Крылья черепахи - Александр Громов

– Патроны пригодятся, – лаконично возразил Коля, уже остывший после схватки и малословный, как всегда.

Устроившийся на носу Феликс, задрав рубаху и морщась, как обыкновенный пациент, мазал йодом длинную царапину на боку, оставленную картечиной. Повезло...

– Ты знал, что у него есть пистолет? – спросил я шепотом, подсаживаясь поближе к Феликсу.

– Что?

Хлопал на ветру парус и заглушал тихие звуки. Я повторил погромче.

– Догадывался, – ответил Феликс. – Понимаешь, телохранители телохранителями, но и у самого Бориса Семеновича должно было быть что-то на самый крайний случай. Вот только на следующий день после убийства, когда я потщательнее покопался в его вещах, никакого пистолета там не было. Почему, как думаешь?

– Потому что Коля успел взять его раньше тебя, – кивнул я. – И ты молчал?

– А зачем мне было об этом трепаться? Чтобы все снова начали дергаться? Спасибо. Да, я не знал, зачем Коле оружие – против нас или наоборот. Просто надеялся на лучшее.

– Мне-то мог бы сказать, – упрекнул я.

– Допустим, сказал бы. Что дальше?

– Не знаю... Мне кажется, мы вдвоем могли бы...

– Напасть и отнять? – с усмешкой договорил Феликс. – У этого амбала? Остынь. Я умею чинить конечности, а не шеи. Он бы нам их посворачивал голыми руками, это я тебе говорю. Между прочим... после меня в номер Бориса Семеновича заходил еще кто-то. Я это точно знаю – приклеил к двери волосок... По-моему, кто-то не только заходил туда, но и, вроде меня, копался в вещах... Кто бы это мог быть – случайно не ты?

Я помотал головой.

– Может, нанопитек?

– Мне бы твою уверенность... – Феликс вздохнул. – Но я рад, что оружие попало к Коле, а не к кому-то другому. Не худший вариант... На рожон ради нас он, пожалуй, не полезет, но хотя бы считает, что вместе легче выжить, и то хорошо.

Да, хорошо, подумал я, по очереди оглядывая их всех: Феликса, Колю, Леню, Матвеича, Викентия, Инночку, Марию Ивановну и Надежду Николаевну. Дорогие мои! Все-таки мы уже не просто так и не каждый сам по себе, мы – нарождающаяся команда. Тошнотворный голливудский штамп: «Мы – команда»... Пусть тошнотворный. Стерпим. Зато теперь уже до каждого дошла простенькая обидная истина: бывает так, что пресловутая ценность человеческой жизни обращается почти в ничто, в бесконечно малую величину. Кто мы такие? На каком основании полагаем себя высшей и неприкосновенной формой живой материи? О том, какие мы неприкосновенные, охотно расскажет нильский крокодил или медведь-шатун, не говоря уже о чумной бацилле... Кто считается с бесконечно малыми величинами? Чего стоит голливудский ужас человека, пожираемого акулой? А человека, пожираемого человеком? В переносном или даже прямом смысле? Каннибализм у нас еще впереди, но он неизбежен, в этом почти нет сомнений. Чего стоят все рассуждения гуманистов, когда дело оборачивается так, что можно выжить лишь за счет другого?..

И тут у команды шансов неизмеримо больше, чем у одиночки.

Милена Федуловна, одиночка по природе, скорее свихнулась бы окончательно, чем согласилась бы пополнить собой нашу команду. Но она умерла за нее, и я больше не скажу о ней ни одного обидного слова...

– Пусть даже она убила Бориса Семеновича, – сказал я вслух.

– А? – переспросил Феликс. – Ну да. Странное дело, никогда бы на нее не подумал...

– А сам что говорил? – подковырнул я. – Напомнить? Насчет психологических мотивов и все такое...

– Мало ли что я говорил, – вздохнул Феликс.

– С камешком что будем делать? – спросил я.

– Кому он теперь нужен... – Феликс пренебрежительно пожал плечами. – Пусть едет с нами, раз места не занимает и еды не просит. Можно отдать его Лене, пусть играется. А можно оставить Инночке, все-таки она нашла. Знаешь, по-моему, ты думаешь не о существенном...

Кивнув в знак согласия, я поднялся с корточек. Остров медленно таял в дымке за кормой. Впереди сияла под солнцем вода, только вода и ничего, кроме воды. И мне следовало думать о людях, а не о камнях.

Феликс тоже встал и долго смотрел вперед. Сейчас он как никогда был похож на статую с острова Пасхи, но я даже не улыбнулся. Я просто кивнул ему. Он заметил и ответил тем же. И мы пожали друг другу руку, поняв без слов, что наконец-то пришли к полному и окончательному консенсусу.

Нам будет трудно уцелеть во всей этой мокрой катавасии. Но мы попытаемся. Все мы, плывущие на плоту.

Мы – команда...

29 марта. Забортную воду невозможно пить, и мы собираем дождевую, используя кровельную жесть и даже рубероид. Вчера прошел небольшой дождь, мы потом сняли парус и выжали его в ведро. Пресной воды все равно не хватает, поэтому Феликс установил норму: полкружки в день. Я считаю, что он прав, хотя не меньше других маюсь от жажды. Стараюсь поменьше разговаривать, чтобы не сушить рот. Слюна – комком.

То и дело попадаются трупы людей и животных, да и сейчас по левому борту плывет, задрав ноги к небу, корова со вздутым брюхом. А сколько трупов не всплыло! Вода, как видно, продолжает прибывать: только что мы свободно проплыли над затопленным лесом – из воды мало что торчало. Если так пойдет и дальше, то скоро у нас начнется топливный голод – придется вылавливать и сушить плавник.

Видели еще один плот, похуже нашего, без мачты. Хотели было сблизиться на предмет обмена информацией, но оттуда нам показали ружье. В общем-то люди в своем праве. С попутным ветром мы медленно обогнали их и, наверное, больше не увидим.

Не больно-то и хотелось, откровенно говоря.

30 марта. Ночью нас сильно потрепало настоящей бурей – с ураганным ветром, ливнем и даже градом. Волны перехлестывали через плот. Ветер сорвал парус и повалил мачту на Надежду Николаевну – та, к счастью, отделалась ушибами. Наверное, именно оттого, что рухнула мачта, в нас не попало ни одной молнии, хотя я трижды видел, как ослепительные столбы падали в черные волны совсем недалеко от нас, а от грома закладывало уши. И этот кошмар продолжался почти до рассвета. Никому не пожелаю вынести такую ночь. Плот скрипел, ходил ходуном, вбитые в дерево скобы и гвозди лезли наружу. Не сомневаюсь, что, продлись шторм еще два-три часа, наше неуклюжее плавсредство разметало бы по бревнышку, и все со мною согласились.

Весь день ушел на починку порванных снастей и попытки как-то укрепить «корпус». Как его, черт побери, укрепишь, если нет ни одной свободной скобы? Если нет топора и долота для врезки дерева в дерево? Обвязать потуже проводом? Так нет и провода, весь ушел на ванты, да и тонкий он. Веревками из простыней и пододеяльников? Ага. Лучше уж шнурками. Решили искать еще не затопленную, но уже, конечно, обесточенную ЛЭП или телеграфную линию и разжиться толстой проволокой. А пока мы вбили скобы на место, кое-как укрепили мачту и подняли запасной парус.