Осознание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

лицо, забирая часть боли, это, дарс её побери, смертельная опасность и на самом деле от такого жара «должна бы уже пузыриться кожа».

Разум ещё что-то там пытался сообразить, а тело уже действовало, уже вскинуло руки, отбивая наручем первый огонёк, уже рвалось в прыжке, уходя от летящих в мою сторону сотен других алых огней. Уже изгибалось, принимая на артефактный нагрудник неизбежные удары, выискивая в огненной метели ту единственную тропу, которая позволит мне выжить.

Вряд ли мне бы удалось это, потому как сверху уже падало голубое смертельное сияние без просветов, без спасения, но вслед за телом очнулся и разум.

Сначала по телу зазмеились первые линии Единения, мгновенно делая меня хоть чуть, но быстрее, затем наполнились меридианы Поступи, вырывая меня из-под смертельного удара, пусть и прямо сквозь алую метель.

Синева упала за спиной, корёжа сад и перемалывая деревья и каменные дорожки, а по наручу звякнула уже сталь, высекая искры.

Здесь, куда я вырвался, тоже было не безопасно — защитники резиденции всё так же били дистанционными техниками, а трое смельчаков даже сошлись со мной накоротке.

Но я уже пришёл в себя, уже восстановил обращения и техники, уже сжимал в руке копьё.

Верные защитники, решившие остаться с семьёй Ян до конца?

Я крутнул копьё, отгоняя жалом главного из смельчаков и грозя подтоком тому, что заходил сзади.

Как бы не так.

Я отчётливо вижу над противниками печати. И если я лично прикончил мастера Указов семьи Ян, объяснение этому лишь одно.

Контракты.

Передо мной слуги, которые заключали обычные контракты с Ян.

Жаль, что Седой убил Нулара, но не убил Олака.

Выпад в бедро левому противнику, принять на Панцирь Роака гудящее алое веретено слева, отшвырнуть духовной защитой поток серой мути, что накатила справа, крутнуть копьё, удлиняя лезвие Звёздным Клинком и цепляя не ожидавшего правого противника.

Сейчас я вас…

Копьё на мгновение сбивается с выверенного пути, когда до меня доходит, что я занимаюсь глупостями и зря теряю время и силы.

Какие к дарсу поединки стали?

Какое к дарсу пожирание стихией?

Какое тянуть время на взлом печатей?

Не обращая внимания на жар опасности, я перекидываю копьё в правую руку. Новая рана? Пустяк.

Левая рука выброшена в сторону, энергия в кольцо отправлена.

Миг, и я обхватываю ладонью древко Флага Сотни Убийств.

Ещё миг, и я вбиваю его в перепаханную землю, толкая злую и довольную мысль своему то ли слуге, то ли вещи, то ли товарищу по пути к Небу, который сгущается рядом со мной из чёрной мглы Флага.

— Не убивай. Оглушай. Они нужны мне живыми.

Всех троих моих противников, что сошлись со мной накоротке, пытаясь удержать под ударами техник, отшвыривает от меня, я вижу лишь размытую тень, в которую превратился Призрак.

Флаг исчезает, становится бесплотным, его и было видно лишь долю мига.

Рядом больше никого нет, и остальные защитники резиденции лупят, больше не осторожничая.

Я закрываюсь Панцирем. Он не выдерживает, покрывается трещинами, а затем и вовсе лопается, пропуская ко мне пусть и ослабленную, но огненную смерть.

Я выдерживаю и это.

Сейчас меня больше беспокоит не то, сколько новых ран я только что заполучил, а то, дотянулся ли до Флага огонь.

Не дотянулся — серая тень Призрака уже закончила вокруг меня и рвётся дальше, к тем, кто только что считал себя в безопасности.

Я кривлю губы в улыбке, уже привычно ощущая, как по подбородку течёт кровь.

Снова толкаю в кольцо силу, спустя вдох поисков веером посылаю вперёд Летающих Убийц.

Туда, к ним, жальте!

Управляя их полётом, нацеливая жала костяных кинжалов в руки и ноги противников, тяну с пояса фиал, успевая остановиться лишь в последний миг, уже когда упираю большой палец в пробку.

Это же ещё одна лечилка Властелина. Боюсь, я сейчас не в том положении, чтобы позволить себе снова проверять прочность своего тела и пределы своей выносливости.

Снова жар опасности, но теперь, более-менее уверенный, что Флаг не нуждается в моей защите, я просто ухожу в сторону. Это быстрей, это проще, это выгодней, чем стоять под ударом, снова испытывая себя на прочность.

Пятачок, где я стоял, опять накрывает волна огня. Такого жаркого, что мне даже в десяти шагах от него стягивает лицо коркой. Я отворачиваюсь, прикрывая его локтем. Фиал исчезает в кольце, сменяясь другим, более простым и подходящим мне по рангу.

Боль от него не бодрит, а корёжит так, что я снова на миг забываю о том, где я и что происходит, теряя даже концентрацию на летающих кинжалах. Зато приходит понимание, что ран я за эту короткую схватку получил очень немало, потому как подо мной буквально лужа крови. Моей. Дарсов дурак, время же позволяло, почему не использовал Воды Итреи, а схватился за Летающих Убийц?

Пока я хриплю и пытаюсь разогнуться, Призрак закончил, соткался передо мной.

Вижу перед собой лишь его ноги. Торчащие из оборванных штанин босые ступни, втягивающие в себя мою кровь с камней.

Удивление так сильно, что перебивает даже боль.

Я выпрямляюсь и таращусь на Призрака, окидывая взглядом его целиком.

Впервые вижу его после того, как он выпил Властелина Духа.

Сказать, что это его изменило — не сказать ничего. Это словно два разных Призрака.

Изначальный Призрак, тот, кого я получил трофеем после убийства своего первого сектанта — был лишь бледным подобием человека.

Позже, когда мы с ним начали становиться сильней — черты его лица стали чётче, из тумана его тела соткалась часть доспеха, который он, наверное, когда-то носил.

Таким он и оставался все эти годы, разве что становясь, вроде как, плотней и чётче, понемногу добавляя доспеха.

Но не сейчас.

Поневоле вспомнишь слова Седого о том, что идущих можно разделить на две части — тех, кто до Властелина Духа и тех, кто уже Властелин Духа.

Не думал, что всего одна смерть не самого сильного Властелина так изменит Призрака.

Теперь он почти полностью похож на обычного человека, разве что сероватого, словно припорошённого пылью и потерявшего краски под её слоем. Босой идущий, чьи штаны и рубаха немного оборвались в сражениях, сапоги и вовсе где-то потерялись, зато доспех у него остался в полном порядке.

Призрак теперь щеголяет серым кожаным доспехом с тёмно-серыми металлическими наплечниками, соединёнными какой-то цепочкой, широким ремнём с пустыми ячейками под фиалы и перевязью с метательными ножами на груди. Спокойные черты лица, распущенные когда-то волосы стянуты в мелкие косички.

Если бы я не