История сионизма - Уолтер Лакер

вынести внутренние разногласия на страницы «Таймс», произвел негативное впечатление на еврейскую общину, и в ответ главный раввин, лорд Уолтер Ротшильд и другие видные еврейские лидеры поспешили отмежеваться от заявления Александера—Монтефиори[230]. Менее чем через месяц Совет депутатов выразил вотум недоверия Объединенному Комитету. В результате последовала отставка президента, и в сентябре 1917 года комитет был распущен. Все большее количество простых евреев, как писал Леонард Штейн, устремились к сионизму. Они не слишком понимали, чего хотят или ожидают увидеть в Палестине, но «они просто инстинктивно чувствовали, что сионисты движутся в правильном направлении и им нельзя мешать. Более того, борьба между сионистами и антисионистами усугублялась борьбой за власть в среде английской еврейской общины». До сих пор управление в ней было сосредоточено в руках нескольких богатых еврейских семейств.

Их «благожелательно-олигархическое правление» избегало контакта с возникшими в общине новыми силами, которые пытались играть роль во внутренних кругах англо-еврейского лобби[231].

В середине мая 1917 года президент Вильсон поручил Моргентау, бывшему американскому послу в Константинополе, изучить возможности заключения сепаратного мира с Турцией. Это вызвало некоторую озабоченность министерства иностранных дел Великобритании и серьезные опасения в среде сионистов, так как если бы эта миссия завершилась удачно, то Палестина не вышла бы из состава Османской империи. Вейцман был послан на Гибралтар, чтобы встретиться с американским эмиссаром и попытаться осторожно отговорить его от выполнения этой миссии, стараясь при этом не вызвать раздражения Моргентау или президента Вильсона. На самом деле, идея сепаратного мира с Турцией была не продумана до конца и недостаточно подготовлена, и Вейцману не составило труда уговорить Моргентау.

В предыстории Декларации Бальфура важную роль сыграла активизация в странах Антанты еврейского общественного мнения в поддержку сионистов. Брендис, полностью сознавая, что американское правительство неодобрительно относится к идее совместного управления, всецело поддерживал проект английского протектората. Гораздо большие трудности ожидали Вейцмана и Соколова в России. Как утверждал Членов, временное правительство, сменившее царя, доброжелательно относилось к сионистскому движению, Палестина не являлась для них значительным приоритетом, и русским сионистам повезло меньше, чем Вейцману. Прежнее их восхищение Англией значительно померкло из-за поддержки ею царского режима. Более того, было хорошо известно, что посол Великобритании в России и некоторые ведущие британские журналисты, аккредитованные в Петрограде, вовсе не были дружественно настроены к русским евреям. Существовали также сомнения, не являлось ли опрометчивым полное отождествление планов Вейцмана с британскими военными целями. Англия все же должна была публично разъяснить свою позицию в отношении будущего Палестины. Со стороны русских сионистов не оказывалось никакого давления на английских представителей в Петрограде с целью поддержки еще не подписанного Британией проекта. Действительно ли британское правительство собиралось продолжить палестинскую кампанию? Какие шаги следует предпринять, если не удастся освободить Палестину от власти Турции[232]? Членов предпочел бы, чтобы все державы признали исключительную ориентацию на Великобританию при построении еврейского национального дома. Вейцман был раздражен. Шли разговоры об отправке Соколова в Россию, но в конце концов лондонским сионистам удалось обойтись без определенных заявлений о поддержке со стороны России.

Во время встреч с Бальфуром и Ллойд Джорджем в марте и апреле 1917 года подтвердилось прежнее впечатление Вейцмана, что премьер-министр и его секретарь по международным делам привержены идее еврейской Палестины под протекторатом Англии. Но исход дела зависел от того, как направить эти благие нмерения в сферу практической политики. В июне и июле, когда Вейцман находился на Гибралтаре, другие сионистские лидеры в Лондоне составили текст письма, которое нужно было обнародовать от имени британского правительства. Согласно проекту, подготовленному Захером, Англия должна была заявить, что признание Палестины еврейским государством было одной из ее главных военных целей. Соколов считал это слишком большими претензиями: «Если мы просим так много, то не получим ничего». С другой стороны, он был уверен, что как только декларация с выражением солидарности будет опубликована, сионисты постепенно смогут добиться большего[233].

Опасения Соколова, по-видимому, оправдались, потому что, когда министерство иностранных дел начало составлять собственную декларацию, в ней появились такие термины, как «приют», «убежище» и установление «святилища» для еврейских жертв. Излишне говорить, что это было отвергнуто сионистами, которые считали, что декларация должна быть выдержана в духе безоговорочного признания Палестины национальным домом еврейского народа. В конце концов 18 июля Ротшильд представил на рассмотрение Бальфуру компромиссную формулировку. В ней говорилось не о еврейском государстве, а о национальном приюте и предлагалось, чтобы британское правительство обсудило с сионистами организационные проблемы и способы достижения этой цели. За два дня до того, как Ротшильд отправил свое письмо, ему сообщили, что Эдвин Монтегю возвратился в кабинет. Ротшильд выразил опасения, что это создало для дела сионистов еще большее, возможно, фатальное препятствие. Вейцман был менее пессимистичен, однако и он считал ситуацию тревожной и позднее писал: «Нет ни малейших сомнений в том, что без внешнего вмешательства (всецело еврейского!) проект декларации был бы в целом принят уже в начале августа, как мы и предсказывали»[234].

Впервые проект Ротшильда был представлен на рассмотрение военного кабинета в начале августа 1917 года, но его обсуждение было отложено. 3 сентября он снова возник в повестке дня. И Ллойд Джордж, и Бальфур на этот раз отсутствовали, и Монтегю яростно выступил против проекта. Чтобы выиграть время, члены военного кабинета решили обратиться за советом к президенту Вильсону. Для сионистов это было подобно холодному душу; а первая небрежная реакция Вильсона еще больше усугубила ситуацию. Но Вейцман и его коллеги не смирились с поражением. После очередных консультаций с Бальфуром был подготовлен новый меморандум, который решено было представить на следующем заседании кабинета, назначенном на 4 октября. К этому дню просионистские силы (за исключением Смэтса) собрались уже в полном составе, включая премьер-министра, министра иностранных дел и Милнера.

Монтегю сознавал, что сражается за заведомо проигрышное дело, но настаивал на своих возражениях. Он обратился к своим коллегам с длинной, убедительной, эмоциональной речью: как же он сможет представлять правительство Великобритании в своей предстоящей миссии в Индию, если это правительство заявляет, что его (Монтегю) национальный дом находится на территории Турции? Его поддержал Керзон[235], который поставил множество практических вопросов: размеры Палестины не допускали крупномасштабной иммиграции; и каким же образом уладить арабскую проблему? Кабинет решил снова проконсультироваться с президентом Вильсоном, но Бальфур привел аргументы в пользу срочного решения вопроса. Он заявил, что правительство Германии прилагает серьезные усилия, чтобы склонить сионистов на свою сторону, так как те располагали поддержкой большинства евреев. И добавил, что американцы относятся к такому проекту