Москалёв. Новобранец космической пехоты - Игнат Коробань

Лиза хихикнула. Мама тоже едва заметно улыбалась. Милый такой семейный допрос.

— Поймите, молодой человек, Лиза наша единственная дочь и мы очень беспокоимся о ней. Именно поэтому мы потребовали, чтобы на свидание с вами её сопровождали две подружки. Для безопасности.

— Ничего страшного, — ответил я. — Меня тоже сопровождали двое друзей, так что я тоже был в безопасности.

— Вы напрасно иронизируете, — снова покачал головой отец. — Ложь и ирония, не лучший способ построить отношения с семьёй вашей девушки.

Лиза беззвучно смеялась, положив вилку с наколотым куском мяса на тарелку. Смешно ей. Её папаша вот-вот меня расколет, а она веселится.

Я не знал что ответить. Рассказать всё как есть? А он поймёт? Или выгонит меня из дома и запретит Лизе общаться со мной? Отрицать свою причастность? Так ведь он вцепился не хуже того полицейского капитана, который меня допрашивал. Даже лучше, судя по результатам. А он продолжал:

— Вот что я думаю, молодой человек. Вы пытались защитить мою дочь в баре во время вашего знакомства. Она рассказала об этом. Разумеется, мы вам благодарны за этот поступок. Для того, чтобы вступить в драку с более старшими и по возрасту и по званию военными, которых было к тому же несколько, несомненно, требуется не только смелость, но и дерзость. То есть с дерзостью у вас всё в порядке. Кроме того, вы набрались смелости познакомиться с моей дочерью и у вас это получилось, что, насколько я знаю, не так просто. И вот я спрашиваю, не может ли быть так, что у вас могло хватить дерзости и для того, чтобы совершить всё то, в чём обвиняют этого пресловутого «неизвестного солдата»?

Пока отец Лизы говорил всё это, я смотрел на неё не отрываясь, пытаясь понять, что делать дальше, а она покатывалась со смеху. Наконец, отсмеявшись, она сказала:

— Да, папа. Ты прав. Игорь действительно тот самый пресловутый «неизвестный солдат». Он действительно совершил всё то, о чём сообщали по головидению и даже немного больше. Но все его поступки абсолютно логичны и оправданы.

— Оправданы? — повторил отец, нисколько не удивившись такому признанию дочери. — Как, интересно, можно оправдать угон транспортного средства? А нанесение побоев? А дезертирство?

— Да очень просто, — легко ответила Лиза. — По-другому он не мог.

— Замечательное объяснение, — ухмыльнулся её отец. — Военную полицию оно, вероятно, вполне устроило, раз они не стали арестовывать его. Но меня, как твоего отца, оно нисколько не устраивает.

— Ну, чего молчишь? — обратилась ко мне Лиза. — Объясни ему.

— Это сложно, — коротко ответил я и положил вилку на стол.

Я встал из-за стола, чтобы уйти до того, как меня выгонят.

— Сядь! — тоном приказа сказала мне Лиза. — И объясни папе, раз он просит.

Я вздохнул и сел. Папа смотрел на меня в ожидании объяснений, а мне очень не хотелось их давать. Потому, что я понятия не имел, как он эти объяснения воспримет.

— Лиза, я же совсем забыла тебе рассказать, — спохватилась мама. — Я привезла из Кэсона такой замечательный сервиз! Это же родина фарфора. Ты такого ещё не видела. Пойдём, покажу, пока мужчины ругаются.

Мама и Лиза встали из-за стола и, не обращая на нас с отцом никакого внимания, ушли смотреть сервиз из Кэсона. Я остался один на один с отцом, обеспокоенным судьбой единственной дочери, от которого можно было ждать всего чего угодно.

— Ну? — потребовал он объяснений. — Какие же обстоятельства заставили вас совершить все эти преступления?

Что ж. Врать бесполезно. Скажу всё как есть и будь, что будет. Если он запретит видеться с Лизой, я всё равно найду способ встречаться с ней. Как, впрочем, и она со мной.

— Желание служить в армии, — ответил я, глядя ему в глаза.

Отец удивлённо приподнял брови.

— А как в осуществлении этого желания могло помочь дезертирство?

Ну, слушай, папа. Сейчас расскажу.

Объяснения с отцом Лизы заняли около получаса, в течении которых я врезал ему правду-матку и про ночную прогулку в Гадюкино, и про то, как избавился от стукача Подцонова, и про то, как меня сослали на подсобку, и про то, как «погиб смертью храбрых» и вернулся в боевое подразделение. Разумеется, рассказал я и о своих отношениях с родственниками, которые, собственно, и являются причиной всех этих приключений и, в какой-то мере, моего знакомства с Лизой. За всё время беседы на его лице не отразилось ни единой эмоции. О том, как он оценивает мой рассказ мне оставалось только гадать. Время от времени он перебивал меня, задавая уточняющие вопросы. Что я взял из флаера, отобранного у зеленоволосого балбеса в Гадюкино? Да ничего. И зачем мне что-то у него забирать? Был ли я груб с его подругами? Да я сними вообще не разговаривал. Почему выбрал такой сложный способ решения проблемы? Так другого способа не было. Во сколько я оцениваю ущерб от поджога забора? В один день работы половины хозвзвода на уборке картофеля в качестве компенсации.

По окончании этого допроса, по-другому это не назовёшь, папаша сказал:

— Удивительно, молодой человек, но в вашем рассказе действительно всё логично. Я по своему опыту знаю, как работает бюрократическая система Земной Федерации. И ваши действия, в самом деле, могли бы решить эти проблемы. Остаётся только поразиться тому, сколько сил вы приложили для решения столь ничтожной задачи. Впрочем, вам она, вероятно, не кажется ничтожной.

Я согласно кивнул. Отец продолжал:

— Но, это только в том случае, если всё, о чём вы мне сейчас рассказали, правда. А я, как вы понимаете, не склонен безоговорочно вам верить. Но в данном случае, я не могу принимать решение единолично. Это одно из немногих решений, которое должна принять Лиза. Сама. Без давления. Я вижу, как она к вам относится и понимаю, что запрещать ей общение с вами бесполезно. В то же время я не могу оставить ваше общение без контроля. Особенно с учётом ваших похождений.

Я обречённо вздохнул, ожидая, что отец начнёт создавать проблемы. Но оказалось, что это не так.

— Вот как мы решим, молодой человек, — сказал он. — Вам служить ещё год и девять месяцев. Так?

— Так, — подтвердил я.

— Лизе тоже, — кивнул отец. — Служить вы будете в разных местах. Даже на разных планетах. Это будет неплохой проверкой ваших чувств. Если спустя это время ваши отношения не изменятся, и если вы не учудите ещё каких-нибудь происшествий, то мы вернёмся к разговору о том, как нам быть с вами. Вас устроят такие условия?

Устроят ли меня? Да он шутит? Мы с Лизой примерно так и планировали. Это условие вообще не является для меня условием. Я кивнул:

— Да, меня это полностью устраивает.

— Тогда сейчас мы сообщим об этом Лизе, — сказал отец, вставая из-за стола.

Я тоже встал и следом за ним вышел из столовой.

Лиза с мамой уже ждали нас в гостиной. Услышав «условия» отца, Лиза весело засмеялась и бросилась ему на шею.