Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить - Иэн Нейтан

Он помнит их до сих пор: работая над тремя фильмами, они создали 48 000 единиц реквизита и 10 000 деталей грима (по 32 в день), включая 2000 пар хоббитских ног.

«Даже хранить все это было чертовски сложно».

Как бы далеко ни находилась площадка, команда дизайнеров все равно должна была привозить наброски и макеты на одобрение режиссеру. Ли вспоминает визит в Парадайз: они прилетели туда рано утром и весь день рисовали среди деревьев, ожидая встречи с Джексоном, который так к ним и не пришел. В итоге они улетели обратно. Часто сложнее всего оказывалось завладеть вниманием режиссера. В студии главы отделов ходили к нему на поклон, как просители к царю.

Когда Ли наконец удавалось добиться аудиенции, он не всегда понимал завуалированную реакцию Джексона. «Он никогда ничего не критиковал. Если ему что-то не нравилось, он просто не проявлял энтузиазма».

Десять тысяч единиц пластического грима, изготовленного из пенолатекса, составляли телесные и лицевые накладки орков, уши и ноги хоббитов, изящные эльфийские уши, а также накладки на нос, которые придавали разные характеристики двум волшебникам. У Гэндальфа был крупный закругленный нос, прекрасно подходящий к его бороде, а нос Сарумана сделали крючковатым, похожим на клюв.

Каждый элемент пластического грима считали художественным произведением, которое создавалось и раскрашивалось, чтобы даже самый никчемный орк нашел свое место в этом мире. Создавая «набор» черт, использовавшихся для двухсот орков второго плана (как и с оружием, для ключевых орков использовались «геройские» элементы грима), команда Тейлора придумывала для каждой свою историю: шрамы появлялись в мелких стычках, три заклепки на носу свидетельствовали о высоком социальном статусе, глаза наливались кровью от патрулирования в темноте. Когда из офиса «Workshop» на стойках выкатывали разнокалиберную броню орков, двор студии напоминал гаражную распродажу реквизита со съемок «Безумного Макса».

На площадке за грим отвечал добродушный Джино Ачеведо. «Странный парнишка» из Финикса, штат Аризона, он вырос на фильмах о чудовищах, которые показывали субботним утром по местному телевидению. Он говорит, что «в друзьях» у него были Франкенштейн, Человек-волк и Дракула. Джексону он пришелся по душе. Унаследовав художественные способности от отца, Ачеведо сначала устроился на работу в местную компанию, которая производила хэллоуинские маски и вампирские клыки, но никому еще не удавалось исполнить мечту создать прекрасный разлагающийся труп, не уехав из Финикса. Ачеведо переехал в Лос-Анджелес, где приложил руку к созданию чудовищ для таких картин, как «Волк» и «День независимости», а затем заинтересовался рекламой Тейлора и отправился в волшебную страну Оз.

Каскадеры нередко жаловались, что в шкуре орков им приходилось несладко, но никто не страдал во имя искусства так, как Джон Рис-Дэвис. «Для Гимли мы использовали огромный набор силиконовых лицевых накладок», – объясняет Ачеведо, который регулярно превращал актера в гнома. Джексон хотел, чтобы гномы казались суровыми и закаленными в боях, поэтому все лицо Рис-Дэвиса скрывали за слоем грубой кожи, а затем воспроизводили тот же самый грим на лице его дублера.

Каждый день Рис-Дэвису приходилось по четыре часа проводить в кресле у Ачеведо, из-за чего он, по собственному признанию, «упустил немало прелестей товарищества». Хуже того, он страдал от серьезной аллергии на грим, что, конечно, не могло не портить ему настроение.

«У меня началась экзема, кожа потрескалась. Я казался настоящим чудовищем, – поясняет он, не стесняясь неприятных подробностей. – Думаю, я спасовал бы, если бы сейчас мне пришлось пойти на это снова. Вряд ли я сумел бы это выдержать».

Актер выглядел так жутко, что в отчаянии даже отослал жену домой, чтобы ей не приходилось видеть его воспаленное лицо. «Все знали, что этот проект особенный, и все вели себя чертовски хорошо. Единственным ворчуном был я сам. Боюсь, пару раз я даже дал волю гневу, ведь я выглядел так ужасно, что даже не мог никуда пойти».

Ачеведо часами искал способ облегчить страдания актера. С помощью других техников он разработал уникальную систему накладки силиконового грима, в очередной раз продемонстрировав немалую смекалку: он отделил грим от кожи актера латексной прокладкой с «легким ватным пушком», на который крепился специальный грим. Эту технику также применяли для наложения грима на старого Бильбо, Лурца и Смеагола в процессе превращения в Голлума.

Талант Ачеведо к прорисовке реалистичных текстур и цветов кожи – ориентиром выступала его детская коллекция «ящериц, змей и амфибий» – также сыграл важнейшую роль при создании цифровой текстуры кожи Голлума. Карьера Ачеведо позволяет проследить развитие спецэффектов в целом, потому что в конце концов он нашел применение своим практическим навыкам в «Weta Digital», где возглавил отдел текстур, променяв кисть на клавиатуру, но продолжив заниматься все тем же.

* * *

В вызывных листах содержится немало любопытных заметок, которые показывают, насколько многообразным и причудливым было ежедневное меню «Workshop»: можно было заказать хоть жвала Шелоб, хоть кончики ушей Келеборна, хоть крупные ноги урук-хайев. Им нужно было создать аниматронного Древоборода и мертвого мумака ростом в два этажа. Однако большинство тварей, которые рождались в первобытной творческой лаборатории конструкторского бюро, состояло из пикселей. Как ни странно, это давало стимул усилить натурализм. Вуттен был не только прекрасным скульптором, но и образованным зоологом, а потому подталкивал коллег смотреть на реальных животных и замечать фантастические черты в природе – все они регулярно заглядывали в веллингтонский зоопарк, где рассматривали кожу носорогов и лягушек.

Создав весьма яркие образы, Толкин не слишком подробно описал таких существ, как водный страж, Балрог, урук-хайи и крылатые твари, а потому дизайнеры придумывали их облик, ориентируясь на подсказки своего подсознания, и постепенно дорабатывали идеи в серии набросков и скульптур, проводя все новые и новые исследования, пока наконец не приближались к идеалу, рожденному воображением режиссера.

При создании макетов вырисовывались и образы персонажей. Тейлор полагал, что нужно искать не только облик, но и суть толкиновских тварей. Не стоило изображать их простыми монстрами – вместо этого их следовало считать «жертвами обстоятельств». Когда эскизы получали одобрение, Ачеведо создавал для существ подходящую кожу, после чего сканы получившихся скульптур отправляли в «Weta Digital», где их, несомненно, дорабатывали вновь.

Для сканирования макетов, которые достигали полутора метров в высоту, тоже нужна была смекалка. Джексон говорит, что у них не было таких больших сканеров, но кто-то узнал, что в новозеландской мясной промышленности применяется ручной сканер, с помощью которого определяют вес кусков мяса. «Мы заполучили чертов мясной сканер и стали использовать его для сканирования всяких троллей. У нас была проблема – и мы нашли решение».

Не ограничиваясь бестиарием, дизайнеры приложили все усилия, чтобы донести до зрителя глубину толкиновской мифологии, определив «иконографию» каждой из культур, понятную любому, кто никогда не читал книги профессора. Мир гномов был геометричным и замысловатым, полным острых граней; мир живущих в гармонии с природой эльфов казался иллюзорным и труднопостижимым; мир хоббитов – простым, псевдоанглийским; а мир людей – весьма разнообразным, ведь в нем жили как бандиты из Брыля, так и всадники Рохана.