Звезды в твоих глазах - Дженн Беннет

– Теперь мне все ясно.

– Вообще-то это твоя вина.

– Моя? – переспрашиваю я.

– Ты обольстительная девушка, Зори. Если бы ты меня в прошлом году впервые не поцеловала, мне бы и в голову не пришло снимать в том отеле номер и…

– Я тебя поцеловала? Это было случайно!

– Поцелуй никогда не бывает случайностью. Ему в принципе неведомо это понятие.

– Я поскользнулась, когда сидела на скамейке.

– И нечаянно припала ко мне губами?

– Это все Андромеда, она побежала за белкой и дернула меня за поводок.

– Эти сказки прибереги для других. Что касается моего участия в этом, то я с ним смирился и признал, что ни в чем не виновен.

– Но если это была не случайность, то вина лежит и на мне, и на тебе.

– Если верить Евангелию, то нет… – он переходит на голос уличного проповедника: – Да, хотя меня соблазнил демон в облике девы в саду…

– Эй! Это ведь не я, а ты у нас демон в саду искусственных членов, выставленных в витрине вашего магазина.

– Зори, надо говорить правильно: не в саду искусственных членов, а в лесу. Кстати, я сам помогал устанавливать эту экспозицию. И даже сфоткал Риука, пока он там ползал.

– Надо будет посмотреть, – говорю я, но мои слова тонут в нестройном гимне у палатки через дорогу. – Тьфу ты, – жалуюсь я, – чертова толпа… лучше бы мы с тобой разбили лагерь в глубине территории. Нет, ты не подумай, душ – это здорово, да и питьевой воды из крана набрать куда легче, чем черпать в реке и ждать, когда она профильтруется. Но боже мой, сколько же от этой цивилизации шума.

– Так-так-так. По-моему, кое-кто у нас подцепил вирус, – говорит Леннон, показывая на меня пальцем.

– Какой еще вирус? – с безумным видом оглядываю себя я, включая одежду и ноги.

– Да нет, я имею в виду вирус туризма, – со смехом говорит он, – ты уже стремишься к покою и тишине. У меня тоже с этого все начиналось. Я просто хотел удалиться от всех и подумать.

– Заниматься этим на регулярной основе я, вероятно, не готова, но прелесть туризма видеть все же начинаю.

Он машет рукой куда-то в глубину лагеря:

– Знаешь что? Собирая хворост, я дошел вон до того большого холма. Там всего лишь пастбище и луг, но бьюсь об заклад, что оттуда отлично видны звезды. По крайней мере, он стоит в стороне от огней лагеря. Может, возьмем твой телескоп и махнем туда, пока они не запели «Будь рядом с нами, Господь», а?

Да, конечно же да. Когда все вымыто и убрано, Леннон гасит костер, мы берем клапан от палатки и телескоп. Потом закрепляем на голове фонарики, не забыв выбросить в мусорный контейнер дорогущий фонарь Рейган, забираем из лагеря все наши припасы и направляемся к холму.

Чтобы отыскать подходящее место, где огни от базы остаются за нашей спиной, времени требуется совсем немного. Мы все еще слышим других туристов, но уже совсем негромко. Леннон расстилает клапан от палатки, и мы располагаемся, будто на пикник. Я выключаю фонарик. Звезды здесь просто изумительны. Не думаю, что мне когда-нибудь доводилось видеть их в натуральном виде, без светового загрязнения городов. Их – мерцающих светящихся точек – тысячи и тысячи. Я словно вижу перед собой совсем другое небо.

– Гляди, – говорю я, показывая на дымчатый белый след, – это Млечный Путь. Дома его нельзя увидеть без телескопа. Даже в обсерватории.

Леннон тоже выключает фонарик и отклоняется назад, опираясь на ладони:

– Фантастика. Я знаю, что все это настоящее, но мозг все равно отказывается признавать, что это не рукотворное, спроецированное на небосвод световое шоу.

Нет, таких проекций просто не бывает. Мы долго смотрим на небо.

– Думаю, у меня даже нет желания использовать телескоп, – говорю я, – просто хочется смотреть на них и смотреть. Странно, правда?

– Ничуть, такое ведь не каждый день увидишь.

Мой телефон разрядился еще не до конца, поэтому я быстро включаю его, чтобы воспользоваться в качестве фонарика и посмотреть, куда поставить телескоп. И в этот момент кое-что замечаю.

– Здесь есть покрытие!

– Да ты что? – говорит Леннон, вытаскивая свой телефон. – Гляди-ка, и правда. Мне пришли сообщения от брателло Бретта.

– В самом деле?

Я получила послания только от мамы и Авани.

– Он извиняется, что они нас бросили. По сути, это классическое извинение без извинения. Погодика. Вот он от него уже открещивается. Да нет… Извиняется опять. Слушай, а родители Рейган разве не в Швейцарии?

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что все это полный бред. Теперь он обвиняет Рейган, что она бросила нас и ушла. Чего это он? Кстати, он пишет с жуткими ошибками.

– Сколько сообщений он тебе прислал? – спрашиваю я, глядя в экран его телефона.

– Раз, два, три, четыре… восемь. В последнем опять спрашивает, не могу ли я достать ему травки.

– Опять?

– Ага. Однажды он уже об этом просил. Напридумывал в своей голове, что раз уж мой отец играл в группе, то у меня каким-то образом есть неограниченный доступ к наркотикам. Клянусь тебе, Бретт полное чмо. Я даже отвечать ему не буду.

Авани в своем сообщении лишь подтверждает, что завтра уезжает на звездную вечеринку и что мы с ней там встретимся. Я по-быстрому решаю сказать ей, что со мной Леннон, что мы идем по туристической тропе через весь заповедник – лишь в самых общих чертах, без каких-либо подробностей, – и спросить, сможет ли она отвезти домой и его. Получив ее согласие и сообщив, когда мы будем на месте, я читаю мамино сообщение: Рада, что ты сегодня позвонила. Прошу тебя, береги себя, а как только будешь в Кондор Пик, пришли мне сообщение. Если тебе когда-нибудь захочется о чем-то поговорить, знай – я всегда рядом, договорились?

Почему она без конца мне об этом напоминает? Я проигрываю в голове наш телефонный разговор, и меня немного охватывает беспокойство.

– Тот фотоальбом я оставила дома в столе.

– Что? – переспрашивает Леннон, выключая телефон.

– Боюсь, как бы его не нашла мама. Она постоянно спрашивает меня, не хочу ли я с ней поговорить, словно склоняет в чем-то сознаться. Либо это фотоальбом, либо она знает, что я здесь с тобой.

– Откуда?

– Твоим родителям известно, что мы остались с тобой вдвоем?

Он нерешительно молчит, потом отвечает:

– Честно говоря, да. И они безмерно этому рады… В самом деле?

– Слушай, – продолжает он, – они знают, что твои родители даже не догадываются, что ты здесь со мной, но не станут бежать и обо всем им рассказывать. Им известно главное – что мы с тобой в безопасности, – а остальное не имеет значения.