Твое противоядие - Евгения Мос

номера. Мне стало обидно и больно, что он решил оставить меня на час. Но предъявить я ничего не могла. Что я ему скажу? Что сегодня последний день и… и что?

Я вышла поплавать. Медленно спустилась по ступенькам и расслабилась, вода приятно охлаждала кожу, тут же высыхая на солнце, когда я выныривала. Я проплыла по периметру бассейна, а затем пересекла его по диагонали и вышла.

В номере все так же пахло фруктами, я кинула полотенце на кровать, легла и прикрыла глаза. Спустя какое-то время вернулся Эндари. Он взлохматил свои волосы и подмигнул мне.

— Ты долго, — проворчала я.

— А есть куда торопиться? — спросил он с усмешкой.

— Ну как же… — запнулась я. — Сегодня день, когда мы можем провести все время вместе. А ты отлучаешься! — Я ничего не могла поделать с претензией в моем голосе.

— Будут и другие дни.

Я молча смотрела на него, заставляя себя молчать и кивнула.

— Или не так? — спросил он.

— Что? Нет-нет. Ты прав, — пролепетала я.

— Неужели? Рейни?

Он в упор смотрел на меня, и я поджала губы. Эндари подошел ко мне близко-близко, сел рядом на кровать и аккуратно заправил мои волосы за ухо.

— Скажи мне, — он наклонился почти к уху, обдав горячим дыханием. — Почему ты мне опять врешь?

Я замерла, отодвинулась и непонимающе похлопала глазами, слабо улыбнулась.

— О чем ты?

— Я, о чем?! — воскликнул он.

Он повалил меня на кровать и прижал своим телом. Я ощутила его вес и приятную тяжесть внутри живота. Как не вовремя!

— Ты думала, что я ничего не узнаю?

— Не узнаешь, что?

— Не притворяйся!

Он зарычал надо мной, напоминая, кем он является. Несмотря на весь его задорный нрав, озорной взгляд и ласковость ко мне… он оставался асссасином, бойцом, капитаном команды, побратимом хищной кошки. Он не домашний котенок.

Меня это подстегивало только больше.

— А может я хочу притворяться? — крикнула я ему в лицо. — Может я хочу спокойно провести день с тобой! Зачем ты все портишь?

Он перевернул нас так, что я оказался на кровати полусидя-полулежа, а я сверху на нем. Я была прижата к его телу, а из Эндари вырывалось утробное рычание.

— Это не я решил умереть! Зачем?! Зачем ты так поступаешь?

— А как я должна поступить? — По моим щекам потекли слезы.

— Не так… Я не хочу, чтоб ты выбирала месть.

— Так будет правильно.

— Правильно для кого… — он грязно выругался.

Эндари вытер мои слезы и снова приблизил свое лицо ко мне, шепча мне на ухо:

— Я всегда готов тебя поддержать, уберечь и спасти. Но тут я поддерживать тебя не собираюсь.

— И что ты сделаешь? Выхода нет!

— Нет, будет!

Он прикусил меня за мочку уха, и я задрожала.

— Эндари…

— Я тебе не позволю, — сказал он упрямо. — Верь мне.

— И что? Ты меня привяжешь и оставишь тут?

— Нет, но если потребуется… то да!

Я пихнула его и стала высвобождаться из его захвата. Метнула в него лезвия.

— Решила усыпить меня? — усмехнулся он.

— Не мешай! Зачем ты все испортил?! — закричала я, понимая, что слезы вот-вот снова польются.

— Я все исправляю. Ты! Невыносимая, упрямая, скрытная…

— Да! — не дала я ему продолжить. — Я упрямая и невыносимая. Я знаю! Я никогда не буду милой покладистой женой как другие женщины Кароса!

Он задохнулся от возмущения, осекся. Молча смотрел на меня.

— Это то, что тебя волнует? — спросил он тихим голосом, в котором сквозил гнев.

— Со мной сложно, я знаю.

— Но я выбрал тебя! И продолжаю выбирать тебя. Как ты не поймешь? Что в твоей голове?

Он снова приблизился ко мне и прижал меня к стене, поднимая меня за бедра.

— У тебя нездоровый интерес прижимать меня, — прошептала я.

— А у тебя нездоровая привычка ни с кем не советоваться, а решать все по-своему не в свою пользу.

— Даже не надейся, что перевоспитаешь меня!

— Я не думал! — рыкнул он мне на ухо. — Я принимаю тебя, такую упрямую, себе на уме, сильную и умную. Но глупости я тебе делать не позволю!

Он снова прикусил меня за ухо, и я вздрогнула, испустив выдох. Он принялся целовать и кусать мою шею. Кусая легко, а затем покрывая поцелуем место укуса. Я слегка застонала.

— Мне не нужна другая, — продолжал шептать он, задыхаясь от жажды. — Мне нужна ты.

Я расслабилась в его объятиях, чувствуя, что эту битву я проиграла. Но война не закончена. Пусть будет передышка.

Его губы нашли мои и впечатались. Как будто он хотел врасти в меня, оставить свой след на мне. Затем стали более нежные и плавные. Его рука прижала меня крепче к нему, а затем мы перенеслись на кровать.

При всей его яростности, он умудрялся быть нежным и осторожным, сочетая это со всей страстью и яростью. Наше движение было стремительным, но не торопливым. Скорее жизнеутверждающим.

Эндари после всего обнял меня рукой прижимая к себе.

— Я готов давать тебе делать любые глупости, но не эту.

Я подняла на него глаза, рассматривая его золотистые, в которых тонула в очередной раз. Провела рукой по щеке.

— Прости меня, — прошептал он. — Я надеюсь ты поймешь.

Мои глаза понимающе расширились, но было уже поздно. Я почувствовала, как в плечо вошел укол, я медленно повернула голову, а затем попыталась потрясти ею, сбросить наваждение. Но не помогало.

— Я тебя… — мой язык заплетался.

— Лучше поспи, Рейни.

Он поцеловал меня в губы, а потом в лоб. И это было последнее, что я помню перед тем, как провалиться в сон.

Я открыла глаза. И попыталась повертеть головой, двинуть руками и чуть не упала с дивана.

Диван?

Я резко подскочила и стала осматривать помещение. Диван, кофемашина, куллер с водой, столы с бумагами… Кабинет Эндари. Я посмотрела вниз на себя. Слава Судьбе, что я не была голая. На мне было свободное платье по типу тех, что носят в Каросе. Рядом стоял пакет с вещами.

— Ты проснулась.

Я оглянулась, за столом сидел Люрис, и я захотела съездить по его физиономии. Я стала ощупывать бедро в поисках оружия и нахмурилась. Его не было.

— Пожалуйста, давай мы обойдемся без кровопролитий, — аккуратно сказал он. — Твои вещи в рюкзаке на столе. Можешь выйти одеться в брюки и нацепить, что нужно.

Я зло глянула на него, призывая себя успокоиться. Люрис не виноват. Люрис просто исполняет команды. Но вот когда я увижу Эндари… Рука сжалась в кулак, а по венам словно заструилась агрессия. Ему несдобровать! Я не знаю, что хуже.