Пять ночей у Фредди. Серебряные глаза - Кира Брид-Райсли

Уильям Эфтон вел дела Генри, и он же заправлял всем в первой закусочной. Эфтон являл собой полную противоположность Генри: первый – крепко сбитый и энергичный, второй – мрачный и замкнутый. Эфтон был здоровенным, общительным мужчиной, пышущим румянцем, что твой Санта-Клаус. Он и убил тех детей. Клэй это знал; все сотрудники отделения это знали. Эфтон находился поблизости во время всех похищений и загадочным образом мгновенно исчезал в то же время, что и пропавшие дети. Во время обыска в его доме нашли целую комнату, битком забитую коробками с механическими деталями, заплесневелый костюм желтого кролика, а также кипы личных дневников, в которых огромное количество страниц посвящалось Генри: вначале Эфтон страшно завидовал изобретателю, потом зависть сменилась маниакальным обожанием, почти поклонением.

Однако доказательства отсутствовали, тела так и не нашли, поэтому Уильяма Эфтона не осудили. Он покинул город, и не было никаких законных оснований его задерживать. Они даже не знали, куда он уехал. Клэй вытащил из груды снимков один, вставленный в рамку; когда-то это фото висело на стене в рабочем кабинете Генри, в пиццерии. На снимке Генри и Уильям стояли рядом перед входом в только что открытую пиццерию «У Фредди Фазбера» и широко улыбались в камеру. Клэй внимательнее пригляделся к фотографии, хотя видел ее уже много-много раз. В глазах Генри не было и следа веселья, его улыбка казалась натянутой. Впрочем, он всегда так выглядел, когда улыбался. Казалось бы, самая обычная фотография, если не знать, что человек рядом с Генри – будущий убийца.

Внезапно Клэя словно током ударило: ему почудилось в этом снимке что-то знакомое. Он зажмурился, позволив разуму следовать за убегающей мыслью, словно это охотничья собака, идущая по следу: «Вперед, ищи!» Было в Уильяме что-то знакомое, причем связанное с недавними событиями. Клэй резко открыл глаза и поспешно запихнул бумаги обратно в коробку, трамбуя их как попало; он убрал все, кроме фотографии. Стиснув снимок в руке, полицейский поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз, и почти вбежал на главный этаж отделения. Не обращая внимания на приветствия удивленных коллег, он направился прямиком к одному из шкафов с документами, рывком выдвинул ящик, быстро перебрал корешки папок… Вот оно – отчеты о проверках биографических данных сотрудников, затребованных компаниями за последние полгода.

Полицейский достал из ящика стопку бумаг и пролистал, ища фотографии. В третьем сверху файле он нашел то, что искал. Клэй взял фотографию, положил рядом с той, на которой стояли Генри и Уильям, и повернулся, так чтобы свет падал на снимки.

«Это он».

В запросе о проверке биографии стояло имя «Дэйв Миллер», но на фото несомненно был Уильям Эфтон. В прошлом Эфтон был плотным и улыбчивым; человек на снимке из запроса о проверке был угрюмым и худым, с обвисшей кожей и неприятным выражением лица, словно он забыл, как улыбаться. Он выглядел бледной копией себя старого. А может, подумал Клэй, Уильям просто сбросил наконец чужую личину.

Клэй пролистал страницы обратно – посмотреть, что стало основанием для запроса о проверке, – и его лицо побелело, а дыхание на миг прервалось. Клэй встал, схватил свою куртку, потом остановился, медленно сел и уронил куртку на пол. Он снова взял полицейский отчет из ящика своего стола и двумя пальцами вытащил одну из фотографий. Снимок сделали уже после исчезновений, когда пиццерия стала местом преступления. Помедлив, Клэй поднес фото к лицу, потом снова посмотрел на изображение, пытаясь представить, что видит его впервые.

Внимание полицейского привлек проблеск, которого он никогда прежде не замечал. Один из аниматроников на сцене, медведь Фредди, смотрел на фотографа, так что один его глаз блестел из-за отраженного света вспышки.

Клэй отложил фотографию и взял следующую, еще один снимок сцены, сделанный с другого ракурса. Чика стояла вполоборота, но ее голова была повернута к камере, и в ее левом глазу тоже что-то поблескивало. Клэй потер это место на фото кончиком пальца, дабы убедиться, что это не дефект бумаги. На следующем снимке кролик Бонни стоял в темноте за рядами стульев. В одном его глазу горела, словно звездочка, светящаяся точка, как будто от пластикового глаза отразился свет прожектора. «Что это такое?» Клэй почувствовал, как кровь приливает к лицу; он вдруг понял, что задержал дыхание. Полицейский поводил ладонью над разложенными на столе фотографиями, точно волшебник, взывающий к одной из них: «Покажись!» Он наугад вытащил фото – этот снимок сделали в «Пиратской бухте». Столы и стулья стояли в полном беспорядке, некоторые опрокинули, когда поднялась паника, – это Клэй хорошо помнил. Но теперь он не смотрел на царивший в зале бедлам, сосредоточив все внимание на сцене. Занавес был слегка раздернут, и в промежутке между двумя его половинками светился глаз, видимо, освещенный фотовспышкой. Клэй внимательно просмотрел остальные фотографии, сделанные на месте преступления. Фотограф снимал без вспышки.

Джейсон открыл глаза. Нога пульсировала тупой, ноющей болью. Мальчик попробовал ее согнуть и обнаружил, что легко может ею двигать; видимо, рана не такая уж серьезная. Он лежал на чем-то комковатом, и все его тело затекло, словно он спал – Джейсон поглядел, на чем именно лежит – на груде удлинительных шнуров и проводов. Мальчик сел. Было темно, но он смутно различал очертания окружающих предметов. Наклонившись, он пощупал ногу. Джинсы порвались в том месте, где их подцепил крюк Фокси, на ноге зиял длинный порез, но кровь почти не шла – крюк пропорол главным образом джинсы. Джейсон вздохнул едва ли не с облегчением. Удовлетворившись осмотром, мальчик огляделся. Он сидел в каком-то углу, а прямо перед ним от одной стены до другой протянулся тяжелый черный занавес. Мальчик осторожно пополз, перебираясь через клубки кабелей и стараясь двигаться бесшумно. Он добрался до края занавеса, туда, где виднелся крошечный просвет между занавесом и стеной. Джейсон замер, потом, стараясь не сделать ни одного лишнего движения, заглянул в щелку.

Он находился на маленькой сцене в «Пиратской бухте». Мальчик слышал, как где-то неподалеку движется что-то большое, но со своего места видел только пустой зал. Джейсон еще сильнее вытянул шею и выглянул наружу. Он не мог определить, откуда идет звук, но с каждой секундой все больше смелел, готовясь спрыгнуть со сцены и бежать. В главном зале пульсировал свет, то освещая коридор в разные цвета, то снова пропадая. За неимением лучшего, Джейсон решил ориентироваться на этот свет и бежать в ту сторону. Мальчик напряженно смотрел на ведущую в коридор дверь, так что в конце концов перестал видеть что-либо еще, но свет вдруг погас. Помещение погрузилось во мрак – для Джейсона стало гораздо темнее, чем раньше, потому что его глаза успели привыкнуть к свету. Он слегка потянул за край занавеса, но не рассчитал силу, и металлические колечки, к которым крепился верхний край занавеса, звякнули.

В «Пиратской бухте» вспыхнул свет.

Прямо перед Джейсоном стоял Фокси, его морда оказалась так близко, что мальчик мог бы дотронуться до нее рукой. Мальчик отшатнулся, снова задернул занавес и лихорадочно оглядел маленький закуток, но бежать было некуда. Он отполз назад и прижался спиной к стене, по-детски надеясь, что занавес защитит его от Фокси.