение.

– Как ты смеешь так говорить! – включается в разговор псевдобабушка. – Немного почтения к старшим, ты, девка!

– Я девка?! – принцесса не выдерживает и еще больше повышает голос. – А он безукоризненно соблюдает традиции?!

– Легко бросать обвинения, – старец почувствовал себя уставшим после беседы и медленно, опираясь на трость, пытается встать.

– А что? Я должна предоставить свидетелей? – высмеивает Ламия действующие правила шариата. – Двух мужчин, не так ли?

Она взрывается саркастическим смехом.

– Так обязывает закон, – снова ненавидящая ее женщина старается ее уесть, но делает это с присущей ей глупостью и совершенно бездумно. – Если ты его не соблюдаешь, высмеиваешь – это все равно, что смеешься над религией и Кораном, а это уже грозит…

– Ты, идиотка, считаешь, что мой сластолюбивый двоюродный брат Абдалла, намереваясь меня изнасиловать, взял бы с собой двух приятелей-мутавв?! – разъяренная Ламия внезапно прерывает речь благородной госпожи. – Ты думаешь, что он сделал бы это при свидетелях?! Что за страна, что за люди?! – выкрикивает она и быстро идет к двери.