Сломленный рыцарь - Л. Дж. Шэн

– Прости за презерватив. Это было… Господи, это было хреново. Дерьмо.

Он зажмурился, покачал головой и сел передо мной, закрыв лицо руками и поставив локти на колени. Есть что-то чувственное в этой картине – большой и спортивный – обнаженный. Я слепо влюблена, но по праву ненавижу этот взгляд Найта – хрупкий и властный одновременно.

– Я сделал это потому, что я пьян. Серьезно. Мне жаль… Очень жаль…

Я залезла к нему в объятия, отрывая руки от лица. Он не плакал, но его глаза были красными.

– Это больше не повторится. Это было хреново, я облажался. Я ничего не имел в виду. Я знаю, что мы не можем завести ребенка сейчас. Поверь мне, я полностью согласен с этим. У нас будет много детей. Когда мы станем старше и все такое.

Мое сердце забилось в груди, но я проигнорировала его.

– Я о другом… – я откашлялась.

– О чем другом?

– Когда ты засунул член мне в рот, Найт.

– Ты попросила меня, – он вздохнул. – Ты сказала, что хочешь его там.

– Что?

– Ты показала мне это, Луна. Ты показала я хочу твой член в рот. Я просто решил, что ты хочешь этого, ты упала на колени, посмотрела наверх и облизнула губы.

О боже.

Я показала это. И правда. Господи. Слезы потекли из моих глаз. Слезы облегчения, смешанные со слезами ужаса. Как я могла на мгновение подумать, что Найт когда-нибудь сделает со мной что-то настолько жестокое. Я знаю, что его нормальная личность никогда бы так не сделала. Черт, я позволяла ему спать со мной в одной постели, когда мы были еще детьми. Но это было по-другому. Теперь он не такой. Но тем не менее он сделал это, потому что он подумал, что я готова.

Сейчас пришло мое время натирать мылом его великолепное тело греческого божества. Я осматриваю каждую часть его тела.

– Найт.

– Да?

– Ты заботишься обо мне?

Ненавижу так говорить, особенно когда его мама умирает, но я должна. Я пообещала ей, и я собираюсь вытащить его из этого ада.

Он серьезно посмотрел на меня, приподняв бровь.

– Больше, чем о ком-либо на этом свете, ну кроме одного человека. Вы то, что держит меня в этом мире, – сказал он.

Я ощутила пульс у себя в горле.

– В этом случае, мне надо, чтобы ты кое-что сделал ради меня.

– Все, что угодно, – так же, как я сказала Розе, что сделаю все для нее.

– Тебе надо перестать пить. Перестать принимать таблетки. Я видела, как ты выпил их за обедом, когда я пошла в ванну, ты думал, что я не вижу. И я знаю, что это не первый раз. Я серьезно, Найт. Я могу справиться со всем, что приготовила нам жизнь. Но не с этим. Тебе надо снова стать тем Найтом, которого я… – люблю – …я знаю и о котором забочусь.

Я не могу заставить себя сказать, что я люблю его. Не потому, что это не позволяет моя гордость, и не потому, что я не верю в это. А потому что он пьян. Он всегда пьян, когда мы вместе, а я хочу сказать ему об этом в первый раз, когда он будет трезвым.

Если он собирается когда-нибудь быть трезвым. Я серьезно начинаю сомневаться в этом.

Он отстранился, равнодушно глядя на меня. Он кажется таким уставшим и несчастным, что мне захотелось взять свои слова обратно.

– Вон рассказал тебе? – прищурился он.

– Нет. Вон знает, что мы вместе?

Он встал.

– Я не знаю, что сказать. Я пью временами. Кто так не делает?

– Многие. – Я тоже встала. – Я, например.

– Насколько я помню, ты потеряла девственность, будучи абсолютно пьяной. А я сохранил свою. Для тебя. Так что, может, это тебе не следует пить? А я, я крепкий. И могу справиться с этим дерьмом довольно хорошо.

Это как пощечина. Я сделала шаг назад, выключая воду и заворачиваясь в полотенце. Я не из тех девушек, которые будут терпеть абьюз в отношениях, даже если парень любовь всей моей жизни. Я знаю на личном опыте, что могут сделать подобные отношения. Валенсиана, известная как моя дорогая мамочка, которая каталась от одного миллионера к другому. Они все унижали ее, кроме моего папы, конечно.

– Лунный свет. – Его голос снова стал мягким. Он коснулся моего плеча.

Я стряхнула его руку. Он зол и полон ненависти, и он останется таким, пока не протрезвеет.

– Одевайся. Я отвезу тебя назад в больницу. – Мой голос стал твердым.

– Детка.

– Не называй меня деткой. Я не твой дом. Люди не разрушают свои дома, они строят их. Дорожат ими.

Наша поездка в больницу была похожа на то, что было до Буна.

Абсолютная тишина.

Найт

Лев все еще был у Фоллоуилов, когда Луна оставила меня около палаты мамы в больнице. Сама она бросилась в кафе, чтобы взять папе кофе и забрать сумку с вещами, которую Вишес передал для отца. Теперь я в абсолютном одиночестве приоткрыл дверь к маме.

То, что я увидел, заставило меня замереть.

Папа на коленях стоит перед мамой и держит ее руку в своих грубых ладонях. Я первый раз вижу его на коленях и, несомненно, последний. Он поцеловал тыльную сторону ее ладони. Его спина дрожит от рыданий.

– Я стараюсь, малышка Леблан. Я правда стараюсь, но я не знаю, смогу ли без тебя. А самое ужасное, что я даже не знаю, хочу ли я этого. Это ужасно. Я знаю. Поверь, я знаю. Но что за жизнь без тебя? Пожалуйста, малышка, очнись. Пожалуйста. Есть какое-то экспериментальное лечение, которое они хотят попробовать… Говорят, что оно может подарить нам пять лет. Еще пять лет, сладкая. Лев будет уже в колледже. У Найта, вероятно, будет уже ребенок или два с Луной. Я не могу представить нас не нянчащими двух маленьких монстров.

Мне захотелось броситься к нему, задушить в объятиях, но я не хотел прерывать этот момент. Двигаться слишком опасно. Ему надо закончить то, что он хотел сказать.

Папа сделал глубокий вдох.

– Просто постарайся ради меня, хорошо? Постарайся поправиться? Я буду бороться вместе с врачами. Я обещаю. Я буду бороться. Мне просто нужен маленький знак от тебя. Все что угодно. Пошевели веками. Дерни носом. Сделай вдох сама. Пукни, мне все равно! Все что угодно, Роза. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Хочу, чтобы все произошло как в фильмах. Когда его молитвы чудом услышат и она проснется, и все станет хорошо. Черт, я действительно жду хотя бы половину этого чуда. Вот, в чем проблема поколения Х. Они учат тебя, что все твои мечты сбываются. Жестокие уроды.

Папа смотрел на нее несколько минут, не сдаваясь, а потом его плечи опустились, а голова рухнула на матрас, около ее талии.

Он снова поднял голову, меняя тон с умоляющего на строгий.