Гарем - Патриция Грассо

— Скажи, что ты моя жена, — попросил он, — и я дам тебе все, что пожелаешь.

Глаза Эстер были затуманены страстью.

— Я твоя жена, — выдохнула она.

Халид перестал сдерживаться. Снова и снова он погружался в манящую бездну женственности. Словно дикое животное, Эстер встречала каждое его могучее проникновение ответным изгибом тела, стремясь к нему навстречу.

Их крики слились воедино и одновременно стихли. Некоторое время они пролежали в полной прострации. Затем Халид пододвинулся к ней, она — к Халиду, их руки переплелись, и они забылись сном прямо на ковре.

-Халид! Просыпайся!

Халид промычал что-то нечленораздельное и перевернулся на живот.

— Проснись, я сказала! — От пронзительного голоса свербило в ушах.

Балансируя между явью и сном, Халид был застигнут жутким кошмаром. Его милая юная жена каким-то непостижимым образом превратилась в его сварливую матушку. И еще хуже — постель вдруг стала твердой, как пол.

— Проснись, ты! — Михрима пнула ногой обнаженное тело сына.

Халид рывком приподнялся и огляделся, не понимая, в чем дело. Он вспомнил, как накануне они с женой занимались любовью. Слава аллаху, ему только приснилось, что жена его стала такой же злобной, как его матушка.

— Почему ты спишь на полу? — спросила Михрима.

— Ты разбудила меня только для того, чтобы это спросить? — вопросом на вопрос ответил Халид и тут же осознал, что гол, как Адам, а его мужское естество победоносно торчит.

Скрывая под грубостью свою растерянность, он рявкнул:

— Чего тебе надо?

Михрима усмехнулась. Ей нравилось ставить людей — даже собственного сына — в неудобное положение.

— Где твоя супруга?

Халид понял, что мать задает вопрос неспроста. Ей известно что-то такое, что он еще не знает.

— Если это игра в угадайку, то я сдаюсь. Где она?

— Непобедимый и наводящий ужас Пес Султана неспособен углядеть за своей юной женушкой, — издевалась Михрима.

— Я не в настроении выслушивать твои злобные выпады. Говори то, что хотела сказать, и уходи!

— Маленькая дикарка уже привила тебе свои дурные манеры, — усмехнулась Михрима.

— Мать, прекрати! — В голосе Халида звучало грозное предупреждение.

— Твоя жена в паре с твоей сестричкой по пути в конюшню. Я пыталась их задержать, но они не послушались меня.

Несмотря на наготу, Халид мгновенно выпрямился во весь рост. Он торопливо натянул шаровары, сунул ноги в сапоги, схватил рубаху и был таков.

— Если твоя жена была бы там, где ей следует быть, твой петушок давно бы отдыхал в покое, — проговорила Михрима, поспешая шага на два позади сына.

Халид вспыхнул до корней волос.

— О аллах! Огради меня от злобных глупых старух! — бормотал он на ходу, а Михрима, несмотря на возраст и притворные немочи, не отставала, наступая ему на пятки. Она никак не хотела упустить зрелище, когда ее сын примется наконец учить уму-разуму английскую гадюку. Сейчас, наверное, он изобьет ее до полусмерти.

— Эстер! — громовым голосом позвал Халид, вышагивая вдоль стойл.

Эстер и Тинна разом обернулись. Улыбки на их лицах померкли, как только они разглядели выражение лица обладателя конюшен. Но Эстер увидела кое-что еще. За спиной Халида маячила Михрима, которая так и светилась торжеством. Лучший вид обороны — атака, и Эстер очертя голову рванулась в бой.

— Все, что наговорила твоя мать, — сплошная ложь, — заявила Эстер.

Халид схватил жену за плечо и встряхнул так, что она чуть не откусила себе язык.

— Я не разрешал тебе ездить верхом! Куда ты собралась?

После встряски Эстер с трудом привела мозги в прежний боевой порядок.

— Никуда, мой господин!

— Тогда зачем ты здесь?

— Я привела твою сестру познакомиться с моей подружкой — черной кобылкой.

— Ты лжешь!

— Она говорит правду, — вмешалась Тинна. — Я заверила ее, что ты не будешь сердиться.

— Тебя никто не спрашивает! — огрызнулся Халид, но тон его смягчился, когда он обратился к жене: — Верховая езда неподходящее занятие для женщины, — начал он, но сбился в смущении, когда в его памяти всплыли некоторые события прошлой ночи.

— А мне казалось, что женщина может стать лихой наездницей в определенных обстоятельствах, — с невинным видом заявила Эстер. — Кстати, ты не запрещал мне навещать мою спутницу в скитаниях по караванным дорогам.

— Да, я не возражаю, но только с подобающим эскортом. Моя сестра вряд ли подходит на эту роль. А что совсем плохо — лицо твое открыто. Когда ты наконец усвоишь, что жена принца должна носить чадру?

Эстер тотчас потянулась за своим покровом.

— Клянусь, господин, из спальни я выходила под чадрой, а ты…

Опасаясь, что Эстер скажет лишнее, Халид нежно прикрыл ладонью ее рот и произнес со значением:

— Ты была мне очень нужна утром.

— Зачем?

— Чтобы утихомирить его петушка! — ответила за сына Михрима.

Эстер залилась краской. Халид погладил ее побагровевшую щечку.

— Какого петушка? — осведомилась Тинна.

— Не твоего ума дело, — зашипела на нее мать. Эстер отбросила от своего лица руку Халида.

— Я не шлюха, чтобы быть твоей подстилкой, как только тебе захочется облегчиться.

Пожар от испытываемого ею стыда все ярче разгорался на щеках Эстер. Как он мог упоминать об этом — их сугубо личном — в присутствии своей матери?

— Где Омар? — рявкнул Халид, взбешенный тем, что мать стала свидетельницей его размолвки с женой. — Если б этот лентяй исправно выполнял свою работу, подобного казуса не возникло бы.

— Не вмешивай сюда Омара, — посоветовала Эстер.

Превозмогая желание удушить любимую жену тут же на месте, Халид в уме просчитал до десяти. Последнее время он что-то слишком часто прибегал к этому методу подавления вспышек гнева. Вступать с женой в спор было бесполезно, особенно на глазах Михримы. Вот когда они останутся наедине с Эстер, он выставит ей ультиматум. В который уже раз.

— Вернемся в спальню и позавтракаем, — предложил Халид, надеясь заключить перемирие. — Там мы все спокойно обсудим.

— Я уже ела, — сообщила Эстер, пряча лицо под чадрой. Но ее упрямый носик все-таки торчал наружу.

— Тогда ты составишь мне компанию, — сурово сказал Халид.

Ее обидело то, что он распоряжается ею при матери.