Возраст – преимущество - Виктор Мишин

–Трудно,– задумался Кузнецов,– думаю, сможем. Для начала в Швейцарию, я думаю, тут все в этой Европе рядом. У нас между городами расстояния больше, чем у них между странами.

–Хорошо. Николай, с полковником ни о чем не говори, все договоренности только через меня. Он скорее всего захочет с тобой поговорить, догадался сразу, как только я заявил, что мне нужны вы оба. Но будь тактичен и ссылайся на меня. Повторю, он не отмороженный нацист, обычный вояка, хоть и спец, каких поискать. Семья для него дороже всего, это я уяснил точно.

–Сколько их будет?

–Думаю, четверо. Вряд ли он станет вытаскивать сына с фронта, не решится, а вот дочь с ребенком и жена будут с ним.

20 апреля 1945 года, окрестности имперской рейхсканцелярии

–Я рад, что сегодня со мной самые надежные и преданные люди рейха, наши мальчики,– человек с усиками под носом и длинной челкой говорил непривычно тихо и спокойно. Он сильно постарел за последние месяцы и выглядел лет на десять старше своего возраста. Дело всей его жизни шло прахом, враг в сердце страны, в столице, остается только одно – уйти достойно.

–Хайль Гитлер,– рапортовали хором одетые в форму мальчишки.

Команда почетного караула Гитлерюгенда собралась в этот день в разрушенном саду рейхсканцелярии. Когда-то, совсем еще недавно здесь было очень красиво, даже жаль как-то такую красоту в пыль стирать. Гитлер вручал Кресты отличившимся мальчишкам за подбитые русские танки, а я скрипел зубами.

Долго гулять на воздухе фюрер не решился, и процессия спустя несколько минут спустилась в бункер. Хозяин убежища выглядел уставшим и каким-то больным, постоянно шептал что-то на ухо одному из приближенных. Думаю, что это был личный врач фюрера. Здесь, под слоем земли и бетона, Адольф еще раз собрал тех, кто присутствовал на награждении. Командиры Гитлерюгенда сразу после построения решили поздравить вождя с днем рождения. Наверху в парке нас было около семидесяти человек, но комната, в которой фюрер принял их, не могла разместить всех желающих.

Усилиями полковника Дюррера, которого, находясь в отчаянии, Гитлер произвел в генералы, мы, три «засланных» казачка, находились сейчас в убежище главы Третьего рейха. После разговора с Дюррером, когда я открыл ему, кто я и откуда, тот развил бурную деятельность, желая помочь нам в достижении цели. Кузнецов был удивлен больше всех, ибо не рассчитывал на такое. Мне же, наоборот, была понятна такая инициатива. Насколько я успел изучить полковника, а нынче генерала абвера, он честный человек и сейчас, как никто другой, хотел лишь одного, чтобы человек, который привел страну к такому коллапсу, понес достойное наказание. Он не только смог внедрить всех нас в организацию Гитлерюгенд, но и поспособствовал тому, чтобы именно наша рота сегодня оказалась в почетном карауле в убежище вождя нации. День рождения фюрера был омрачен еще затемно, на город сыпались снаряды и бомбы, а некогда великий человек, завоевавший половину Европы, сидел, как крыса, в бункере.

Кузнецов и Боря были командирами взводов молодежной организации, Дюрреру легко удалось это осуществить. Диверсанты абвера больше не нужны, и, используя свои знакомства, он устроил им перевод в Гитлерюгенд. Солдат не хватало, а тут бойцы с таким опытом, да нас с руками оторвали. Меня, несмотря на возраст, а благодаря «заслугам», поставили на отделение в этом же подразделении. Мы даже честно пытались защищать столицу рейха от нашествия большевистских орд, посылая отряды добровольцев в окрестности столицы, где катком шли танки и самоходки нашей Красной армии. Мне не было жалко этих детей с промытыми мозгами, ведь как ни крути, а они сами шли в эту организацию, туда никого насильно не гнали. Гитлерюгенд, это организация добровольцев, как говорит их вождь – истинных патриотов Великой Германии. От той Германии остаются руины, а фанатики все еще пытаются сопротивляться. Мы не раз видели, как здесь, в Берлине, наскоро формировались роты и батальоны из простых горожан, тыловиков и прочих, далеких от службы на передовой людей и посылали их в горнило войны, на передовую, где наши доблестные военачальники, Жуков, Конев, Рокоссовский, упражнялись в скорости продвижения к логову врага. Сталин гнал их вперед по одной простой причине, союзнички рядом, а я успел через Кузнецова слить данные, что немцы готовятся лечь под Запад, чтобы избежать капитуляции. Сдаться коммунистам – страшный сон нациста.

Комната для приемов в бункере фюрера была большой, но все же не могла вместить всех желающих. Чтобы не обижать преданных ему людей, а таковыми были по сути простые дети, фюрер сократил количество охраны, на что мы и рассчитывали. В зале находилось «всего» восемь автоматчиков, зубров опытных, но цель у нас слишком заманчива, чтобы не попытаться рискнуть, к тому же на нашей стороне будут находящиеся рядом бойцы Гитлерюгенда, хоть сами они и не знали этого. Расчет был прост, охрана, увидев начавшуюся атаку с нашей стороны, должна решить, что это не бунт отдельных военных, а именно спланированная акция, и начнет противодействие, убивая всех подряд, тем самым давая нам время расправиться с ними. Да и не собирались мы вступать в активный бой, наша цель – верхушка рейха. Думаю, вряд ли кто-то откроет стрельбу в помещении с Гитлером, а уж когда возле горла вождя нации будет находиться отточенное лезвие кинжала Гитлерюгенда, тем более.

На входе мы все сдали огнестрельное оружие, даже прошли серьезный обыск, но церемониальные кинжалы нам оставили. Как так? Все просто, на них были красивые кожаные ленты, которыми переплетена рукоять, и из ножен их не достать. Быстро не достать. Их так же проверили люди из охраны бункера, но проверка свелась к тому, чтобы просто проверить извлекаемость из ножен. Кинжалы сидели крепко, но никто не обратил внимание на узлы, которыми были завязаны клинки, а те на деле распускались легким рывком.

Нас трое, расположились мы довольно далеко друг от друга, я находился на правом фланге, Боря, как самый опытный и умелый боец-рукопашник, по центру. На нем лежит захват Гитлера, и по нашему замыслу, после этого все должно закончиться. Не думаю, что охрана станет стрелять, когда фюрер окажется в заложниках. Но если мы просчитались, будет трудно.

Гитлер толкал речь, как и заметил выше, тихо и без особого желания, мы готовились, когда внезапно в наши планы вторглись особые обстоятельства. Дверь в комнату открылась, и внутрь прошли четыре человека. Я всех их прекрасно рассмотрел и узнал. Геббельс и Борман вошли первыми, за ними, абсолютно не глядя вокруг себя, просочился Шпеер, а вот последний вошедший был мне незнаком.

–Мы присоединяемся к поздравлениям, мой фюрер,– тут же скороговоркой выкрикнул главный агитатор рейха и вскинул руку в приветствии.

За ним все присутствующие были вынуждены сделать то же самое. Гитлер почти не отреагировал на это, лишь кивнул. Левая рука фюрера сильно тряслась, это было заметно, а правой он пытался ее сдерживать, выходило нелепо и плохо.

Вновь вошедшие встали так, что перекрыли Боре доступ к телу, то есть к Адольфу. Он был вынужден сместиться и встал ближе ко мне. Между мной и фюрером стояли два человека, мальчишки лет по пятнадцать, а времени почти не оставалось, я чувствовал, что все это действо должно вот-вот закончиться.