Офицер разведки - Владимир Геннадьевич Поселягин

найти? Если для теории его было хоть отбавляй, знай лежи, читай и просвещайся, то для практики нужно свободное место без свидетелей. А не все ночи свободны, иногда аврал с пребыванием раненых бывал. В городе два госпиталя нашей армии находились, поток раненых также дальше в тыл шел. Бои начались за Белоруссию. Когда потеплело, я выходил в сад и там работал в укромном уголочке. Отсыпался до обеда потом. Еще стоит добавить, что пока я осваивал лекарские плетения, то в нашем госпитале, к удивлению врачей, не умер ни один раненый. Даже шестеро с гангренами стабилизировались, и гангрена ушла. Я отрабатывал практику, но старался без свидетелей это делать. Плетения на ауру закреплял, ходил мимо раненых, сначала диагностика, потом лечение. Была палата и с женщинами-военнослужащими, а там девушка-ефрейтор лежала, что мне жизнь спасла, ее штыком в плечо ударили, серьезная рана, рука по сути отнялась. Подлечил. Стала чувствовать ее и шевелить, чему радовалась до слез. Поэтому то, что я успел за эти два месяца, это действительно огромный объем работы.

Вообще медкомиссия была назначена на двадцать восьмое июня, поэтому я спокойно ночью делал амулеты разные, пятого и четвертого уровня, и развеивал плетения. Отрабатывал практику. Знай я, что на сегодня перенесут медкомиссию, на двадцать пятое число, на три дня раньше, оставил бы некоторые. Амулеты дальнего и ночного видения, личный климат-контроля. Да много чего. Почему я отрабатывал практику на таких довольно простых плетениях? А я сразу схватился за мощные, не имея базы в создании такой вот мелочи, а там много нюансов, из-за чего и замедлилось создание серьезных амулетов. Схватился за недостижимое. Нет, я сделал, и вышло неплохо, но чего мне это стоило? Столько шишек набил, которых мог бы избежать. По теории я пока в двух направлениях магии себя обучал. Лекарская и артефакторика. Это пока все, что я мог сказать. Медкомиссия собралась спешно, это ясно, наступление пошло, и требовалось пополнение, в девять утра уже первых принимали, меня часов в десять вызвали, а в одиннадцать я уже покинул стены госпиталя, направившись к комендатуре. То, что память не восстановилась, я не скрывал, но звания меня не лишали, на передовой обучат заново, так сказал один из членов комиссии. Я был с ним согласен. Причем стоит отметить, что был я не один. А что, я офицер, а комиссию кроме меня прошли еще семеро гвардейцев моей теперь дивизии. Шесть рядовых и один ефрейтор-связист. Все с наградами, давно воюют. И как старший я взял над ними командование. Вместе комендатуру посетили, направление и пайки получили, на склады, там пообедали, и вот выехали к передовой. Те сидели в кузове грузовика, на котором я сам ехал. В кузове вязанки формы, для портянок материя, сапоги и шинели. Во время боев форма быстро приходит в негодность, вот и доставляют на замену, поэтому бойцам в кузове было вполне комфортно. Мягко. Сама автоколонна в два десятка грузовиков двигалась по разбитой дороге прочь от Пропойска. Она не нашей дивизии, но соседней. Высадят поближе, там и дойдем. Надеюсь, добраться за этот день, но сомневаюсь, дорога не близкая. Жаль, немцы разбомбили станцию дальше на путях, могли бы сэкономить, проехав с каким-нибудь составом.

Я даже подремал. А что, почти всю ночь не спал, утром подняли сначала на завтрак, я их не пропускал, и только уснул, уже на медкомиссию. Ошарашили меня этим. Машину мотало, дорога действительно серьезно убита, но я видел, что там и там шел ремонт. Проехали через наплавную переправу, еще засветло пересекли Днепр. Я большую часть дороги спал. Встали один раз в разбитом и сожженном селе, поужинали и сразу двинули дальше. С бойцами порядок, те тоже в кузове дремали, так и двигались. После ужина проехали километров десять и попали под налет. Две пары юрких немецких истребителей атаковали. Не без результатов, два грузовика заполыхали. В начале колонны зенитка была, четырехствольная, та забила, но немцы ушли, делать второй заход не рискнули. У них сейчас тактика такая, ударил и бежать. Одну машину смогли потушить, а от второй все разбегались, боеприпасы везли. На двадцать минут задержались и дальше. Это все события, что запомнил. Темнеть начало, когда как раз автоколонна сворачивала. Им налево, а нам прямо, так что нас высадили, и я, осмотревшись, велел ефрейтору построить бойцов по одному и следовать за мной. Уже темнело, поэтому я поглядывал по сторонам, гоняя «Глаз».

Ночью не пойдем, нужно место для ночевки. Фронт близко, уже громыхания артиллерии слышно, и понятно, что тут можно встретить не только наших, но и немцев. А у нас на восьмерых один пистолет, и тот мой. Однако нужно место для отдыха. Например, чуть дальше в открытом поле высокий стог сена, прошлогоднего, потемнел уже. Неплохое место, чтобы поспать. Правда, потом форма колоться будет, но это меньшее из зол. Постирать, и проблема уйдет. Это я все к чему. Меня разбудил шофер, когда встал на перекрестке, сообщив, что приехали. «Глаз» не работал. Я подхватил вещмешок и шинель и покинул кабину, командуя бойцами. «Глаз» только начал работать. Так вот, была подозрительная группа в нашей форме и явно немцы, видать разведгруппа, восемь человек с радистом. А стог вроде пустой, отдохнуть в безопасности можно. Вот только и немецкая разведгруппа нас видела с опушки леса, и те неизвестные в нашей форме тоже. Их уже было полтора десятка, с двумя телегами. Мародеры, судя по барахлу, бок самовара блестел, но может, и трофейная команда. Хотя я сомневаюсь.

Связываться и с теми, и с другими я не хотел. А стог самое то. Он стоял в центре минного поля, «Глаз» показывал обнажившиеся после дождей мины. Также на поле были следы эвакуации подорвавшейся боевой техники. Еще остов нашей сгоревшей «тридцатьчетверки». Наши сунулись на поле, поняли, что это, и обошли, поставив знаки. Места освобождены недавно, линию обороны, что всю зиму стояла и где ранили Валерия, мы проехали ранее. Не удивительно, что не дошли руки очистить поле, но мне это играло на руку. Вообще я изучал историю этого мира. Да ничем не отличается от мира, где я родился и жил, нося имя Добрыня. И это точно не история того мира, где я воевал как Герман Одинцов. Вообще никаких совпадений. Я и историю той войны помню слабо, но совпадения, по тем, что вспомнил, были. Ладно, пока не до этого. Дорога пуста, не вижу ни попутных машин или обозов, ни встречных, как назло.

– Группа, стой! – скомандовал