Горгона и генерал - Тата Алатова

за несколько месяцев оказалась на улице одна, без Свона.

Без Свона, без стилетов, без пистолетов.

Вот до чего её довел этот Трапп!

Развернувшись, она увидела фигуру в темном плаще.

— А, — Гиацинта спустилась по ступенькам вниз, опираясь на трость, которую вынуждена была пока использовать. — Придумали, королевой какой страны я могу стать?

— Алпании, например.

— Это же крохотная деревушка, населенная дикарями. Издеваетесь?

Узкий кинжал сверкнул из-под черной ткани.

— Сразу бы так и сказали, — понимающе протянула Гиацинта. — В последний раз архивами Крауча пользовалась женщина по имени Люси Смолл. Она собиралась шантажировать короля Стивена. Люси проводит вас к ним. Если она вас приведет не туда, то вы же сможете её переубедить, верно?

Фигура исчезла.

— Господи, — пробормотала Гиацинта ей вслед, — что за нелепые люди меня преследуют?

Разумеется, она перевезла архивы сразу после визита Люси.

Это же очевидно!

В начале весны на короля Джона было совершенно первое нападение, он получил контузию и в ответ заключил Стива в соседнюю камеру с Гарольдом Бронксом.

Это вызвало цепь гневных публикаций в газетах, обвиняющих Джона, прилюдно простившего брата, в непоследовательности.

Траппу тоже доставалось от писак, которые задавались вопросом, не потерял ли генерал все свои боевые навыки и не пора ли его заменить кем-нибудь помоложе.

В конце концов, Гиацинта категорически запретила всем домашним приносить в особняк газеты.

В это же время Шарль, мрачно слонявшийся из комнаты в комнату, вдруг закатил настоящую истерику, обвинив свою мачеху в безразличии, эгоизме и бескрайнем себялюбии.

— Мы так давно не знаем, что происходит! Может, нас уже завоевали! Может, все наши войска уже разгромлены! — кричал он. — Ты даже не знаешь, жив Трапп или нет, и преспокойно музицируешь!

Холодно-спокойная Гиацинта молча выслушала все эти упреки, а когда Шарль более-менее успокоился, коротко бросила:

— Вон отсюда. Питер, проводите.

Никто не целом мире не будет кричать в её присутствии про мертвых генералов.

Вскоре Шарль покинул столицу и отправился на восток. Вот Розвелл сразу обрадуется и как начнет громить врагов!

Первые вести пришли с ярким мартовским солнцем.

— Трапп ранен, но жив, — кричал Свон, бегом поднимаясь по лестнице. — Большая битва в Черноголовом поле! Огромные потери у обеих армий, но мы победили! Мы наступаем! Ход войны переломлен!

Гиацинта, в одной сорочке, выскочила в коридор.

— Что значит ранен? — спросила она так сердито, как будто это Свон недоглядел.

Тот смешался.

— Руки и ноги на месте, — отрапортовал он. — Генерал снова в строю и побеждает! Говорят, это он перекрыл все дороги, потому что проводил какую-то хитрую военную операцию.

— Мерзавец этот ваш генерал, — совершенно вышла из себя Гиацинта и вернулась в свою спальню, громко хлопнув дверью.

Второе письмо Траппа было еще короче первого.

«Что значит — упала с лошади? Гиацинта, я убью Свона».

Она даже на оборотную сторону заглянула — это всё? Он что, умер бы, если бы написал еще несколько слов?

Неожиданно для всех умер Найджел Бронкс-старший, и Гиацинта, как полноценный член семьи, была вынуждена отправиться на похороны.

Многочисленные дети и внуки выглядели столь обескураженно, словно никогда не ожидали такого исхода событий.

Король Джон не соизволил явиться на это самое крупное светское мероприятие сезона. Зато прибыл советник Трапп, и Гиацинта ежилась от пронзительно-холодных взглядов, которые на неё бросал отец Бенедикта.

Король так и не отлучил его от двора, не посмев показаться неблагодарным. Все-таки этот человек скрывал его десять лет.

И все было достаточно мирно до тех пор, пока они не вернулись с похорон и поверенный Бронксов не объявил, что старик оставил всё, что мог Гиацинте Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, назначив родным наследникам только небольшое содержание, дабы они не умерли с голода.

«Как самой рациональной женщине столицы, которая сумеет правильно распорядиться состоянием».

Головы, одна за другой, поворачивались к Гиацинте. Она поспешно опустила черную вуаль, скрывая собственное изумление.

Господи, теперь ведь её наверняка пришибет кто-то из Бронксов!

В абсолютной тишине посмеивался советник Трапп.

41

Чертов, чертов генерал, это он во всем виноват.

Еще несколько месяцев назад у неё был всего лишь один официальный родственник — никчемный пасынок Шарль Стетфилд, из-за которого она попала в руки Крауча.

А что теперь?

Теперь перед ней стояла толпа разгневанных Бронксов, и эти чудовища считались её семейством.

— Послушайте, — сказал высокий мужчина, сделавший шаг вперед, — вы не должны так пугаться. Передайте все дела мне, я позабочусь об этих утомительных финансовых вопросах.

— Кто вы? — спросила Гиацинта, которая так и не смогла их всех запомнить.

— Арчибальд Бронкс.

— Отец моего мужа, — сообразила она. — Человек, который отправил своего сына на военную службу, хотя любому дураку очевидно, что Найджел не создан для казарм? И человек, который годами позволял своему брату Гарольду издеваться над ним? Не думаю, что вы в состоянии хоть о чем-нибудь позаботиться.

— Мой брат несколько наивен, — хищно улыбнулся другой Бронкс. — Будет лучше, если я объясню вам все в более спокойной обстановке…

— А вы?..

— Арнольд.

— Человек, который позволил своей дочери находиться в постыдном положении вечной королевской невесты? Я не веду переговоров с людьми, торгующими своими детьми, — отрезала Гиацинта, отступая.

Питер Свон стоял прямо за её плечом, и только благодаря его присутствию она все еще окончательно не утратила самообладания, хотя уже и несла всякую дичь.

— Я уведомлю вас, если решу с кем-то из вас встретиться, — Гиацинта и сама не слышала свой голос, в ушах шумело. — Если кому-то нужны деньги сверх того, что вам назначено, — пишите письма. Приходить ко мне не нужно, я не приму.

— Мудрое решение, — криво усмехнулся советник Трапп и предложил ей свою руку, — я провожу вас, госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.

Она с облегчением оперлась на него, кивнула остальным и покинула, наконец, это жуткое общество.

— Прошу вас, — на улице советник Трапп распахнул перед ней дверцу своего экипажа. — Его Величество ждет вас.

Черт. Все Траппы одинаково коварны.

Щенок Джонни, как называл его генерал, был в полном трауре. Даже перстни были из черного аметиста.

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, — он легко встал и вежливо поклонился, а потом приглашающе указал ей на кресло. — Мы давно не виделись.

Она машинально улыбнулась, глядя на трон за его спиной.

Его предшественник обожал заниматься любовью на этом троне.

Дурнота подкатила к горлу.

— Вас можно поздравить? — спросил её король. — Теперь вы самая богатая женщина нашей страны?

Она молча кивнула, ошарашенная. Действительно самая богатая? Самая-самая-самая?

— Жизнь довольно непредсказуемая штука, правда? — философски усмехнулся Джон и вдруг спросил: — Как вы думаете, почему Найджел Бронкс оставил свое состояние вам?