Ревизор - Олег Шелонин

— Ирван, что столбом стоишь? — Отчаянный вопль Семиграла привел императора в чувство.

— Придумай что-нибудь! Уже пора! — поддержал друга Палыч.

Иван задумчиво посмотрел на друзей, которых вновь опутывали бурые ростки. Мелисса явно исключала их из общего расклада, чтоб не мешались под ногами до поры до времени и не лезли в их дела. Императора это пока устраивало. А почему его не пробуют таким же способом взять в плен? Ирван глянул вниз. Хищные ростки толкались совсем рядом, но не могли преодолеть невидимый барьер. Что-то мешало им, не подпускало ближе. Уже хорошо. Не давал покоя лишь один вопрос: что ему выдал артефакт? То, что должно сейчас произойти, или намерения безумной тетки?

— Прекрасный у тебя план, тетушка, но в него вкралась одна ошибка, — поднял голову Иван.

— Какая? — полюбопытствовала Мелисса.

— Наркоту не уважаю, а потому облом. Сам я молочко от бешеной коровки пить не буду, а силком меня заставить у тебя кишка слаба.

— Ошибаешься, племянник. Сейчас ты ее выпьешь сам, без всяких понуканий с нашей стороны. — Мелисса щелкнула пальцами.

Покрытый мхом и хищными цветами участок крепостной стены тюрьмы раздался в стороны, и оттуда вышла…

— Валька! — дернулся было к своей подруге юноша.

— Еще одно движение — и она труп! — предупредила юношу Мелисса. — На ней поводок смерти.

Бледная Виана медленно шла через тюремный двор к Ивану, держа в руках чашу, наполненную молоком. Императора пробил холодный пот. Он опять мысленно потянулся к артефакту, моля его о помощи. Дракончики заерзали на своих местах, но слиться воедино, как раньше, почему-то не смогли.

— Не пыжься понапрасну, — хмыкнула Мелисса. — Ты владеешь ими незаконно, и они не слушаются тебя.

Иван нутром почувствовал, что тетка врет. Дракончики его по праву и слушаться бы рады, но злая мощь этого места нейтрализует силу артефакта. Все, на что хватило их, — магический барьер. Тем не менее они не оставляли попыток как-то еще помочь хозяину. Дракончик с кольца на его пальце поднял голову и вонзил клыки в палец Ивана, заставив дернуться, как от удара, тьму в его душе. С глаз юноши как будто спала пелена. Он сразу же увидел черные потоки тягучей темной магии, окутавшие это проклятое место. Они текли со всех сторон. От жертвенных камней подземных казематов, где уже не одно столетие орден Серой Мглы проводил кровавые обряды, от стен, от конопляных и маковых полей, и весь этот поток стекал вниз, под землю, в центр тюремного двора, поддерживая искру жизни Черного Эльфа. Иван теперь на все сто процентов был уверен, что именно Генеф лежал там в своем черном мраморном гробу. Юноша перевел взгляд на Милену и внутренним взором увидел душу насмерть перепуганного ребенка, которую со всех сторон атакует клубящаяся вокруг нее тьма.

Виана почти вплотную подошла к Ивану. Второй конец магической удавки, захлестнувшей ее шею, был у Мелиссы. Тонкий черный луч шел из кроваво-красного рубина, вправленного в платиновую диадему на ее голове.

— А теперь делай свой свободный выбор, — предложила радостно Мелисса. — Или ты пьешь, и она жива, или не пьешь. Тогда, увы, головка моей падчерицы слетает с плеч, а вместе с ней гибнет и твое отродье в ее чреве.

На Ивана накатил приступ такой ярости и злобы, что начало темнеть в глазах.

— Ирван! Не пей!

— Не слушай это стерву!

— Она предаст и все равно ее убьет!

Бурые коконы, внутри которых бесновались друзья Ивана, ходили ходуном.

«Ирван, посмотри в мои глаза», — прошелестел в голове императора чей-то тихий голос.

Ошеломленный юноша завертел головой.

«Я перед тобой».

На императора в упор смотрела Виана.

«Мама?»

«Помнишь свое обещание?»

«Но мама, как ты…»

«Испей молока».

«Но…»

«Мелисса ничего не поняла. Твой отец предвидел это, и в свое время принес себя в жертву. Во имя любви. Ради тебя. Теперь пришла моя очередь. Молоко, испитое из рук любящей матери, никогда не принесет вреда ее ребенку. Оно уже очистилось. Испей…»

Иван взял в руки чашу, поднял голову и хмуро глянул на Мелиссу.

— Ты даешь слово, что она останется жива?

— Обещаю.

Иван медленно, смакуя каждый глоток, испил чашу до дна. Кровь в жилах забурлила, и он почувствовал в себе такую мощь, что…

Голова императора сникла, его зашатало.

— Что ж ты наделал, идиот!!! — раздался из бурого кокона полный муки голос Варга. — Она же все равно обманет!

— Обижаешь, герой! — расхохоталась Мелисса. — Пока жив ее избранник, она будет жить. А жить ему осталось не так долго. Я хочу насладиться муками этой шлюхи, когда мерзавца на ее глазах…

— Да кончай ты с ними, мама! — раздраженно крикнула Милена.

— Сейчас, доченька, сейчас.

Земля в центре тюремной площади разверзлась, вытолкнув наружу мраморный гроб.

— Свершилось, брат мой! — истеричным голосом кликуши взвыла Мелисса. — Он здесь. Он сам принес нам полный символ власти! Восстань из мертвых и возьми его!

Взмахом руки тетка Ивана заставила взмыть крышку гроба в воздух и отлететь в сторону. Внутри лежал Генеф. Именно таким его и запечатлел император только что в своем видении: серое, землистого цвета лицо, развороченная ударом меча грудь, разрубленная чуть не пополам кираса. Темный поток, питающий Генефа, усилился стократно. Ее копили ради этого момента не одну тысячу лет. Лицо Черного Эльфа начало бледнеть, а рана на груди затягиваться на глазах.

— Ну вот и все. — Черный Эльф открыл глаза, зашевелился в своем гробу, приподнялся на локте и протянул руку к Ивану. — Мое кольцо, презренный, меч и амулет!

— А больше ничего не хочешь? — Дальше притворяться, изображая из себя зомби, смысла не было. Все враги тут, перед ним, как на ладони. Юноша расправил грудь и нанес магический удар, отрубая поток энергии от жертвенных камней, питающий Генефа.

Глаза Черного Эльфа полезли из орбит.

— НЕТ!!! — ударил по ушам отчаянный вопль Мелиссы. — Ты не мог!!!

— Еще как мог! — С Аэрис слетел морок, и Мелисса забилась в истерике, увидев, кто преподнес чашу Ирвану. — Не стоило играться с молочком единорогов!

Мелисса изо всех сил рванула поводок смерти, но вместо того чтоб затянуться, он соскользнул с Аэрис, захлестнулся на шее тетушки Ивана и начал ее душить.

— Не трогай мою мать, мерзавка!

Разом распались бурые коконы, из которых вывалились злые, словно черти, Палыч, Сема и Варгул. Они упали уже на зеленую, а не бурую траву, которую начал и жадно щипать изголодавшиеся по нормальной пище единороги. Только теперь Иван понял, что стал настоящим Владыкой Леса. Он чувствовал каждую травинку, дыхание жизни каждого ростка, пробившегося по его воле на поверхность, и черпал оттуда силы. А силы ему требовались немалые, так как тьма еще была жива. Чужеродная тьма Генефа гнездилась в нем, кипела в борющемся за жизнь Черном Эльфе, бурлила в брызжущей слюной Мелисе и продолжала атаковать несчастного ребенка. Это была невидимая неискушенному взгляду борьба. Ивана трясло от напряжения, как в лихорадке, но он продолжал наносить удар за ударом, выколачивая тьму из темных эльфов, на которых уже ринулась в атаку его когорта.