Страсть - Лорен Кейт

Дон. Она имела в виду, что Лейла пыталась украсть Дона.

Люси не заботилась о том, запрут ли они ее и выбросят ключ, пока она не получила шанс соединиться с Лейлой сначала. Иначе как она могла освободить Даниэля? Билл шагал по воздуху, водя когтем возле его каменной губы.

Охранник достал пару кандалов из ранца на его талии и закрепил железные цепи на запястьях Люси.

— Я прослежу непосредственно, — сказал Кафеле, потащив ее за собой на длиной цепи.

— Билл! — прошептала Люси. — Ты должен помочь мне!

— Я что-нибудь придумаю, — прошептал Билл, поскольку Люси тянули через внутренний двор. Они повернули за угол, в темную прихожую, где стояла невероятная каменная скульптура Аюзты выглядящая мрачновато-прекрасной.

Когда Кафеле повернулся, чтобы искоса взглянуть на Люси, потому что она говорила с собой, его длинные темные волосы со свистом пронеслись через лицо и подали Люси идею.

Он не ожидал такого поворота событий. Она, поборовшись со своими скованными руками, тяжело дёрнула его за волосы, как вдруг что-то налетело на его голову и стало царапать своими когтями. Он завизжал и кинулся назад, длинная царапина на коже его головы сильно кровоточила. Затем Люси со всей силы ударила его локтем в живот.

Он хмыкнул и согнулся. Копье выскользнуло из его рук.

— Можешь убрать эти кандалы? — зашипела Люси на Билла.

Горгулья повела бровями. Короткий выстрел черного взгляда в кандалы, и они провалились в небытиё. Кожа Люси казалась горячей там, где они были, но она была свободна.

— Ха, — сказала она, взглянув на свои голые запястья. Она схватила копье с земли, и повернулась, чтобы приставить лезвие к шее Кафеле.

— На шаг впереди тебя, Люси, — отозвался Билл. Когда она обернулась, Кафеле валялся на спине со своими запястьями, прикованными к каменной лодыже статуи Аюзты.

Билл отряхнул руки. — Работа в команде. — Он взглянул на бледного охранника. — Нам лучше поторопиться. Голос снова вернется к нему довольно скоро. Пойдем со мной.

Билл быстро провел Люси вниз по темной прихожей, короткому пролету лестницы из песчаника, и через другой зал, освещенный маленькими оловянными лампами, и уставленный глиняными статуями ястребов и гиппопотамов. Пара охранников ворвалась в прихожую, но прежде, чем они заметили Люси, Билл втолкнул ее через дверной проем, закрытый занавесом из тростника.

Она оказалась в спальне. Каменные колонны, вырезанные так, чтобы быть похожими на связанные копны папируса, тянулись до низкого потолка. Деревянный стул, инкрустированный черным деревом, стоял у открытого окна напротив узкой кровати, которая была вырезана из дерева и разрисована таким большим количеством золотых листов, что она мерцала.

— Что мне делать теперь? — Люси прижалась к стене, на случай, если кто-то проходя мимо заглянет. — Где мы?

— Это палата командира.

Прежде, чем Люси смогла осмыслить то, что Билл имел в виду Даниэля, женщина раскрыла занавес из тростника и вошла в комнату.

Люси вздрогнула.

Лейла носила белое платье, такое же зауженное к низу как то, которое было на Люси. Ее волосы были толстыми, прямыми и блестящими. В них был вплетен белый пион, позади одного уха.

С тяжелым чувством печали Люси наблюдала, как Лейла проскользила по деревянному полу и налила в лампу свежее масло из сосуда, который она принесла на черном смоляном подносе. Это была последняя жизнь, которую Люси посетит, тело, где она может расстаться со своей душой так, чтобы все это могло закончиться.

Когда Лейла повернулась, чтобы снова наполнить лампы рядом с кроватью, она обратила внимание на Люси.

— Привет, — сказала она мягким, хриплым голосом. — Ты ищешь кого-то? — Краска для век на ее глазах выглядела намного более естественной, чем косметика Аюзты.

— Да, ищу. — Люси не тратила впустую времени. Когда она шагнула вперед, чтобы взяться за запястье девочки, Лейла смотрела мимо нее в дверной проем, и ее лицо напрягалось с тревогой. — Кто это?

Люси повернулась и увидела только Билла. Его глаза расширились.

— Ты можешь… — она уставилась на Лейлу, — ты можешь видеть его?

— Нет! — сказал Билл. — Она говорит о шагах, она слышит бег в коридоре снаружи. Лучше спеши, Люси.

Люси повернулась обратно и взяла теплую руку себя в прошлом, сбивая канистру масла на землю. Лейла ахнула и попыталась рвануть прочь, но затем это случилось.

Чувство водоворота, появившееся в животе Люси, было почти знакомо. Комната кружилась, и единственной вещью в центре была девочка, стоящая перед нею. Ее черные как смоль волосы и испещренные золотом глаза, поток любви свежел на ее щеках. Туманно, Люси моргнула, и Лейла моргнула, и с другой стороны моргания…

Твердая земля. Люси смотрела вниз, на свои руки. Они дрожали.

Билл ушел. Но он был прав: по коридору кто-то шел.

Она опустилась, чтобы поднять сосуд и отклонилась от двери, чтобы начать вливать масло в лампу. Лучше всего не быть замеченным кем-то, кто сообщил бы о том, что она не выполняет свою работу.

Шаги позади нее остановились. Теплые кончики пальцев путешествовали вверх по ее руке, крепкая грудь прижалась к ее спине. Даниэль. Она могла ощутить его жар даже не оборачиваясь. Она закрыла глаза. Его руки обернулись вокруг ее талии и его мягкие губы пронеслись через ее шею, остановившись только ниже ее уха.

— Я нашел тебя, — шепнул он.

Она медленно повернулась в его объятиях. Его взгляд заставил ее задержать дыхание. Он был все еще ее Даниелем, конечно, но его кожа была цвета богатого горячего шоколада, и его волнистые черные волосы были подстрижены очень коротко. На нем были только короткий льняной пояс, кожаные сандалии, и серебряное колье на шее. Его глубоко посаженные фиолетовые глаза охватили ее, радуя.

Он и Лейла были сильно влюблены.

Она прижалась щекой к его груди и слушала, как бьется его сердце. Это будет последний раз, когда она сделала это, в последний ли раз он держал ее рядом со своим сердцем? Она собиралась сделать правильную вещь, хорошую вещь для Даниеля. Но все же ей было больно думать об этом. Она любила его! Если это путешествие научило ее чему-нибудь, то только тому, насколько она по-настоящему любила Даниэля Григори. Едва ли это можно считать справедливым, что она была вынуждена принять такое решение.

И все же она была здесь.

В древнем Египте.

С Даниэлем. В течении очень долгого времени. Она собиралась освободить его.

Ее глаза были размыты слезами, а он поцеловал ее волосы.

— Я не уверен, что у нас есть шанс сказать прощай, — сказал он. — Я уезжаю этим днем на войну в Нубии.

Когда Люс подняла голову, Даниель взял ее влажные щеки в свои руки. — Лейла, я вернусь до сбора урожая. Пожалуйста, не плачь. В кратчайшие сроки ты будешь красться обратно в мою спальню в темноте ночи с тарелкой яблок так же просто, как и всегда. Я обещаю.